Тому, что современному читателю все это кажется знакомым, удивляться не приходится. В конце концов, можно было считать деньги товаром, а обмен деньгами рассматривать как обмен товарами, когда монету чеканили из драгоценных металлов. Когда каждая купюра обеспечивалась золотом и при желании можно было зайти в банк и потребовать обменять ее на определенное количество золота, подобные рассуждения были вполне объяснимыми. Но эти дни давно миновали. Сегодня доллары, фунты и евро не являются эквивалентами золота. Очевидно, что современная валюта – это всего-навсего жетоны. Более того, подавляющая часть современных дензнаков вообще не имеет физической формы. К примеру, около 90 процентов американских долларов и 97 процентов британских фунтов стерлингов существует в виде банковских счетов. В настоящее время большинство платежных операций производится при помощи пластиковой карты и вводимого в компьютер кода. В подобных условиях надо обладать немалой отвагой, чтобы утверждать, что пара микрочипов и беспроводное соединение – это товар, служащий средством обмена.

По странному совпадению Джон Мейнард Кейнс был не единственным гигантом экономической мысли, которого поразила принятая у жителей островов Яп концепция денег. В 1991 году на книгу Фёрнесса наткнулся Милтон Фридман – человек, чьи воззрения радикально отличались от идеологии Кейнса. Его не меньше Кейнса изумило, что япцы, будучи равнодушными к физическим монетам, по сути, наглядно продемонстрировали, что деньги – не товар, а система кредитования и погашения долгов. «В течение века, если не больше, “цивилизованный” мир считал показателем своего богатства металл, извлеченный из глубин земли, обработанный и перевезенный на большое расстояние, чтобы снова быть спрятанным в глубокое подземное хранилище, – пишет он. – Неужели подобная практика рациональнее, чем ее альтернатива?»

Заслужить похвалу одного из двух величайших экономистов ХХ века можно, наверное, и случайно. Но лестные слова от обоих дают повод внимательнее присмотреться к вызвавшим их обстоятельствам.

Восхитившие и Кейнса, и Фридмана экономические воззрения яппцев, воспринимавших деньги как особый вид кредита, денежный обмен – как средство погашения задолженностей по кредитам, а наличность – как символ кредитных взаимоотношений, имели на протяжении истории своих последователей. В первую очередь в их ряды вошли те, кто занимался управлением деньгами, в особенности в крупных объемах. Одной из ярких иллюстраций может служить осада Валетты турецкими войсками в 1565 году. Запасы золота и серебра в городе подходили к концу, и рыцари Мальтийского ордена в определенный момент вынуждены были начать чеканить монету из меди. На монетах они выбили девиз, с которым полностью согласились бы жители островов Яп: Non Aes, sed Fides («Не металл, но доверие»).

Тем не менее на протяжении долгого времени экономисты и философы продолжали придерживаться традиционных взглядов на деньги как на товар, на денежный обмен – как на обмен товарами и услугами (то есть деньги воспринимались как тот же самый товар, но предназначенный выполнять роль универсального показателя стоимости), а на кредитование – как на аренду денег. Подобная философия веками главенствовала в экономической мысли, оказывая значительное влияние на денежную (и не только) политику государств. В связи с этим возникает закономерный вопрос: если общепринятая теория денег ошибочна, почему ее разделяли столь многие экономисты и философы? И почему даже сегодня большинство экономистов использует ее в качестве основы современной экономической мысли? Иначе говоря, почему традиционная теория денег настолько живуча? Тому есть сразу две причины, и на них стоит остановиться подробнее.

Первая причина связана с историческими доказательствами существования денег. Проблема даже не в том, что древних валют до нашего времени дошло немного, а в том, что практически единственные артефакты подобного рода представлены монетами. В музеях мира можно видеть стенды с монетами – и древними, и сравнительно новыми. Монеты и надписи на них – один из основных источников информации для археологов, позволяющий лучше понять ушедшие культуры, составить представление о существовавшем в них общественном строе и восстановить некоторые исторические события. Благодаря монетам мы можем определить сроки правления древних царей, выяснить иерархию пантеона богов, которым поклонялись жившие века назад люди, и получить сведения об идеологической основе давно исчезнувших государств. Нумизматика – уважаемая научная дисциплина, ставящая своей единственной целью изучение монет. И хотя человеку, далекому от науки, может показаться, что ценности в этом занятии не больше, чем в коллекционировании марок, на самом деле нумизматика – один из ценнейших инструментов историка.

Почему монеты занимают такое важное место в изучении древней истории, вполне понятно. Традиционно их изготавливали из прочных и долговечных материалов, таких как золото и серебро, которые не ржавеют и не поддаются разрушению с течением времени. В отличие от многих других свидетельств материальной культуры они способны пережить века. Кроме того, поскольку монеты обычно изготавливались из ценных материалов, люди специально старались их сохранить, в том числе в виде кладов и тайников. Именно из этих захоронений впоследствии – по прошествии десятков, сотен, а то и тысяч лет – их извлекали историки или охотники за сокровищами. Но проблема заключается в том, что строить исторические теории исключительно на существовании сохранившихся предметов материальной культуры – значит совершать грубую ошибку, и ни одна другая область знания не демонстрирует это с такой наглядностью, как история денег. В качестве примера можно вспомнить хотя бы злополучное уничтожение коллекции предметов, чье значение для историка, занятого происхождением и эволюцией денег, не поддается оценке. На протяжении более чем шестисот лет, с XII по конец XIX века, учет государственных финансов в Англии велся при помощи простого, но при этом чрезвычайно эффективного средства – бирок Казначейства, известного как Палата шахматной доски. Своим названием этот орган был обязан клетчатому сукну, покрывавшему столы, за которыми и производились расчеты. Бирка представляла собой деревянную палочку, обычно вырезанную из ивы (берега Темзы неподалеку от Вестминстерского дворца в те времена были покрыты густыми зарослями ивняка). На бирке-палочке делали зарубки или краткие записи, фиксируя все выплаты, произведенные казначейством и в пользу казначейства. Одни из них служили своего рода чеками, доказывая, что тот или иной землевладелец оплатил налог короне. Другие показывали размер кредита, выданного казной подданному. К примеру, одна из сохранившихся бирок гласит: «9 фунтов 4 шиллинга 4 пенса выдано Фалку Бассету на покупку фермы в Уикоме» – это был кредит, выданный епископу Лондонскому Фалку Бассету Генрихом III. Судя по всему, Палата отмечала даже размер взяток: если верить хранящейся в частной коллекции бирке, «13 шиллингов 4 пенса [было] выдано Уильяму де Талливику за благосклонность короля».

Коллекция бирок Палаты шахматной доски, чудом переживших исторический вандализм XIX века (©Te National Archives, Kew)

После того как подробности транзакции фиксировались на ивовой палочке, ее расщепляли вдоль надвое, чтобы у каждой из сторон сделки имелась копия. Рисунок ивовой древесины уникален, так что подделать бирку было практически невозможно. Поскольку факт заключения сделки между казначейством и подданным короля был не просто записью в книге, хранящейся где-то в Вестминстерском дворце, а существовал на физическом носителе, то полученный кредит можно было передать третьему лицу в качестве возмещения другого долга. По сути, бирки являлись аналогом сегодняшних предъявительских ценных бумаг – финансовых обязательств (например, акционерных сертификатов, долговых расписок или банкнот), бенефициаром которых выступает тот, кто владеет их физической копией.