Все хорошо. Даже самоубийство. Нужно мужество чтобы признать его в обществе. Нужен Человек, который сделал бы смерть приемлемой, который разрушил бы миф о том, что в ней есть что-то плохое, что только трусы совершают самоубийство. Это неверно. На самом деле это трусы цепляются за жизнь. А человек порой доходит до полной утраты желания жить. Он возвращает Богу билет. Он говорит ему: - Оставь этот мир себе. Я ухожу. Я больше не хочу смотреть этот твой фильм.

Я уезжаю все. Целую всех.

Поеду радовать Турцию.

21 июня 2012.

Я все еще не умерла. Вернулась домой.

Жизнь - она странная. Такая разная, порой предсказуемая, а порой - нет. И все существа жизнь чувствуют и воспринимают по-разному…

Теперь – я Линда. Это девушка. Довольно молодая. Она носит такое имя – потому что хочет говорить жизни ДА. А Лин – это что-то мягкое, тягучее, возвышенное, хочется прикоснуться и защитить.

Лин всегда была сильной и спортивной, сообразительной, остроумной и мечтательной. Но ей не повезло со здоровьем тела. Вечно с ним что-то происходило, часто она не могла чувствовать себя счастливой. Последние 2 года ее жизни были насыщенными, интересными. Но тело само по себе сходило с ума.

Поэтому Лин решила, что пора с ним расстаться. Погрузиться в сон и отдохнуть. А потом, может быть, принять иную форму, более пригодную для ощущений Счастья.

Лин стала раздавать людям, знакомым, друзьям, соседям свои вещи и одежду. Она отдавала все, ей хотелось полностью очиститься.

И вот, она распрощалась с друзьями, родными, сказав, что едет по делу к Турецким берегам, передала подруге письма, которые попросила вскрыть, когда придет знак и отчалила.

Там в Турции она хотела отдаться морю.

Ее там ожидал ее взрослый ДРУГ. Простой, но практичный человек, который мог собрать вокруг себя много людей и делать дела, который любил смеяться и радоваться жизни, который многое забывал и путал, но потом вспоминал и разруливал. И который, порой, говорил очень мудрые вещи.

Линда отправилась в аэропорт на автобусе. Был поздний вечер. Последний автобус уходил из ее маленького городка. На остановке она встретила Пару. Юношу и девушку. Молодые, свежие. Они мило беседовали, иногда она его целовала. Линда сразу к ним потянулась и заговорила.

В автобусе они сели рядом. Он – был вежлив, уверен в себе, симпатичен, умен, внимательно слушал и говорил по делу, она - красива, стройна, изящна, смела, бойка и добра.

Линда подарила ей Волшебную перуанскую сережку, которую купила в одном чудном месте, когда была в состоянии Полета.

«Может я еще вернусь на землю. Может, буду их дочкой – они такие классные. С ними рядом хорошо».

В аэропорту Линда, выпив немного алкоголя, наблюдала людей. Это все были пары с детьми, родители, дети.

- Я совсем не такая, – думала Линда. - Некоторые семьи похожи на каких-то животных. Птицы с птенцами... А я вот – не размножаюсь. Мне не надо менять пеленки родному ребеночку, кормить его, воспитывать. Я – сама по себе.

Турецкий друг встретил вовремя. Вдвое старше, был бодр, энергичен, непоседлив.

Линда осталась гостить в его доме. В большом прекрасном доме из камня и резного дерева. Вместе с двумя молодыми немками.

Одну, 25-ти лет с младенцем Бо 11-ти месяцев, звали Арника. Муж оставил ее и без себя и алиментов. Наблюдая одинокую мать с маленьким ребенком, Линда думала: – Это непросто, это тяжело одной быть матерью. И ведь хочется еще любить, мечтать, надеяться,  и прошлый опыт не прост, и все время рядом малыш, который тянет ручки, хочет что-то, плачет. И еще такая жара.

Линда жару переносила плохо. Какое пекло! Если бы у нее был малыша, она бы не выдержала. Но ведь каждому дается то, что он может выдержать и не больше того.

Другую девушку вали Наташа. Немка с русским именем. Симпатичная, с хорошей фигурой, улыбкой порой грустной или слишком серьезной. Что-то, видимо, в душе переживает.

