- Да.

- Думал, ты скажешь, что вы не разговаривали, - все-таки подколол Баки. – Тогда зови его на свидание. Если мифы не врут, Радужный мост работает без выходных.

С этими словами он хлопнул Стива по плечу и, насвистывая, забрался обратно в их квартиру. Стив еще раз посмотрел на тонкий серп молодой Луны и пообещал себе, что подумает.

***

«Хеймдалль! Прости, что отвлекаю, даже не уверен, выполнишь ли ты мою просьбу, но передай, пожалуйста, начальнику личной охраны Локи, что я буду ждать его здесь каждую пятницу с восьми до полуночи в течение земного месяца!»

Стив чувствовал себя идиотом, когда проорал это в звездное небо, стоя на небольшой залысине в одном из прибрежных лесопарков Лонг-Айленда. Но другого выхода у него не было – приходилось рассчитывать на то, что великому Хеймдаллю достаточно скучно для того, чтобы выполнить просьбу мидгардца, которым, без сомнения, для него являлся Стив.

Баки к вопросу личной жизни Стива не возвращался, тем более что с обретением относительной свободы у него появилась своя: частенько он являлся под утро, сыто улыбаясь, готовил завтрак себе и Стиву и заваливался спать до обеда.

ЩИТ оставлял крайне мало места для мыслей, сожалений и бесцельного хождения из угла в угол, но однажды вечером Стив понял, что времени ехать через полгорода в привычный зал около дома нет, а тело требует разминки после выносящего мозг обсуждения нового устава ЩИТа. И Тони тут ни при чем. Почти.

Поэтому он решил сходить в тренажерный зал для персонала и, лишь оказавшись перед дверью с надписью «Страйк», понял, что всегда связывал это место с одним-единственным человеком. С Броком Рамлоу.

Именно ему негласно принадлежала когда-то территория, лежащая за этой дверью. Это были его угодья, в которых посторонним запрещалось диктовать условия. Здесь тягали железо, матерились и обсуждали женщин, даже если Стив, слывший поборником чистоты английского языка, находился тут же, у боксерской груши или в ринге.

Уняв занывшее сердце, Стив толкнул тяжелую дверь и вошел. Внутри на первый взгляд ничего не изменилось: в голубоватом освещении огромный зал без единого окна казался еще больше. Кондиционеры исправно гоняли безвкусный воздух, слышался характерный лязг железа и тяжелые выдохи тех, кто приседал со штангой. И вместе с тем стояла оглушительная тишина. Не слышался задорный ржач, ужасно раздражавший когда-то Стива, никто приветственно не засвистел, стоило ему переступить порог и опустить спортивную сумку с формой на низкую скамейку у входа в раздевалку.

На него, казалось, вообще никто не обратил внимания. Еще года полтора назад, до всей этой истории с ГИДРой, Стив бы выдохнул с облегчением. Но сейчас он кивнул в ответ на сдержанное приветствие незнакомой женщины в военной форме, которая, заложив руки за спину, контролировала работу пятнадцати здоровенных мужиков, и молча прошел в раздевалку, убеждая себя, что поставить даму во главе группы огневой поддержки – хорошая идея. Эй, двадцать первый век на дворе, кого вообще волнует пол, если работа выполнена профессионально?

Переодеваясь, он ловил себя на том, что прислушивается. Будто каждое мгновение может услышать хриплый голос, сочно матерящий «ленивые задницы» ребят из Страйка. Голос того, кого давно не было в этом мире. И быть не могло.

После тренировки Стив исчеркал толстую пачку бумаги, на которой «лично для тебя, ископаемое» был распечатан проект нового Устава, выпил три чашки кофе и, понимая, что сдался еще тогда, стоя на холодном металле лестницы рядом с Баки, придвинул к себе блокнот. Ему нужно было подумать.

Остановился он лишь тогда, когда детально прорисовал мельчайшие штрихи знакомой татуировки, покрывавшей всю поверхность мощной спины, лишь наметив несколькими линиями свободный разворот плеч. Зато задница вышла очень натурально. Слишком натурально, как на вкус Стива.

