Я от неожиданности оторопел, потом кивнул:

– Примерно. Мы просто присматриваем за ней, понимаешь?

В кабинет заглянула немолодая рыжеволосая дама, по виду – бухгалтер. Она смутилась, увидев столько народа, и шагнула назад, но Тимур позвал ее:

– Входите, Ольга Ивановна. Я хотел попросить вас съездить к Евдокии Артемьевне домой. – Он подошел к сейфу, вынул из него конверт, и передал ей. – Отвезите деньги дочери, а завтра с утра лично займитесь организацией похорон.

Ольга Ивановна молча забрала конверт, и уже почти вышла из кабинета. Тимур вернул ее.

– Да, кстати, баба Дуся месяца два назад оформила у нас ссуду, так вы уж там скажите дочери, что возвращать ее не нужно.

Женщина удивилась:

– Какую ссуду? Она ничего не брала.

– Странно. Я сам подписал ее заявление.

– Ну, может, хотела взять, а потом нашла деньги в другом месте, или надобность в деньгах отпала. У нас она точно ничего не оформляла, – твердо сказала Ольга Ивановна.

Забрав конверт с деньгами, дама удалилась.

Я полюбопытствовал:

– Зачем покойной нужны были деньги, она не говорила?

– Сказала, что хочет помочь внучке с учебой.

Тимуру позвонили на трубку, он с неудовольствием посмотрел на дисплей, но увидев знакомый номер, кивнул мне.

Взволнованно и громко Дагмара спросила:

– Тимур, что за дела у вас там творятся? Извини, но я позвонила Вере Алексеевой, помнишь, училась со мной в одной группе? Ну, ее брат работает с Юркой?

– Ну, помню.

– Она мне такого порассказала! Оказывается, убили Юркину любовницу, украли коллекцию отца, а ты мне ничего не хочешь рассказать!

– Дагмара, я и сам ничего толком еще не знаю.

– Нет, но Юрка-то, хорош! С такой женой еще и любовницу завести. Впрочем, он всегда был слаб по этой части. Кстати, Вера сказала, что его подозревают и в убийстве, и в похищении коллекции. Хотя, насколько я его знаю, коллекция ему на фиг не нужна, а насчет бабы этой, так и вовсе глупости. У него рыбья кровь, и на такие решительные поступки он просто не способен. Денег у него всегда хватало, откупился бы от нее, и все проблемы.

Тимур перебил ее:

– Дагмара, ты мне звонила только, чтобы обсудить дела Юзика?

Она хмыкнула:

– А ты изменился. Перебивать даму невежливо.

– Извини, – буркнул он. – Так что там с фото?

– Конечно, это Максим. Я не знаю, как ты отнесешься к моей самодеятельности, но признаюсь сразу. Я позвонила Дарье Ефимовне, чтобы поздравить ее с успехами сына. Она с достоинством приняла все поздравления, но, когда я попросила передать мои поздравления Максу, она сказала, что он уже неделю, как в Москве. Дарья Ефимовна очень обеспокоена, обычно он звонит ей каждый день, а сейчас он молчит, она не знает, что и подумать.

– Когда он звонил ей последний раз?

– Говорит, что в пятницу, ближе к вечеру.

– К кому он уехал, мать, конечно, не знает?

– Знаешь, матери не всегда объективны по отношению к своим детям. Она считает, что у него в Москве девушка. Во всяком случае, она думает, что он влюблен. Я знаю Макса сто лет, если он и влюблен, то девушки тут ни при чем.

Она помолчала и спросила:

– Как к тебе попала его фотография?

Тимур поднял на меня глаза, и я кивнул ему.

– Его фото было в телефоне убитой девушки. Но, вполне вероятно, что он связан с этой историей только косвенно.

Упавшим голосом она пробормотала:

– Ну, если только ты сам в это веришь… – Она помолчала в трубку, потом вздохнула: – Я, конечно, посочувствовала Дарье Ефимовне, и выразилась в том смысле, что парень молодой, загулял. Или деньги на телефоне кончились, а карточку купить забыл. Но, если честно, я сама очень озабочена этим его молчанием. Макс – маменькин сынок, и ее просто обожает. Да для него два дня не знать, какое у нее давление – это полная катастрофа. Тимур, я тебя прошу, если ты хоть что-то узнаешь, или встретишь его, позвони мне.

