Он нахмурился:

– Труп. Хуже того, это труп его знакомой. Говорит, что она работала у него секретаршей.

– Ольга, что ли? – неприятно удивился я.

– Вроде. По паспорту – Костромеева Ольга Витальевна, 27 лет, уроженка Москвы.

– И как ее убили?

– Задушили. Шелковым шнуром от портьеры.

– А когда это произошло?

– Сейчас трудно судить, потому что эти дни жара стоит просто безумная. Но, я думаю, не позже, чем в пятницу вечером, либо ночью. Точнее патологоанатом скажет.

– Что она делала в квартире Юркиной матери?

– Твой друг уверяет, что здесь ей делать было совершенно нечего, и что последний раз видел ее в пятницу, живой и здоровой. Сегодня она на работу не пришла, но они ее толком и не искали. Звонили, но ответить им было уже некому, как я понимаю.

Я хмуро молчал. Он поморщился и сказал с досадой:

– Вообще, все непонятно как-то. Сестра убитой и хозяйка квартиры сегодня из Чехии вернулись, а тут такой сюрприз. И в квартире все вверх дном. От входной двери беспорядок видно. Ваш парень, что им вещи заносил, говорит, сразу не хотел их пускать.

Иванцов, отошедший чуть в сторону, чтобы не мешать нашему разговору, вступил в разговор. Извиняющимся тоном он сказал:

– Тимур Вячеславович, вы же знаете женщин! Я этот запах узнал, и, в общем, сразу понял, что это не газ пропускает. Еще спросил хозяйку, не закрыла ли она кошку случайно перед отъездом. А Женя эта, она просто как танк на меня поперла, ворвалась в комнату. Там в кресле, прямо за дверью, Ольга задушенная сидит. – Он передернул плечами. – Уж на что я мужик, так и сейчас не по себе. А она и упала там прямо. Я выволок ее в коридор, на софу уложил и к хозяйке поворачиваюсь. Смотрю, а у той лицо серое, в сумке что-то судорожно ищет. Я понял, вытряхнул все, нашел какой-то футлярчик, на помаду похож. Открыл – а там таблетки махонькие, я ей в рот сунул, только она уже тоже вроде как сознание потеряла. Я по лицу ее понял, что дело серьезное, позвонил от соседки в скорую, а потом уже по сотовому начальнику своему. Телефона Голембиевского у меня не было, а у женщин не спросишь.

– Скорая быстро приехала? – машинально спросил я.

Он кивнул, покосившись на Игоря:

– Быстрее милиции. Их мы еще с полчаса ждали. – Потом пояснил: – Мне женщина эта, соседка, здорово помогла. Она бывший врач, Женю в сознание привела в момент, потом увела к себе и укол какой-то сделала, та и затихла. А то она, как пришла в себя, подвывать стала. Тихо так, а жуть берет, как отчаянно. – Он вздохнул, провел рукой по стриженой голове, прогоняя собственный страх. – А хозяйку соседка трогать запретила, когда я хотел ее на софу уложить. И правильно, доктор так и сказал.

Игорь выбросил окурок, спросил:

– Ты, Саша, парень приметливый. Ну-ка, расскажи, как вы двери открывали. Замок на два оборота был закрыт?

– Да, вроде. Открывала хозяйка, она ключи из маленькой сумочки достала. А мы с Женей вещи держали. А уж как открыли, эта Женя все бросила, и в комнату. Вещи, кстати, я там в коридоре в сторону отставил, чтобы не мешали. В комнату больше никого не пускал, понятие имею. Потом подъехала машина милиции и, одновременно с ними, Голембиевского мой начальник привез. Он сейчас там, наверху, показания дает, а Александр Викторович в больницу поехал.

Вниз спустился совсем молодой, не старше Саши Иванцова, паренек, свистнул водителю серого фургона, и два парня с носилками поднялись в подъезд.

Когда суета, вызванная выносом тела, унялась, мы с Игорем поднялись наверх.

Тяжелая бронированная дверь квартиры была распахнута настежь, окна тоже, и все равно мерзкий сладковатый запах наполнял комнату. Навстречу нам вышел начальник Игоря, нас представили друг другу. Майор мне понравился: простое русское лицо, хорошие голубые, чуть выцветшие глаза, сеточка морщин на загорелой коже.

Он цепко посмотрел на нас, потом кивнул Игорю:

– Ну, как договаривались. Я в управу.