Он был слегка на взводе с того самого момента, как смог остаться один на один с мыслью: Брок вот так, походя, разворошил в нем что-то такое, чему не было внятного названия, что-то сдвинул, стронул в нем. Что-то такое, отчего необычайно чуткий к Стиву Баки, настроенный на него, как самый чувствительный приемник, лишь вздыхал и трепал по плечу. Молча. Потому что говорить-то было особо не о чем.

И вот, промучившись две очень долгие недели, Стив стоял на чертовом Лонг-Айленде и орал в ночное небо, практически признавая перед ним очевидное: он не может забыть.

Плохо это или хорошо, но не может просто выкинуть из головы длинную ночь, превратившую его в перманентно возбужденное, жадное существо, желающее своего человека. Под собой, в себе, все равно как, но рядом. Желательно – в безраздельное пользование.

Ответа, конечно, не было, но Стив знал: легендарный Страж его услышал. Что дальше будет делать Хеймдалль, было неизвестно, и, выждав до полуночи, Стив завел мотоцикл и поехал домой.

Конечно, он не ждал, что Брок свалится ему на голову в тот же миг, как он об этом попросит. Конечно, он понимал, что вырваться из одного мира в другой даже заручившись поддержкой Стража – далеко не самая простая задача, да и служебных обязанностей никто не отменял. Наверняка в Асгарде понятия не имели о трудовом кодексе и предусмотренных им выходных и отпусках.

Но когда и в третью пятницу ничего не произошло, хотя на часах была почти полночь, он начал отчаиваться. Только сейчас он понял, насколько сильно надеялся, что у него получится еще раз увидеть Брока.

Выждав после полуночи еще минут пятнадцать, Стив встал с земли и покатил мотоцикл, о который опирался спиной, в сторону дороги. Он проделал уже половину пути до относительно ровного участка, с которого можно было стартануть, но тут за его спиной неожиданно так ярко полыхнула молния, что темный то ли лес, то ли парк, осветился насквозь, как в нереальном кошмарном сне.

Выставив подножку, Стив бросил мотоцикл прямо там, в негустом подлеске и со всех ног бросился обратно. Сердце колотилось, как бешеное, и когда он ворвался на слабо освещенную луной залысину, то сначала от волнения ему показалось, что там никого нет. Но потом темное пятно в самом центре поляны пошевелилось и уже через мгновение Стив прижимал к себе медленно приходящего в себя Брока.

- Ебанный пиздец, - хрипло выговорил тот, - мной будто из базуки выстрелили.

- Тошнит? – тихо спросил Стив, прижимая его голову к своему плечу.

- Переживу, - был ответ, а потом Брок жадно втянул воздух, коснулся губами шеи Стива и их обоих будто током ударило: ничего толком не видя, они вцепились друг в друга, так, что трещали кости. Ночной воздух раскалился, как летом, тело Брока под тонкой тканью простой темной футболки было горячим, от него знакомо пахло травами и сигаретным дымом, и Стив все никак не мог оторваться от его губ, шеи, плавной линии плеч.

Темные глаза в тусклом свете казались просто огромными, и Стив, проклиная себя за сентиментальность, коснулся губами острых коротких ресниц, скулы и снова поцеловал в губы – жадно, голодно, не в силах произнести ни слова.

- Ну что ты, - как-то непривычно мягко произнес Брок. - Что ты, - повторил он и добавил какое-то длинное слово на незнакомом языке.

Стив еще раз вжал его в себя, будто боялся потерять, и поднялся, протягивая руку.

- Пойдем. Сейчас сюда сбежится половина Нью-Йорка, поглазеть, куда ударила молния. Лучше нам…

- Да, - Брок легко поднялся и отряхнул плотные черные штаны, заправленные в высокие ботинки. – Куда?

- Поужинаем для начала. Потом, - Стив так и держал его за руку, чувствуя себя влюбленным подростком, - ко мне?

Брок иронично хмыкнул и огляделся.

- Лонг-Айленд? Давай сразу к тебе. Барнс?

- Баки отправился на какой-то рок-концерт и будет утром. К завтраку. Ты?… – «надолго?» - хотелось закончить Стиву, но он не стал.

- На сутки. На твои сутки, - уточнил он.

- Хорошо. Я на мотоцикле, надо только найти его, - Стив, не удержавшись, снова его поцеловал, нежно оглаживая высокие скулы и млея от ощущения колкого ежика волос под пальцами.