– Дагмара, я прошу тебя, сосредоточься и вспомни, о чем вы разговаривали во время последней встречи?

– Господи, о чем люди говорят на поминках? Вспоминали маму. Дарья Ефимовна училась с ней в одной школе. Да, еще вспомнили отца, и я выразилась в том смысле, что мать его так и не простила. Вспоминали его коллекцию, Дарья Ефимовна ругала меня, что я тогда не настаивала, чтобы отсудить у Агнессы часть наследства. Ты же знаешь меня, я не меркантильна. К коллекции отца я равнодушна, и возня с ней мне тоже ни к чему. Кроме того, отца я уважала, и его воля для меня была обязательной. Кстати, Агнесса тогда, после похорон, дала мне денег на покупку помещения для студии, пятьдесят тысяч долларов. По тем временам это была большая сумма. В общем, все сложилось так, как сложилось.

– Максим присутствовал при вашем разговоре?

– Разумеется.

– Он расспрашивал тебя о коллекции?

– Да нет. Хотя, может, и интересовался, но так, просто в связи с возникшей темой. Я уже сейчас просто не помню.

Пообещав звонить, если будут хоть какие-то известия о Максиме, Тимур положил трубку.

Юра повертел в руках остро заточенный карандаш, равнодушно поднял на меня глаза:

– Мать продала свою квартиру, доставшуюся ей от родителей, и отдала деньги Дагмаре. Она считала, что должна была поступить именно так.

Я позвонил ребятам в отдел и попросил поискать Максима Пчелко по гостиницам и, уже готовясь к неприятностям, по больницам и моргам, а заодно проверить ориентировки. Парень-то приметный.

Заглянул Володя. Я оставил его опрашивать работников конторы, а сам решил проехать в художественный салон, который Вика узнала на фото.

И действительно, стойку буфета и несколько выносных столиков окружала кованая ограда, вполне узнаваемая на снимке.

За стойкой сидела и скучала симпатичная молоденькая девушка. Посетителей было немного. За одним из столиков сидела компания ребят, и в стороне немолодой мужчина читал газету.

Я подошел к стойке, попросил холодной минералки. Девушка стрельнула глазками, подала мне запотевший стакан.

Я вынул из кармана удостоверение и раскрыл его. Девушка заметно поскучнела.

Я показал ей снимок. Она внимательно присмотрелась к нему и спросила:

– Что, она его все-таки прижала?

– Кого? – удивился я.

– Муженька. Эти двое были здесь дважды на прошлой неделе. Светлый, он помоложе, кажется, где-то неподалеку живет. Я видела, он мимо шел как-то. Симпатичный парень, если честно. Только он из этих, из голубых. Тут за углом есть кафе, «Голубая луна» называется, так они там часто собираются.

– А что про жену-то? – попытался я вернуть ее к теме разговора.

– Про какую жену? А, да я не знаю, жена она или просто подружка. А только видела я, что за ними баба одна наблюдала. Точно, или жена, или подружка. Застукала их вместе. Лицо у нее было злющее.

– Как вы думаете, чья она подружка?

Девушка задумалась и решительно сказала:

– Второго, того, что темноволосый. Она все время так сидела, чтобы он к ней спиной был. Хотя, народу тогда полно было, вполне могли ее не заметить.

– А почему вы на нее внимание обратили?

– А она мороженое заказала, а сама даже не притронулась к нему. Ребята эти недолго посидели, темноволосый загрузился в машину, а светлый ушел пешком.

– А когда это было?

– Когда? – она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – В среду, или четверг. В четверг, точно! У нас еще новая экспозиция открылась, народу много было по этому случаю.

От жары и безделья девушка разговорилась. Без особой надежды я спросил:

– А машина какая была у этого парня?

Она подумала и сказала:

– Номер совсем не помню. А машинка интересная: Шкода Фелиция, и цвет такой необычный, винно-серый перламутр.

О Господи, винно-серый. И что это за цвет?

– Марку точно не спутали?

Девушка засмеялась:

– Нет, точно Фелиция. У моего парня раньше такая была, года два назад.

Я поблагодарил ее. Прощаясь, она улыбнулась и махнула рукой.