Она бы, наверное, и дольше упрашивала, но тут подошел Фасхил и сказал:
- Бери девочку, Могучий. Щенок ей тоже не чужой. Если с ним случится беда - она все равно себе не простит.
Учитель тяжело вздохнул и согласился:
- Стой и держи. Просто стой на месте и держи, что бы ни случилось, поняла? Вот и умница.
Они встали на печати: учитель Дайран справа, магистр Майяла слева. Девчонку Датриса Армин перевел на противоположную сторону застывшей на полпути лавины. Пока перебирались через завалы, прыгали с камня на камень, он все оглядывался, пытался представить, как же изменится склон, когда лавина все-таки рухнет, прокатится и упокоится в долине у подножья. И не придется ли ему самому спасаться из-под камней, да еще и тащить за собой неумелую ученицу? Но печать была в полном порядке, он сам проверил: крайние трещины тянулись более, чем в пяти шагах. За девчонку можно было не беспокоиться. Только бы устояла.
Прошло немного времени - и свет звезды покаяния поплыл, растягиваясь тремя петлями. Вот он растекся почти полностью, Армин смог как следует разглядеть мальчишку - и не узнал его: черный, оскалившийся, скрюченный от напряжения. С подгорными демонами сражался демон бездны. И кровь, особенно заметная на белой ученической тунике... как давно он уже торчит там? Полдня? Больше? А если сейчас почувствует, что давление ослабло, и упадет? Петли силы развернутся, вот тогда будет настоящий обвал... о таком лучше не думать.
Армин и приказал себе не думать. Он закрыл глаза и снова оказался среди цветущего сада в родной Мьярне. Закружилась абрикосовая метель, заблестела сквозь вихрь лепестков структура пространственных связей... вот одна нужная нить, вот вторая - перекрутить и закрепить. Еще пара - перекрутить и закрепить. Быстрее, пока первая держится... перехватить, затянуть и снова перехватить: на запах спелых вишен и ночной невесты, на шелест старых фолиантов, на белеющий в небе маяк Звездной Иглы. Мальчишке нужна помощь, и Армин выбирал путь, который выведет как можно ближе к Серому замку.
- Готово. Волчонок - вперед!..
Не успел он выкрикнуть приказ, как из-за спины метнулась черная тень, распласталась, размазалась в воздухе, скользнула между сияющих петель, обняла мальчишку и...
Земля вздыбилась. Армин едва не оглох от рева и скрежета. Обхватив голову, он задрожал, упал, всем телом прижался к сотрясающейся в агонии скале. Закон, от которого только что было не продохнуть, умер. Время умерло вместе с ним. Каменные глыбы с грохотом неслись и неслись совсем рядом и бесконечно рушились вниз, а он совершенно забыл о том, что должен держать портал.
Когда грохот утих, в воздухе еще долго вилась каменная пыль, и все тело горы гудело жалобно и протяжно. Армин встал на ноги, отряхнулся и поискал взглядом остальных. Учитель Дайран и дуарская ведьма, такие же сбитые с толку, вытирали пропыленные лица, отряхивали одежду на другой стороне расщелины шириной шагов в сто, не меньше. От грота, в котором сияла звезда покаяния, как и от двух печатей Датриса, бывших опорами портала, не осталось и следа. Да что там печати - добрая часть горы рухнула в долину, перегородив бойкую речушку, которая теперь прямо на глазах превращалась в озеро.
Что же произошло? Вышло у них или нет? Армин не знал - не успел увидеть. Судя по растерянным взглядам, магистры тоже ничего не поняли. Все прояснилось, когда рядом с учителем возник Фасхил и фамильярно хлопнул верховного магистра по плечу. А потом крикнул:
- Порядок, златокудрый! Молодец! Теперь бери девчонку - и в обход.
И улыбнулся, хоть криво, но все же с радостью и облегчением.
Погода стояла ясная, бархат ночи осыпали звезды. Армин допивал уже четвертую кружку вина - слава Творящим, оно нашлось среди запасов Датриса, - и таращился в небо: выискивал все перышки в распушенном хвосте уходящего соловья. Он не помнил, чтобы когда-нибудь уставал так, как сегодня. Надо было бы поспать, но напряжение тяжелого дня не отпускало, оставалась одна надежда на вино да на детскую привычку считать звезды.
