– Знаю, вы не хотите рассказывать о моих биологических родителях…

– Неправда, – перебил магнат Лето. – Я не могу рассказать.

Софи глянула на Грейди с Эдалин, раздумывая, не стоит ли закончить разговор на этом. При них она редко упоминала своих биологических – и человеческих – родителей. Ей и так было тяжело с тремя мамами и папами – особенно учитывая, что одни больше о ней не помнили, а другие были покрыты тайной.

Но ей нужно было знать.

– Моим отцом был Кенрик? Он был телепатом. И был всегда добр ко мне, – в горле встал ком, едва она вспомнила его сияющую улыбку.

Красноволосый Старейшина был одним из главных сторонников Софи, до того самого дня, как она потеряла его в адском Вечном пламени Финтана.

Магнат Лето коснулся руки Софи, скользя пальцем по шраму в форме звезды, который он случайно оставил, пока лечил ее способности.

– Кенрик не принимал участия в проекте «Лунный жаворонок». И большего я сказать не могу. Некоторые тайны должны оставаться тайнами. К тому же нам нужно обсудить куда более неотложные вопросы, например, другую важную информацию, полученную от мистера Сенсена. Он действительно сказал, что Гетен был единственным телепатом «Незримых»?

– Какая разница? – спросила Софи.

– Телепатия считается самой важной способностью. Мы бы никогда не узнали, что люди планируют предательство, если бы тысячелетия назад телепаты не подслушали бы их заговор. Поэтому среди знати телепатов больше, чем эльфов с другими талантами. Значит, «Незримые» либо не смогли найти других – и тогда мы можем лучше понять методы их работы, – ибо по какой-то причине избегают этой способности. Так или иначе, это значит, что мне нужно надавить на Совет и добиться разрешения на посещение Гетена.

Софи сощурилась.

– Я давно об этом твержу!

– Знаю. Я тянул время – отчасти потому что пообещал взять тебя с собой, а я все еще уверен, что Гетен планирует причинить тебе вред, если ты попытаешься прочесть его мысли. Но в основном потому что сначала хотел увидеть, какую именно роль возьмет на себя мистер Сенсен.

– Ну, теперь мы все знаем, – пробормотал Грейди, вновь демонстрируя осколок стекла.

– Понимаю, вы смотрите на него и видите жестокость и разрушения, – обратился к нему магнат Лето. – Но я вижу мальчика, готового на все, чтобы разрушить планы «Незримых». И лично я в него верю – особенно учитывая, что он ненамеренно дал нам еще одно преимущество. Не передадите мне плащ, мисс Фостер?

– В нем спрятано следящее устройство, поверьте, – предупредил Сандор.

– На это я и надеюсь. Возможно, если мы отнесем плащ в какое-нибудь интересное место, то сможем выманить их из норы.

– Вы хотите с ними встретиться? – спросил Грейди.

– Хочу послать сообщение. Не одолжите кинжал?

Бриэль вытащила зазубренный серебряный нож из ботинка и передала его магнату Лето. Тот разрезал полу плаща, открывая два диска – золотой и черный, – вшитых в плотную ткань.

Сандор нахмурился.

– Золотой – это маячок, но я никогда не видел черных дисков. Это даже не металл.

– Воистину, – сказал магнат Лето, разрезая нити, удерживающие диск на подкладке. – И не магсидиан.

Редкий дворфский минерал менял свои свойства в зависимости от резьбы на нем, и зачастую его использовали в качестве пропуска.

– Осторожнее, – предостерегла Софи, когда он поднял диск на сероватый свет. – На нем точно есть арометка.

Мощные огрские ферменты не могли ему навредить, но процесс их удаления был неприятным.

– Я встречал арометки только на металле, – пробормотал магнат Лето. – А этот символ…

Он провел пальцем по тонкой белой гравировке – она изображала украшенную черточками линию, заключенную между двух окружностей разного размера.

– Вы не знаете, что это? – спросила Софи.

– К сожалению, нет, – признался магнат Лето. – Но я уже видел подобные символы в осколке воспоминания, который недавно восстановил.

– Чье это было воспоминание? – спросила Софи.

Магнат Лето вздохнул и через несколько долгих секунд ответил:

– Прентиса.

