Или, по крайней мере, она токовой была. Я барабаню пальцами по столешнице. Уменьшение маминой чрезмерной опеки открывает для меня столько возможностей! Я могла бы смотреть больше матчей. Могла бы участвовать в большем количестве матчей. Могла бы развивать интересы в сферах помимо Арены.

Эм, возможно, с последним пунктом я погорячилась.

Мама садится на стул напротив меня, ее большие карие глаза смотрят на меня сквозь завитки, струящегося из кружки пара.

- Хочешь, подвезу тебя в школу? Я не против подождать снаружи, - уголок ее глаза дернулся, - Знаешь, на всякий случай.

Мое сердце уходит в пятки. И снова: возможно, сегодня с моей мамой все хуже, чем когда-либо.

- Э-э-э-э... - в шоке мой рот открылся так широко, что шарики Франкенберри скатываются по моему языку и падают на стол. Она действительно предложила ждать около школы весь день "на всякий случай"? Сисси рассказывала мне, что родители становятся излишне нервными в выпускном классе. Дрожь прошлась по моему позвоночнику. Моя мама плюс "излишняя нервозность" равняется невообразимому кошмару.

Я заставляю себя сделать несколько вдохов.

- Спасибо за предложение, - становится все труднее сохранять свой "спокойный голос". - Но не сегодня.

Вдруг воздух начинает потрескивать от энергии. Черная дыра семь футов высотой и четыре шириной появляется в центре кухни.

Из пустоты появляется упырь.           

Машу ему рукой.

- Привет, Уолкер, - строго говоря, его зовут УКР-7, но я называю его Уолкером сколько себя помню.

- Доброе утро, - кивает Уолкер своей лысой головой. Будь он на несколько дюймов выше, моментально бы пробил своей черепушкой потолок и это он еще невысокий, по упырьским меркам. Как Уолкер и другие живые мертвецы проживают свое бессмертие с таким сумасшедшим ростом - тайна.

Уолкер откидывает назад свой низко натянутый капюшон, показывая бледную, почти бесцветную кожу и сильно выступающие кости. На его голове все та же стрижка, что и в день смерти: короткий ежик с бакенбардами и никакой бороды. Из глубоких провалов глазниц на меня смотрят большие черные глаза.

Я широко улыбаюсь. Мне нравится, что рядом именно Уолкер. Большинство упырей одержимы правилами и адски раздражают. Но Уолкер? Он мастерски обходит всякие запреты, особенно когда дело доходит до протаскивания меня на Арену. Дружить с Уолкером - все равно, что иметь милого и немного коварного старшего брата, только без пульса.

- Будь осторожна, Майла, - Уолкер поджимает свои тонкие губы. - Не так ты должна приветствовать своих повелителей. Я не возражаю, но другие упыри могут отправить тебя в лагерь на перевоспитание.

Я закатываю глаза. Чистилище - это сплошная бюрократия с провинциальным шармом и весельем, как в плохо охраняемой тюрьме. Всю работу бесплатно делают квазидемоны вроде меня (и нам не позволено называть себя "заключенными"). Упыри держат нас в узде и свято уверены, что мы - кхе, кхе - суперсчастливы им служить.

И вот я уже готова начать в миллионный раз жаловаться по поводу всего этого Уолкеру, но тут в разговор встревает мама.

- Здравствуйте, мой обожаемый повелитель! - обильной лестью она пытается компенсировать небрежное приветствие с моей стороны. - Желаете кофе без кофеина?

Мама кланяется.

Уолкер кивает; упыри любят кофе.

Мама касается одного из рукавов Уолкера и потирает ткань между пальцами.

- Немного потерто. Вы пришли за новым комплектом? - все квази обязаны нести свою службу; Мама шьет и латает одежду. Могло быть и хуже. Например, мама Сисси - упырьский проктолог.

- Нет, спасибо. - Уолкер с жадностью пожирает кофейник глазами.

Мама вручает ему полную кружку с надписью "Величайший упырь загробной жизни". Ее шоколадные глаза нервно всматриваются в его лицо. - В каком обслуживание вы нуждаетесь тогда?

Уолкер нахмурился.

- Сегодня Майла должна сражаться на Арене.