Чтобы добраться до лагеря им с Кайле понадобился целый день. И спуск по склону, достаточно пологому, чтобы просто аккуратно шагать, а не карабкаться, обвязавшись веревками, несмотря на терн и ежевику, до крови изодравшие руки и ноги, был еще самым легким испытанием. А вот когда пришлось переходить вброд запруженный ручей, а после мокрым и продрогшим - лезть в гору, ставшую вдруг гораздо круче; цепляться за уступы и трещины, когда нет даже длинных поясов, чтобы хоть как-то обезопасить друг друга, - вот тогда стало тяжело по-настоящему. Руки молоденькой ученицы, непривычные к силе огня, опалило чуть не до локтей, повязки, которые Армин кое-как сделал из обрывков своей мантии, почти не защищали от новых ссадин и сразу пропитались кровью. Она, конечно, храбрилась, и до последнего карабкалась сама, пятная красным камень, но вскоре стало ясно, что такая самоотверженность никому не на пользу: у девчонки началась лихорадка. Тогда пришлось посадить ее за плечи и тащить на себе вверх по склону до самого лагеря.
Между тем маги ордена и тиронские мастеровые похоронили погибшего парнишку. Насыпали на могиле небольшой курган из камней той же лавины. Магистры вместе с предводителем крылатых, как сумели, подлечили Датриса: вправили кости, восстановили работу органов и просто влили силы. Теперь осталось обеспечить ему покой и уход, позволить телу самому исцелиться.
Когда Армин и Кайле вернулись, учитель все еще не отходил от Датриса, Майяла, от усталости превратившаяся в иссохшую мумию, варила лечебные травы, мастеровые собирали походный ужин. И Армину достались ученики. Парнишке повезло, в обвале он почти не пострадал: срастить пару небольших трещин оказалось несложно. А вот руки Кайле пришлось разматывать, отрывая по живому, накладывать мазь и перевязывать снова. Ничего, дня три-четыре - и забудет, что у нее что-то болело.
А когда поели - все тут же уснули. Даже Майяла прилегла рядом со своим покалеченным учеником. Только Армин с учителем да предводитель стражей все еще сидели у костра, пили вино и молчали. Наконец Дайран Могучий отставил кружку и сказал:
- Датрису сильно досталось... я, конечно, на ноги его поставлю, но без следа это не излечится. И, главное, по горам его домой не довезти. Значит, мы с Май застряли здесь.
Армин понял, к чему он клонит. Магистры Дайран и Майяла задержатся в горах, Волки спасают от лихорадки степняков-кочевников. В замке почти никого не осталось: ни магов старшей крови, ни опытных хранителей.
Фасхил тоже понял:
- Не волнуйся, Могучий. Завтра с рассветом заберем учеников и двинем в Тирон.
- Я бы открыл портал, и мы бы уже сегодня были в Тироне, - ответил Армин, - если бы не проклятое землетрясение.
- Вот именно, проклятое землетрясение, - проворчал страж, - знаешь, сколько под этой лавиной заживо погребенных? Двадцать три, не меньше. Я из-за них боюсь крылья раскрыть - так и тянет с кем-нибудь жизнью поменяться. Неужто тебе еще мало?
Жутким замогильным холодом повеяло от слов стража. Армин допил вино и поднялся.
- Никогда ты, т’хаа-сар, шуток не понимал... Пойду спать.
- Иди, иди, златокудрый. Завтра путь неблизкий, - усмехнулся Фасхил, - Вершитель без магии и хранитель без крыльев - вот это хорошая шутка.
Свет тверже камня и холоднее льда, один свет - и ничего больше. Дрогнешь - раздавит, устанешь - сомнет, усомнишься - задушит и размажет по камням. Адалан знал, что рано или поздно так и будет: сомнет, размажет... но надо терпеть. Надо продержаться как можно дольше, чтобы у кого-то там, за пределами света, было время...
Адалан смутно помнил полет, крылатого зверя, теплого и живого, их общий страх и общую надежду. Помнил, как обнимал его и как оттолкнул прочь, прыгнув прямо под камнепад. И сразу дал волю пламени: огонь против огня, хаос против хаоса. Учитель говорил, когда ничего больше нет, это - последнее, что остается. Так спасли мир маги прошлого: загнали демонов глубоко в недра. Одним из них был его собственный предок, а раз вышло у него - значит, и Адалан сможет.
