— Почему не сейчас?

— Потому что это будет ложью, — спокойно отвечает Риддл и, прежде чем Гарри успевает опомниться, снова обращается к Александре: — Только не на первую полосу. Мы не ликуем и не радуемся болезням врагов — мы просто сообщаем. Иди.

Она кивает и скрывается в камине.

— Я готов рассказать об этом уже сейчас, — напрягается Гарри.

— Может, и готов. Но я не хочу этого.

— А чего же вы хотите?! — внезапно взрывается он.

— Я не хочу, чтобы ты лгал.

— Но я не… — он обрывает себя под выразительным взглядом Риддла, чувствуя, что просто сотрясает воздух, и если будет продолжать в том же духе, непременно разозлит его.

— Гарри, — негромко произносит Риддл, дождавшись, пока тот встретится с ним глазами. — Не пытайся убедить меня во всей чепухе, что придумал для тебя Дамблдор. Неужели ты сам в неё веришь? Или веришь в его благие намерения? Или в то, что все вы для него не просто мелкие разменные монеты или орудие?

— Это неправда, — хмуро отвечает он, скорее механически, чем из-за желания снова спорить.

— Это правда, — злобно усмехается Риддл, оживляясь. — Думаешь, что ты для него особенный, что он дорожит тобой и никогда не подвергнет ненужному риску? На самом деле ему плевать и на тебя. Когда-то он верил в твои силы, но сейчас его вера иссякла. Когда ты был ему нужен, он оберегал тебя, защищал и позволял делать глупости и ввязываться в передряги только под его невидимым контролем. Но теперь он оставил тебя, неужели ты этого не понимаешь? Он бросил тебя в логово врагов, чтобы откупиться и выиграть время. И это был всего лишь жест отчаяния. Он больше не дорожит тобой. Если бы дорожил, ни за что бы не отпустил.

— Я в это не верю, — твёрдо произносит Гарри, ощущая, как алкоголь снова разжигает утихнувший гнев.

— Не нужно мне верить, нужно только начать думать собственной головой. Я понял, что Дамблдор за человек, ещё когда мне было одиннадцать, и мне удалось избежать его влияния. Но ты столько лет шёл у него на поводу. Для чего? Чтобы в один прекрасный день оказаться в плену у Пожирателей?

Гарри не желает верить ничему из того, что услышал, но сказанное почему-то болью отдаётся в сердце. Наверное, это отражается на его лице, потому что Риддл добавляет:

— Ты сомневаешься в Дамблдоре, и тебе неприятно это выслушивать, потому что мои слова только подтверждают сомнения. Но это говорит лишь о том, что ты ещё не безнадёжен. Именно поэтому я принял тебя.

— Но Дамблдор… — робко начинает Гарри, но Риддл со всей силы стучит ладонью по столу. Он вздрагивает и умолкает.

— Я не желаю больше говорить о Дамблдоре, — шипит Риддл. — Более того, если мне ещё хоть раз придётся вернуться к этому разговору и разъяснять тебе элементарные вещи…

Угроза повисает в воздухе, но Гарри догадывается, что будет.

— Поэтому, — продолжает Риддл уже спокойно, — будем считать, что этой беседы не было. Однако это не значит, что ты должен о ней забыть. И если ты и сейчас не понимаешь, что я имею в виду…

— Понимаю, понимаю, — торопливо кивает Гарри и в доказательство своих слов резко меняет тему: — Когда я должен дать интервью?

— Когда я решу, что ты готов. А когда это случится, будет зависеть только от тебя.

Гарри прикрывает глаза и по привычке устало трёт лоб. Только сейчас он понимает весь парадокс ситуации. Если он хочет осуществить задуманное, ему не нужно делать вид, что он стал одним из них — он должен им стать. По доброй воле, искренне. Нужно не просто что-то менять, нужно меняться самому. Не за один день, разумеется, а медленно, постепенно, убедительно. Он не сможет притворяться, он должен оставаться собой. Значит, больше никаких игр. И если ему кто-то и сможет помочь прижиться, то лишь один человек. И сейчас он сидит напротив. От осознания этого делается по-настоящему страшно, но он справляется с собой, открывает глаза и смотрит в лицо Риддлу. Если он хочет получить доверие, он сам должен быть открыт и честен.

— Пожалуйста, помогите мне советом, — тихо просит Гарри, и Риддл заинтересованно кивает. — Я чувствую себя здесь чужим. И не только потому, что меня окружают вр… Пожиратели, — быстро исправляется он, но Риддл хмурится и качает головой.

— Нет, Гарри, называй вещи своими именами. Три дня назад все они были твоими врагами и, не задумываясь, убили бы, если бы представилась такая возможность. За столь короткий срок мало что изменилось. Они до сих пор считают тебя опасным пленником, а ты их — врагами.

— Помогите мне это изменить. Что я должен делать, чтобы добиться?.. Ну, не расположения, конечно, но хотя бы нормального серьёзного отношения.

— Тебе двадцать лет, а ты спрашиваешь у меня, как общаться с людьми, — усмехается Риддл. — Относись к ним так же, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Хочешь, чтобы на тебя обращали внимание — заводи разговор первым. Хочешь, чтобы к твоему мнению прислушивались — подавай адекватные идеи. Хочешь понимать, о чём идёт разговор — попроси ввести в курс дела. Если чем-то интересуешься — спроси. От тебя не станут нарочно скрывать то, что не является тайной. Марк, конечно, проводит с тобой немало времени, но он не единственный, с кем тебе придётся работать в дальнейшем. Лучше наладить контакты сейчас, чтобы потом быть уверенным, что тебя не подставят.

— Вряд ли здесь есть хоть один Пожиратель, с котором мне бы хотелось наладить контакт, — мрачно усмехается Гарри.

— Так не нужно себя насиловать. Если тебе не нравится человек, не стоит делать вид, что ты к нему расположен. Я не навожу иллюзий, что поместье — это большая дружная семья. У всех разные интересы и разные отношения. Например, Мальсибер — ублюдок. Но ублюдок умный, полезный и хитрый, об этом нужно помнить и не подходить к нему близко, если нет необходимости. Белла — истеричка, и с ней справляемся только мы с Люциусом. Но она исполнительна, а это порой просто необходимо. Её настроение меняется с невообразимой скоростью, поэтому, если угадать момент, из врага её легко можно сделать союзником. Люциус… — Риддл на несколько секунд замолкает, словно что-то обдумывая. — Я выделяю его из прочих, и с ним тебе нужно поддерживать хорошие отношения, но это будет очень непросто. Он до сих пор не может забыть, как ты испортил ему карьеру, и не будет относиться к тебе, как к равному. К тому же, он считает, что многие неудачи Драко связаны с тобой. Лично я не вижу здесь связи — просто его сын лишь жалкое подобие человека. Но Люциус думает иначе. Эйвери — это отдельный разговор. Он слишком хорошо умеет разделять работу и личные отношения. Он может проклясть тебя утром за провинность, а вечером распивать с тобой огневиски. Он относится к тебе нейтрально и не учитывает того, что случилось в первый день. Так что и тебе советую забыть об этом эпизоде. Остальные… У них нет к тебе личных счётов. Твои бывшие однокурсники настроены невраждебно, за исключением Драко, конечно. Эта мелкая пакость не упустит случая ударить тебя в спину.

— Почему вы его так не любите? — осмеливается спросить Гарри, пригубив ещё коньяка.