Огромная улыбка появляется на моем лице. Когда человеческие души попадают в Чистилище, им предоставляется выбор: суд присяжных или испытание боем. В зависимости от исхода они либо счастливо парят на Небесах, либо попадают в Ад. Если человек выбирает суд - это чужая головная боль. Но если он выбрал бой, - что значит: душа определенно злая - кто-то, вроде Уолкера, оказывается на кухне кого-то вроде меня, ведь я одна из нескольких десятков квазидемонов, способных надирать задницу. Буквально.

Я вскакиваю на ноги, чтобы убрать за собой тарелку.

- Вот теперь это счастливый понедельник!

Мама делает шаг назад.

- Вы призываете Малу сражаться сегодня? Вы не можете! - в поисках поддержки она опирается на столешницу. - Каждый раз, выходя на Арену, она рискует жизнью, - на ее скулах играют желваки. - Это бои насмерть.

Я подавила стон. Мама всегда так произносит слово "насмерть", словно впервые осознает, как работает система боев. Черт, я сражаюсь на Арене с двенадцати лет и не получила еще ни царапины. Похоже, этой драме не будет конца еще долгие годы.

Задыхаясь, мама тычет в календарь с оборванными листками на двери.

- Моя малышка сражалась только месяц назад. А она должна служить раз в три месяца, верно? 

Я поднимаю руку.

- Это не проблема. Я совершенно не против. - она кидает на меня отчаянный взгляд.

- Знаю. - она так крепко держится за столешницу, словно хочет вытащить ту из стены. - Пожалуйста, Уолкер, скажи мне, что это ошибка.

Черных глаза Уолкера полны понимания.

- Майла должна служить сегодня. Нас захлестнула какая-то волна сражений; все бойцы перегружены матчами.

Мама смотрит на Уолкера, ее челюсть скрипит в безмолвном негодовании. Спустя пару мгновений, она прижимает ладони к лицу и низкий стон срывается с ее губ. Я хмурюсь. Этим утром она взяла новый уровень драмы.

Уолкер легкомысленно мне подмигивает. И, понимая, что это значит, я борюсь с желанием улыбнуться. Нет никакой перегрузки матчами. Должно быть, Чистилище заполучило на руки мегазлую душу, худшую из худших, и потому нуждается в своем лучшем бойце.

Они нуждаются во мне.

Мама качает головой.

- Все эти демоны и ангелы. Обещай мне держать ее подальше от всего "опасного". - она делает ударение на слове "опасного".

- Я всегда так и делаю, Камилла.

Мама выпускает из смертельного захвата край стола.

- Конечно.

Я сжимаю зубы. Мама всегда пытается защитить меня от ангелов и демонов. Я еще понимаю от демонов, но от ангелов? Бросьте!

Я застегиваю свою серую кофту.

- Пора навалять парочке злодеев. - шагнув к Уолкеру, ожидаю отправки на Арену.

 Мамина рука касается своего горла.

- Будь осторожна!

- Я всегда суперосторожна, не беспокойся об этом.

- Не опаздывай в школу!

Я натянула улыбку.

- Заметано, Мам!

Уолкер наклоняет голову.

- Отойдите, я создаю портал. - новая черная дыра появляется в центре кухни. Я заглядываю в темноту, чувствуя, как Франкенберри в моем желудке устремляются вверх для повторного появления. Использовать портал -- все равно что кувыркаться в пустом пространстве, в попытке угробить желудок. Полезный совет по сохранению жизни: держите упыря за руку, иначе будете ваше падение будет вечным.

Сделав глубокий вдох, хватаю Уолкера за холодный палец так крепко, что будь у него кровоток - передавила бы. Вместе, мы шагнули в небытие и вышли уже на песчаный пол Арены. Я стараюсь выглядеть готовой-к-бою, а не готовой-блевать.

Уолкер бросает на меня сочувственный взгляд.

- Найти место, где мы сможем присесть?

- Неа, я в порядке, спасибо. - я сканирую возвышающийся под открытым небом стадион. Арена - это старые противные руины, со сколами на серых камнях и обвалившимися колоннами из песчаника. Как это место сохраняет свое вертикальное положение - тайна. Площадка для сражений - одна большая неровная глыба грязи, трибуны -- голые камни, а верхние уровни выглядят так, словно в любой момент готовы обвалиться.