Арника была в обиде на Наташу. Наташа была в обиде на Арнику за то, что та в обиде на нее. При Линде они не говорили друг с другом.

Обе работали в каких то социальных организациях, помогали пожилым людям и инвалидам.

- Какая непростая работа, – думала Линда. - Смогла бы я жить для других? Ведь если живешь для других, то надо делать все на все 100%, от души, от чистого сердца, делать так, чтобы после общения с тобой человеку становилось радостнее и счастливее.

Линда как всегда наблюдала жизнь и людей. Но внутренне она готовилась Уходить. Было страшно, был озноб, тошнило, жара убивала последние силы.

Линда была на грани. Мир с его  развлечениями, едой,  планами не интересовал ее. Ей нужно было добраться поскорее до Залива Бабочек и покончить с ним.

Она так сильно хотела этого, что все быстро организовалось. Турецкий друг отвез ее на Залив, они провели там целый день, решив остаться и на ночь.

Днем Лин отдыхала, лежала, говорила мало, больше улыбалась, никто не мог и подумать, что было у нее на душе. Вечерний ужин вышел отменным, Лин чувствовала приближение желаемого, ее темной мечты. Она даже решила развеселиться, ведь можно в последний раз!

Стемнело, был тепло, шум кроткого моря и небо усыпанное звездами, запах соленой воды и цветов, смеющие голоса то там, то здесь заявляли о существовании минутного счастья.

Турецкий друг в этот вечер стал ей как никогда близок. Они покурили волшебной травки, поболтали обо всем, потом пошли танцевать в бар на камнях. Музыка была отличная, Боб Марли. Лин развеселилась как никогда, танцевала, приглашала других, угощала всех Йегермастером и волшебной травкой. Было такое веселье, что Лин совсем забыла, что скоро, очень скоро под покровом ночи – ей нужно будет Уйти.

Натанцевавшись вдоволь, Лин с Турецким другом решили посидеть у Воды. У моря настроение Лин сменилось, она тут же заявила: - Мы злимся друг на друга. Давай побудем немного врозь?

Турецкий друг, пожав плечами, скрылся в темноте.  Она же устремилась к компании ребят с гитарой, устроилась рядом, вот, она уже слушает волшебные песни, смеется и курит,  шутит напропалую, напоследок отдает свою музыкальную стерео систему. - Это Вам Подарок.

- Это так щедро! – восхитились ребята. - Они были все молоды. Из Италии, Турции.

- У меня нет чего-то меньше, – сказала Лин. - Ваши песни, отношение были для меня дороже всего на свете.

Они приняли подарок.

Потом Лин заглянула в тент Турецкого друга. Он уже спал.

- Прости меня – сказал она.

- Ничего – сказал он и обнял ее тепло. По-отечески, по любовному. Никто ее так никогда не обнимал. Он умеет. Ведь он отец, у него двое любимых детей, он точно знает как нужно обнимать.

Я пойду приму душ и почищу зубы – сказала Лин. Скоро вернусь.

- Хорошо, – ответил он. Только не принимай душ сейчас. Он холодный. Это может повредить тебе.

Лин оставила тетрадь с прощальной запиской, которую подготовила заранее, деньги, паспорт, телефон. Вышла, прихватив наушники и танцевальный реквизит, который оставляла на ресепшене.

- Пускай кто-нибудь возьмет себе. Мне уже не нужно, - подумала, направившись к морю. Там нашла уютное местечко на камне, прямо у воды, где днем загорала молодежь.

- Ну все, пора. Какое это странное чувство! Видимо, не так приятно – убивать себя…

Она выпила 4 таблетки Фенозепама, запила их Егерьмастером, выкурила сигаретку. Когда почувствовала действие таблеток, пошла в воду. Прямо в одежде, в лосинах, голубом трикотажном платье.

Вода была теплой. Сказочной. Когда плывешь ночью при звездном небе, вокруг тебя вода сказочно искрится. Об этом рассказывал Турецкий друг. Но она никогда не видела ничего подобного. Как красиво! С берега отовсюду раздавался смех. Она была полна сил и чувствовала, что может долго плыть. Но потихоньку стало холодно, потянуло в сон.