Гарри тихо прочищает горло, чувствуя, как кровь приливает к лицу, а ладони увлажняются от волнения.
— Я хотел… — тихо начинает он, но запинается, когда Риддл отрывается от пергамента и поднимает на него удивлённый взгляд. — Я хотел извиниться за то, что устроил утром, — уже громче и увереннее произносит он. — Я был очень расстроен и вёл себя отвратительно. Я не должен был на вас срываться.
Риддл пристально смотрит на него, а потом коротко улыбается, кивает и снова берётся за перо. Гарри отмечает, что улыбка вышла вымученной, но не злой.
— Значит, теперь ты веришь, что я не имею никакого отношения к тому, что случилось с твоими волосами? — наконец произносит Риддл, перечёркивая полстраницы и откладывая пергамент в сторону.
— Да, Снейп убедил меня в этом.
— То есть словам Северуса, в отличие от моих, ты веришь, — констатирует он. Гарри теряется, не представляя, что ответить, но Риддл, по-видимому, и не ждёт ответа. — Скажи, Гарри, — со вздохом произносит он, — я хоть раз тебя обманывал?
Вопрос ставит в тупик, и Гарри еле удерживается от нервного смешка, но, поразмыслив, приходит к выводу, что, несмотря на всю историю их знакомства, Волдеморт никогда ему не лгал.
— Видишь, Гарри, это всё предрассудки, — просто заключает Риддл и отодвигает вслед за пергаментом и чернильницу. — Итак, ты отужинаешь со мной сегодня?
Гарри голоден, но сама перспектива ужина с Риддлом его смущает. Поэтому он машинально повторяет вчерашнюю фразу:
— Спасибо, я не хочу есть, — но, видя, как на лице Риддла появляется что-то похожее на обиду, решает исправиться: — Правда, не отказался бы от бокала вина. Желательно, без Веритасерума, — добавляет он поспешно.
Риддл довольно усмехается, но качает головой.
— Вина? Пожалуй, нет. — Гарри тут же сникает, чувствуя себя ужасно неловко, но Риддл заговорщицки произносит: — Есть вещь получше, — и поднимается из кресла.
Он подходит к шкафу и достаёт что-то с той же полки, что и вчера. Гарри с любопытством следит за ним и удивлённо поднимает брови, когда Риддл ставит на стол бутылку коньяка, два бокала и вазу с маленькими плитками шоколада.
— Мой замечательный Люциус, — поясняет он, разливая коньяк по бокалам, — научил меня этой нехитрой премудрости.
— Шоколад? — усмехается Гарри, качая головой: образ Волдеморта никак не ассоциируется у него с тёмными душистыми сладостями.
— Да, попробуй, — Риддл кивает и устраивается в кресле.
Гарри берёт бокал, делает большой глоток обжигающего напитка и отправляет в рот маленький кусочек шоколада. Великолепное сочетание вкусов заставляет его довольно улыбнуться, и эта улыбка не ускользает от внимания Риддла, который тоже делает глоток коньяка и принимается вертеть стакан в длинных пальцах.
Почти минута проходит в тишине, и Гарри в голову приходит мысль, что Риддл позвал его к себе не с какой-то конкретной целью. Может быть, стоит воспользоваться ситуацией?
— Могу я задать вопрос? — осторожно спрашивает он.
Риддл кивает и улыбается.
— Я рад, что ты, наконец, дошёл до стадии вопросов. Их у тебя, я полагаю, накопилось немало.
— Марк сказал, что… — он запинается, лихорадочно соображая, не заложит ли сейчас своего знакомого, но тут же отметает эту мысль как нелепую. — Марк сказал, что новая внешность появилась у вас год назад. Но именно в это время…
— Ты перестал чувствовать связь, — заканчивает Риддл, и он кивает. — Да, ментальная связь разорвалась именно по этой причине.
— Но почему?
— Эта оболочка, — Риддл небрежно проводит рукой вдоль тела, — слишком хорошо скрывает то, что находится под ней. Новое тело стало чем-то вроде барьера.
— А почему оно… — Гарри смолкает, не зная, как деликатнее закончить вопрос.
— Об этом лучше спроси Северуса, — с лёгким недовольством отвечает Риддл.
— Странно, потому что он посоветовал спросить у вас.
Риддл издаёт короткий смешок.
— Вполне в его духе.
— Что в его духе? — хмурится Гарри.
— Он так заигрался в своё шпионство, что предпочитает отсылать сразу ко мне, вместо того, чтобы ответить на простой вопрос. Могу поспорить, он и в вашем штабе не рассказывал тебе ничего, пока Дамблдор не кивнёт, покашляет, шаркнет ножкой или даст другой условный сигнал.
Гарри мрачнеет, вспоминая, что так оно и было. Все разговоры с ним Снейп проводил только после беседы с Дамблдором, во время которой наверняка решалось, что ему можно сообщать, а что — нет.
— Что нового в прессе? — внезапно спрашивает Риддл.
— Ну… Одна газета называет вас вором. — Риддл равнодушно кивает. — А Лавгуд написал, что я пропал и, возможно, похищен Пожирателями.
Риддл задумчиво хмурится, потирая губы костяшками пальцев.
— Это нехорошо, — наконец произносит он, поворачивается к камину и, послав какое-то заклинание в огонь, коротко бросает: — Поднимись ко мне, быстро!
— Нехорошо? — удивляется Гарри. — Почему? Если люди узнают, что я больше не с Дамблдором, разве они не…
— Нет, — перебивает Риддл. — Они, конечно, расстроятся, но будут расценивать это как похищение и решат, что я силой заставил тебя перейти на свою сторону. А это нам совершенно не нужно.
Он собирается спросить что-то ещё, но огонь в камине вспыхивает зелёным, и в кабинете появляется Александра. На ней надето почему-то не платье, а бежевый маггловский костюм.
— Да, мой Лорд, — кивает она, коротко взглянув на Гарри.
— Александра, срочно статью в завтрашний «Пророк». Развеять слухи об исчезновении Поттера. Он до сих пор в дамблдоровском штабе, но болен, чем-нибудь очень неприятным. Драконья оспа, эльфийская инфлюэнца, чума… Не знаю, дай волю фантазии.
Александра внимательно слушает, нелепо раскачиваясь с носков на пятки. Когда Риддл умолкает, она замирает и склоняет голову набок, хмурясь.
— Дамблдор опровергнет эту информацию. Поттер не сможет долго «болеть».
— Добавь подробностей, чтобы было правдоподобнее. К тому же, ему не нужно «болеть» долго. Через какое-то время разрешим «Пророку» напечатать официальное интервью с Гарри. Пусть красиво и убедительно расскажет Рите Скитер, почему перешёл на нашу сторону.
— Вы хотите, чтобы я дал интервью? — изумляется Гарри.
— Конечно. Люди охотнее верят информации, которая идёт из первых уст. Дашь его через… допустим, две-три недели. Расскажешь о том, почему решил присоединиться к нам.
