– Я не верю тебе. Ты мне так много рассказал. Зачем тебе оставлять живого свидетеля?

– Я и сам не знаю, зачем. Если честно, до того, как ты спуталась с Гараевым, ты мне даже нравилась.

Я подумала про себя, что обольщаться не стоит: раньше нравилась, потом разонравилась. Да после того, как он убил Женю, которая наверняка была его любовницей и помогала ему, даже зная, что он был тесно связан с убийцей сестры, мне вообще на хорошее отношение с его стороны особо рассчитывать не следует.

Я медленно сказала:

– Ты ведь никогда не считал меня дурочкой, правда? Я думаю, что ты обманешь меня. Честно говоря, считаю, что мне нет никакого резона искать для тебя тайник.

Он обрадовался:

– Ага, значит, все-таки тайник! – Он искоса посмотрел на мои коленки и съехидничал: – Учти, дорогуша, что твои чары на меня не действуют. Не заставляй меня делать страшные и гадкие вещи. Будь умницей, покажи мне место, где вы со старухой спрятали коллекцию, и я сделаю, как обещал. Не жадничай, и тебе хватит денег Гараева. Поверь, эта коллекция не стоит твоей будущей жизни.

– Но ведь ты же заплатил за нее жизнью своего друга и ребенка?

– Не хитри, – нахмурился он, – ты ведь понимаешь, что я этого не хотел.

Я усмехнулась.

– Хочу сказать, что тебе предстоят еще неприятные открытия. Если все благополучно сложится, однажды ты проснешься богатым и свободным в чужой стране, и еще вспомнишь их лица: бабы Дуси, Ольги, Максима. И самое страшное: ты не сможешь даже мысленно представить себе лицо своего ребенка.

Он дико глянул на меня, резко хлестнул рукой по лицу. Я отшатнулась. Никто и никогда не бил меня, пощечина неожиданно резко отозвалась болью, в голове зазвенело. Я невольно охнула.

Он хмыкнул:

– Придержи язык. Одно радует: на Зою Космодемьянскую ты не похожа. А еще говорила, что не скажешь, где тайник.

Я потрогала рукой губу. Видимо, от удара я рассекла внутреннюю поверхность, и во рту стало солоно.

Я помолчала, а потом насмешливо сказала:

– Ты прав. Но только в том единственном случае, если я в самом деле знаю, где на даче Агнесса Прокофьевна спрятала документы. Боюсь, что в этом отношении тебя ждет неприятный сюрприз. Черт, да что ж ты тормозишь-то так резко?

Я потерла свободной от наручников рукой ушибленный лоб.

Мы остановились на обочине. Игорь повернулся ко мне всем корпусом и недоверчиво спросил:

– Ты хочешь сказать, что не знаешь, где тайник?

Я покачала головой:

– Не знаю. – И добавила для большей убедительности: – Хочешь, поклянусь? Жизнью и здоровьем родителей, любовью Тимура, своими будущими детьми?

Игорь неуверенно сказал:

– Ну, это все для тебя может недорого стоить.

Я недобро посмотрела на него:

– Хорошего же ты обо мне мнения. Но что-то же я ценю, как ты предполагаешь? Давай, я поклянусь этим.

Он тяжело задумался.

– Допустим, я верю тебе. Тогда что мне мешает избавиться от тебя, вернуться в клинику и поспрашивать твою любимую свекровь?

– А вот это уже навряд ли. Ты не понимаешь? Меня будут искать, возможно, что уже ищут. После твоего неудавшегося покушения с меня вообще глаз не спускают, и я только своей глупостью и самонадеянностью могу объяснить то, что я попала к тебе в машину. Скорее всего, и Женю уже нашли. Ты сделал ошибку, оставив ее в моей машине. На счет раз ребята догадаются, что это она меня выманила с работы, узнают, что мы вместе были в больнице и поймут, что она тебе рассказала о том, что у нас с Агнессой Прокофьевной есть общая тайна. Ты думаешь, к ней никого не приставили в больнице? Наверняка, в коридоре сидит неприметный парень. Конечно, ты можешь сказать, что я просто начиталась детективов…

Игорь настороженно посмотрел на меня:

– Но ты что-то хочешь предложить?

Я кивнула:

– Да. Я предлагаю тебе поискать тайник вместе.

Он потер лицо.

– Ага. Не иначе, рассчитываешь на помощь соседей.