– Прентиса, – повторила Софи, не зная, радоваться ей или злиться. – Того самого Прентиса, который якобы слишком слаб, чтобы я проникла в его разум?

– Именно его, – кивнул магнат Лето, и ярость Софи взяла верх.

Раньше Прентис был Хранителем «Черного лебедя», защищавшим самые важные тайны. И он позволил Совету разрушить свой разум, лишь бы скрыть существование Софи. Он провел много лет в подземной эльфийской тюрьме, дожидаясь, пока ее способности разовьются достаточно, чтобы его исцелить. Но когда Софи была наконец-то готова – а Совет освободил Прентиса из Изгнания, – его сознание исчезло, оставив за собой лишь пустую оболочку.

Ничто не могло вернуть его – но несколько недель назад Прентис очнулся. Софи думала, что он поправился, но, к сожалению, его разум все еще был разрушен. Она умоляла «Черный лебедь» пустить ее исцелить его, но каждый раз ей отвечали, что разум Прентиса был слишком слабым, слишком хрупким, слишком нестабильным.

– Почему вы мне солгали? – резко поинтересовалась Софи, и Эдалин успокаивающе уложила ладонь ей на плечо.

– Я не лгал, – заверил магнат Лето. – Я сказал, что он не готов к исцелению, а не к чтению мыслей.

– А я-то думала, что только я с моими усиленными способностями могу проникать в разрушенный разум, – возразила Софи.

– Так и есть. Я дорого заплатил за попытку. Но мне нужно было понять, в чем заключалась причина его лебединой песни.

Эти слова были кодом «Черного лебедя», сообщающим, что передавший его находится в огромной опасности. Прентис подал сигнал прямо перед тем, как Совет арестовал его, будто знал, что случится.

– Тогда почему мне нельзя проникнуть в его разум? – спросила Софи.

– Потому что… боюсь, я начну умолять о его исцелении. Ты даже не представляешь, как больно оставлять его во тьме. Но чтобы вернуться в сознание, его разуму нужно окрепнуть. Он слишком многое пережил – и если его рассудок вновь помутится, боюсь, исцелять будет нечего.

Дрожь в его голосе слегка поумерила злость Софи.

А ее остатки испарились, когда она признала, что опасается того же.

С момента, как Прентис пожертвовал своим разумом, многое в его жизни изменилось. Его жена, Сира, растворилась в световом прыжке. А сын, Вайли, вырос, практически не помня отца. Слабый разум не смог бы пережить такое количество горя.

– Могли бы хоть сказать, что происходит, – проворчала Софи.

– Знаю. Когда дело касается Прентиса, мне сложно мыслить разумно. Видимо, чувствую себя слишком виноватым.

– А мне, по-вашему, каково? Он сошел с ума из-за меня!

– Осторожнее, Софи, – предостерег Грейди. – Ты видела, куда подобные мысли завели Алдена.

Вина Алдена из-за его роли в поимке Прентиса – хотя тогда он не знал, что Прентис был хорошим – разрушила его рассудок. Если бы Софи не обнаружила в себе силу исцелить его, он бы до сих пор страдал в плену безумия.

Глубоко вдохнув, она указала на черный диск.

– Надо понять, что это за символ. И самый легкий способ – отвести меня к Прентису, чтобы поискать другие воспоминания. Без исцеления.

Магнат Лето сжал зубы, и Софи приготовилась к отказу. Но когда он заговорил, то сказал:

– Полагаю, можно договориться на завтра.

– Почему не сейчас? – надавила Софи.

– Сегодня не лучший день для тайных встреч, – напомнил Грейди, указывая на кристалл регистрационного медальона, висящий на шее. Он отслеживал ее местоположение – и хотя технопат мог обойти сигнал, после событий в Фоксфайре Совет, скорее всего, пристально за ней наблюдал.

– Думаешь, завтра будет безопаснее? – поинтересовалась Эдалин.

– Да, если тщательно все подготовить, – магнат Лето убрал черный диск в карман плаща. – На всякий случай я проверю его на ферменты. Заодно попробую узнать, из чего он. А от этого нужно избавиться.

Он протянул Бриэль плащ Кифа.