— А когда оно придёт?

— Когда он найдёт способ захватить поместье. Если вы сделаете это раньше, то погибнете сами, а все Пожиратели исчезнут, чтобы залечь на дно. В Министерстве очень много сторонников Лорда, так что даже после его смерти они обязательно нанесут контрудар. Если же удастся захватить поместье и посадить главные их силы в Азкабан, нападения не состоится.

— Отлично! — фыркает Гарри. — Значит, теперь просто сидеть и ждать?!

— Я понимаю, это трудно. Но таков план.

— Нет, профессор Снейп, — горько усмехается Гарри, подходя к двери, — таков Дамблдор.

Он уже берётся за ручку, когда слышит напряжённый голос за спиной:

— Поттер, может, тебе нужны какие-то зелья?

— Как вы все задолбали! — Гарри резко оборачивается. — Со мной всё в порядке, ясно?! Не нужно спрашивать, как я себя чувствую или изображать участие! Если бы мне было что-то нужно, я бы сам сказал! Что, теперь все в поместье думают, что этот ублюдок меня поимел?! — Снейп только качает головой. — Прекрасно. Тогда тема закрыта.

Он шагает в коридор и хлопает дверью. Внезапно вернувшаяся злость вновь скребёт стенки желудка. Хочется либо наглотаться Умиротворяющего бальзама до остановки дыхания, либо побить кого-то. Увы, ни того, ни другого сделать не получится, поэтому Гарри, совершенно не представляя куда ему деваться, идёт к Риддлу.

Когда он подходит к кабинету, за дверью слышны приглушённые голоса. Он стучится и, получив разрешение, заходит. Помимо Риддла в комнате находятся Эйвери и Нотт.

— Не знаю, милорд, — с сомнением тянет Эйвери, задумчиво покусывая ноготь. — Плохая идея.

— Я за казнь, — кивает Нотт.

— Гарри, — сухо приветствует Риддл без тени улыбки. — Садись. Полагаю, ты догадываешься, что мы обсуждаем.

— Что делать с Мальсибером, — кивнув, Гарри садится в кресло рядом с двумя Пожирателями.

— Да, и, видишь ли, мы никак не можем прийти к консенсусу. Возможно, твоё мнение могло бы нам помочь.

— В чём разногласие?

— Эдриан.

— Руперт, — кашлянув, начинает Нотт, — предлагает на какое-то время посадить бешеного пса на цепь в темницах и деликатно, дней за пять-семь, напомнить, где его место. Я предлагаю решить проблему кардинально, раз и навсегда. А милорд хочет ничего не делать и дождаться твоего решения.

Во время монолога Риддл несколько раз кивает, глядя на Гарри.

— Благодарю за доверие, милорд, — говорит Гарри, — но я не думаю, что моё мнение по этому вопросу может что-то изменить.

— Ты оспариваешь моё решение выслушать тебя?

— Нет, я хотел сказать не это. Лишь то, что пусть будет так, как вы хотите.

— А чего хочешь ты, Гарри? — Риддл с прищуром подаётся вперёд. — Последнее слово, разумеется, будет за мной, но, если бы у тебя была возможность распоряжаться его дальнейшей судьбой, чего бы тебе хотелось?

— Определённо, мне бы хотелось больше никогда его не видеть. Это главное. А жить ему или умереть — мне правда всё равно.

— Прекрасно, — кивает Риддл и обращается к Эйвери: — Руперт, оставь его в камере, пока не оклемается. На днях отправим его жить в город.

— Да, милорд, — Эйвери поднимается из кресла. — Мы можем идти?

Риддл слабо взмахивает рукой, и Пожиратели удаляются.

— Ты выглядишь раздражённым, — замечает Риддл, когда дверь закрывается.

— Раздражённым?! Да я готов убить кого-нибудь!

— Не понимаешь, почему это происходит? — в голосе Риддла читается участие.

— Не думал, что этому есть объяснение, — хмурится Гарри.

— Ты ведь в первый раз применял Crucio? По-настоящему, я имею в виду, а не как в тот раз, в Министерстве, — он встаёт и извлекает из шкафа знакомую бутылку «Бехеровки».

— В первый, — кивает Гарри и усмехается, когда перед ним оказывается наполненный бокал. — Думал, вы предложите успокоительное.

— От этого нет лекарства, — серьёзно отвечает Риддл, садясь обратно. — Но это нормально. Так должно быть.

От этих слов Гарри напрягается.

— Почему? Я знаю, что душа мага повреждается после убийства. Но Дамблдор после того случая говорил мне, что и пыточные заклятия повреждают её. Это правда?

— А это правда, Гарри? — насмешливо скалится Риддл. — Сегодня ты повредил свою душу?

— Я… Я не знаю.

— Но ведь никто, кроме тебя, не сможет ответить. Скажи, ты чувствуешь какие-то изменения? Может, твоей личности? Или характера? Или помыслов?

— Не думаю.

— Тогда о чём мы говорим, Гарри? Где находится душа и как её почувствовать? И как, в таком случае, определить степень повреждения?

— Я не знаю, — повторяет Гарри, вконец растерявшись.

— Значит, твой вопрос не имеет смысла.

— Но Дамблдор говорил…

— Я не отвечаю за то, что говорит Дамблдор, — перебивает Риддл с нехорошей ухмылкой. — Мне он тоже много чего говорил в своё время. И про душу в том числе.

— Но вы сами когда-то говорили мне о повреждении души.

— Тогда я пытался говорить на понятном тебе языке, не вдаваясь в лишние объяснения. Иначе бы ты запутался ещё больше.

— Так что же действительно происходит с человеком, когда он совершает убийство? И что сейчас происходит со мной?

Риддл делает неторопливый глоток из своего бокала и закидывает ногу на ногу.

— Речь идёт о частичке себя, которую маг вкладывает, создавая заклинание. Если мы говорим о магии в целом, здесь тоже действует закон сохранения энергии. От каждого сотворённого тобой заклинания ты получаешь определённую отдачу. Так что нельзя вложить в Crucio, говоря твоим языком, часть души и не получить ничего взамен.

— Вы хотите сказать, что из-за Crucio в меня вселилось что-то тёмное?

Риддл смотрит на него с непередаваемым выражением лица, а потом коротко смеётся.

— Извини, Гарри, я никогда не увлекался маггловской фантастикой. Ты говоришь абсурдные вещи, но что самое обидное, на полном серьёзе. Это несколько огорчает.

— Тогда скажите мне прямо, что со мной творится? — Гарри со стуком ставит бокал на стол.

— Хорошо. Ты не думал о том, почему у одних магов лучше получаются одни заклинания, у других — другие?