Я хмыкнула.

– Их там просто нет. Рисковый ты парень, начинаешь такую операцию без рекогносцировки.

Он изумленно посмотрел на меня:

– Без чего?

Я твердо пояснила:

– Без разведки на месте. Дача находится в бывшем помещичьем доме, сзади к участку примыкает чей-то ведомственный гараж. Обычно там никого нет, кроме сторожа.

– Значит, рассчитываешь, что твои дружки догадаются, что мы там, и примчатся спасать свою принцессу.

Я вздохнула с сожалением:

– А это тоже маловероятно. Этот дом вообще трудно связать со мной. Если честно, я здесь не слишком часто бывала. Только по выходным, когда отвозила продукты Агнессе Прокофьевне. Юра – небольшой любитель природы, дачу он не любил. Скучно ему тут было, понимаешь? А свекровь ее просто обожала. Они с мужем здесь раньше даже жили, когда Юра вырос. Его отец и умер здесь, в доме. Внезапно случился удар, и все.

– Но ты хотя бы предполагаешь, где может быть тайник?

Я покачала головой:

– Не хочу тебя расстраивать, но Агнесса Прокофьевна даже никогда о нем не упоминала. Дом не очень большой, так что можешь приложить свои дедуктивные способности.

Он кивнул. Поразмыслив, он завел мотор и плавно тронулся.

– Хорошо. Предположим, что я верю в твое искреннее желание помочь мне. Кстати, чем оно вызвано?

Я грустно сказала:

– Когда ты остановился, у тебя было ужасное выражение лица. Я поняла, что сейчас ты съедешь с дороги, и жить мне останется ровно пять минут. И я подумала, что помогу тебе, и, быть может, ты…

Он прервал меня:

– Только предупреждаю тебя: без самодеятельности. Иначе я просто сразу убью тебя. Поняла?

Я кивнула, и мы в молчании проехали оставшийся путь.

Последний раз мы с Агнессой Прокофьевной были здесь еще накануне ее отъезда в клинику. Мы ездили по делам, а потом она попросила:

– Если только ты никуда не торопишься, давай съездим на дачу. Почему-то у меня предчувствие, что я не скоро смогу поехать в следующий раз.

Она уже тогда плохо чувствовала себя, и я решила остаться ночевать с ней. Позвонила Юре, чтобы он, если захочет, присоединился к нам. Он, впрочем, как и много раз до этого, отказался. То ли работу какую-то домой взял, то ли ехать куда-то собирался.

Май в этом году выдался удивительно теплый. Остаток дня мы провели в саду. И только под вечер ушли пить чай в дом.

Было уже достаточно поздно, и я решила позвонить Юре, но наш домашний номер молчал. Я принесла телефон из сумки, и он почти сразу ответил мне. Мы переговорили несколько минут, и я спросила мимоходом, дома ли он. Юра ответил вопросом на вопрос: «А где мне еще быть?» Он всегда сердился, если я ночевала не дома, и я не стала выспрашивать его.

Помню, я тогда удивилась, что в трубку была слышна какая-то восточная музыка. Юра в принципе такую на дух не переносит, и сразу выключает. Он даже не слишком одобрял наше пристрастие к «Алании», уверяя, что кухня там примитивная, музыка ужасная и обстановка не отвечает запросам интеллигентного человека. Сашка на это ответил: «Да, никакого респекта!» Мы с Тимуром стали хохотать, а Юра только состроил недовольное лицо. Впрочем, все оставалось по-старому: в «Алании» мы по-прежнему отмечали все наши офисные междусобойчики, да и обедали там почти каждый день.

Сейчас я подумала, что он тогда не был дома. Если бы не моя слепая доверчивость, я давно должна была бы заметить победные взгляды Ольги. Впрочем, моя мама говорит, что все, что делается с нами, делается к лучшему.

И если бы не события последних дней, я была бы совершенно с этим согласна.

Уезжая, мы, как обычно, оставили ключ от дома на толстой деревянной балке в круглой беседке. Мы любили здесь пить чай летними вечерами.

Жена одного из сторожей, охранявших соседский гараж, ухаживала за садом и домом. Клумбы всегда были полны ухоженной зелени, и сегодня, в летний погожий день, цветники просто поражали буйством красок. В такой день умирать особенно не хочется. Вдруг я перемудрила, и придется выкручиваться самой?