Он уехал, а мы остались в разоренной квартире. Володя, это молодой парень, пошел вниз поговорить с соседями, а Игорь остался с нами.

В дверях появилась соседка:

– Женя проснулась. Просится к вам.

Игорь кашлянул:

– Приглашайте.

В комнату робко вошла худенькая молодая женщина лет 30-32, с бесцветным лицом и такими же бесцветными волосами, стянутыми в хвост. Странно, но сестры совершенно не были похожи. Юра кивнул ей, подал руку и усадил в кресло.

Она поднесла руки к лицу, прикрыла глаза. Я боялся чего-нибудь типа истерики, но она плакать не стала.

– Я готова ответить на ваши вопросы, – почти твердо сказала она Игорю.

– У вашей сестры были ключи от квартиры вашей хозяйки?

– Нет, но она могла взять мои. Я их оставила дома перед поездкой.

– Часто она посещала эту квартиру?

– Практически никогда. Я очень дорожу своим местом, и не позволила бы ей этого. Да и Агнесса Прокофьевна редко покидает квартиру. – Она на минуту задумалась и вспомнила: – А вот примерно месяц назад она была здесь. Агнесса Прокофьевна тогда уже лежала в больнице, и Ольга знала, что не застанет ее дома. Она позвонила мне на сотовый, поднялась сюда. Ходила по квартире и рассматривала все. Мне показалось, что она завидует Агнессе Прокофьевне. Я отругала и выгнала ее, но, видно, она не успокоилась.

Женя разгладила платье на коленях, и я увидел, что ее тонкие пальчики подрагивают. Она подняла на нас глаза:

– В этом ведь нет ничего плохого? Она в детстве часто одевалась в мамины туфли на шпильках и нарядные платья, и примеряла на себя взрослую жизнь. Мне кажется, она и сейчас пришла сюда примерить на себя жизнь Агнессы Прокофьевны. А застала здесь грабителей. Они ее и убили.

Ее голос дрогнул, но она справилась. Игорь вздохнул:

– Очень трогательное предположение, но, я думаю, дело было несколько иначе. Ваша сестра не была аккуратисткой. В кухне на столе три чашки с кофейной гущей на дне. Все три – с характерным следом губной помады. Похоже, она довольно долго ждала кого-то в этой квартире. И это он или они ее здесь застали.

Он поднялся, спросил ее:

– Не могли бы вы определить, что пропало из вещей? В квартире был сейф?

Юрка, молчавший в протяжение всего этого разговора, недовольно сказал:

– Как же я забыл? – Он прошел в кабинет, нажал на раму офорта, украшавшего его стену. Рама отъехала в сторону, и открылась металлическая дверца сейфа. Он был закрыт, но не заперт. Игорь отстранил его. Вынул платок из кармана, аккуратно потянул дверцу на себя, открыл его. Сейф был пуст.

Женя горестно огляделась, потом с ужасом посмотрела на Игоря:

– Господи, что будет с Агнессой Прокофьевной, когда она узнает!

Игорь посмотрел на замок сейфа и спросил:

– Кто знал код замка?

Юра пожал плечами.

– Кроме документов там ничего никогда не было, а я ими не интересовался.

Женя пришла в себя, и сказала:

– Код знала невестка Агнессы Прокофьевны. Они вообще были очень дружны. Правда, в последнее время… – она замялась.

В этот момент на лестничной площадке прозвенел голос Вероники, и они втроем вошли в комнату. Сашка с хмурым лицом кивнул мне, и сел на пуфик у дивана.

Я поднялся навстречу девочкам, и Вероника сразу обняла меня за талию. Вика подняла ко мне лицо, губы ее дрогнули, и она заплакала, прижав лицо к моему плечу. Я вопросительно глянул на Сашку, но он только махнул рукой и полез в карман за сигаретами.

Я погладил ее затылок, Вика затихла, вытерла глаза и повернулась к Юре:

– Новости совсем неутешительные. Нас даже не пустили к ней. Обширный инфаркт, она лежит в реанимации, в палате интенсивной терапии. – Ее губы опять дрогнули, но она сглотнула и продолжила: – Я поговорила с врачом, они обещали, что сделают все как надо. Я оставила все телефоны, при любом изменении нам сообщат. Пока она без сознания. Врач сказал, что это защита организма.

Она вдруг с тревогой огляделась по сторонам, я понял и пояснил ей:

– Ольгу уже увезли.

Вика посмотрела на бледную Женю и сказала: