Мы тоже долго не засиживались, поехали в Сайду в гости к кузену мужа — доктору Фирасу.

Так странно ехать мимо темно–серого бурного моря, был небольшой шторм, в небе собирались тучи. Эмиль немножко поспал. Приехали в больницу, ждали Фираса в приемной, ждали в его кабинете, потом поехали кушать "шаурму"и "фахиту", которые тоже ждали: готовили долго.

Как принято у ливанцев, после мы свалились на голову в гости к еще одному другу с русской женой. В деревеньке Сарафанд, оказывается, живет много ливанцев с русскими женами и детьми. Хозяйка Ольга была абсолютно спокойна и привыкшая ко всему. Живет здесь 7 лет. 2 сына вообще не похожи на ливанцев – лица славянские. Младший – Васим, светленький, пухленький, ничего не ест кроме сладкого и всякой ерунды. Прекрасно посидели, попили кофе, поболтали. Эмиль играл сначала во дворе с детьми в футбол, а дома объезжал все самокаты, велосипеды и машины, также опробовал компьютерную игру–стрелялку. Понравилось ему. Возвращались уже затемно, опять в больницу к Фирасу. Оттуда – в гости к нему домой. Только собрались "хряпнуть"по рюмашке ликера "Бэлиз", как в дом вломились мама Фираса, старший брат с женой и дочкой.

И снова – ожидание. Вернее – ливанское общение – ни о чем и лишь бы поболтать. Сок. Кофе. Чай. Телевизор. Разговоры.

Эмиль проголодался, но за стол не садились, ждали хозяина, который поехал покупать шашлык и еще какую–то еду. Скушав печенюшку, ребенок заснул в зале у меня на руках под вопли телевизора, верхний свет, сигаретный дым и разговоры. Отнесла его в комнату прямо в одежде спать. Узнали неожиданную новость, что остаемся ночевать здесь. Спать в "холодильнике"и с кучей народа не хотелось, еле уговорили гостеприимных хозяев отвезти нас домой. Сторговались, что после ужина. Ужин закончился в 11 ночи, даже выпили красного вина, я глотнула с мужиками, другие женщины не пили. Стало стыдно, подумают, что я алкоголичка. Домой нас довезли к 12 ночи. Эмиль проснулся сначала, когда мы грузились в машину. Потом опять заснул. Ехали в ночи, по пустой трассе, под старую ливанскую музыку и разговоры о том, что нельзя жениться двоюродным братьям и сестрам друг на друге в связи с генетическими отклонениями. Но все женятся.

На следующее утро поехали менять одежду Эмилю и докупили еще. Крутились по Бейруту очень долго, из–за пробок. Свекровь купила мне красивый платок. Пошли с мужем купили кофейку, пробежались по лавочкам серебра. Я хотела себе на память подвеску в виде слова Ливан на арабском языке. Не нашли. Купили другую. Только успела порадоваться, возле нашей машины нарисовался полицейский и "влепил"штраф, как не махали руками муж и свекровь…

По приезду домой Эмиль опять баловался, поел плохо, я впала в депрессию. Выяснилось, что вечером будут гости – наши вчерашние хозяева. Мать попросила денег у отца на продукты, чтобы приготовить званый ужин, он зажал. Деньги дал муж. На кухне закипела работа.

Хотелось сказать – сколько лет, сколько зим, пришедшим родственникам. Давно не виделись – только вчера… Они не изменились. Эмиль приклеился банным листом к девочке.

Наелись все как обычно – до отвала. Устав от общения, пошла в комнату посидеть с ноутбуком, пришли за мной служанка и девочка, ну и дите мое. Девочка разглядывала меня в обычной манере ливанцев – открыв рот и рассматривая всю с ног до головы, а может, она впервые видела ноутбук?

Вот так и коротали вечер – под зорким оком, в сопровождение воплей Уинщет. Ну, я привыкла уже. Не психовала.

Гости уперлись в 11 ночи. Только налила себе чая, отыскав при помощи свекрови лимон, по телевизору сообщают о беспорядках в центре Бейрута. Молодцы из Хэзболла дрались со сторонниками Харири, разгоняли всех танки армии Ливана.

Так и живем…

Муж играет в нарды со старшим братом, только что пришла с работы его жена — Иман. У меня раскалывается голова, наверное, от постоянного ношения платка. Настроение плохое. Хотя день выдался чудесный. Может, я просто устала. Сижу в комнате с братцем Ибрагимом, которого не оторвать от компьютерной игры. Хотела спокойно посидеть за ноутбуком, не тут–то было. Пришла печальная, обиженная на меня служанка. Ввалилась утром в комнату без стука, а я голышом сижу. Пришлось рявкнуть, чтоб стучала в дверь. Села и сверлит меня глазами, листая мою же книгу, через минуту пришли Хайсам и Иман, а теперь и свекровь. Ну никакого покоя!!!! Все встали за спиной и смотрят, как я строчу по клавишам. Где мое человеческое право на частную жизнь. Мало того, что смотрят, еще и болтают прямо над ухом. Удивляются, как это "ажнабия"так хорошо управляется с компьютером…

Весь день были в Сайде (по арабски – Сидон) . А с утра планы чуть не рухнули, потому что родителям стукнуло в голову, что нам не надо ехать в Сайду самим, поедем потом с ними. Когда – неизвестно. Главное, сказать, что поедем…

Зашла на кухню, Эмиль жует лаваш с колбасой, а за ним не отстает братец–Ибрагим. Увидал колбасу, накинулся на нее как с голодного края. Напихал ее в лаваш, скрутил в трубочку, нет, в подзорную трубу метровой длины. И как в людей столько еды входит? Я ушла, чтоб не видеть, как уничтожается колбаса, купленная специально для ребенка. Сердце мое обливалось слезами. Эмиль очень плохо ест, как птичка. А еще во время обеда бабушка, дедушка, служанка тыркают его, играются, он отвлекается и совсем перестает кушать. Ибрагим сварганил себе вторую "трубу"и приперся в зал. Все съел. Не лопнул, даже не подавился.

Проблема еды стоит на первом месте. Еще вчера ночью были огурцы свежие  (информация достоверная, потому как я ночью, с голодухи, под грохот салюта съела сыра с лавашом и огурец) . Сегодня кинулась к холодильнику, НЕТ ОГУРЦОВ. Ну все съедают на корню! Впав в депрессию от сожранной колбасы для ребенка, поехали в Сайду. Мусульманский город, это видно с первого взгляда. Почему? Потому что кругом мечети. Морской берег вообще запущен по–страшному, свинарник, одно слово. И вонь…

Четыре месяца назад мы первый раз приезжали в Сайду. Час езды от Бейрута. Была жара невыносимая. Пройдясь по старому рынку, пошли в замок крестоносцев. Красотища! А потом поехали на катерке к маяку, где купались "низы"Ливанского общества. Бедные семьи с 10–ю детьми приезжали на этот бесплатный, скажем так, пляж (хотя никакого пляжа там нет, только скалистый берег, мусор, мелководье)  со своей едой, кальяном, и культурно отдыхали. Плескались в морской луже, разгребая руками плавающие пластиковые тарелки с остатками еды, окурки, кульки и прочий мусор. Также там ловят рыбу.

Сегодня в Сайде было тихо, спокойно и солнечно. И даже жарко, пришлось снять плащ. Мы сели в кафе возле моря прямо напротив замка, взяли кофе и просто сидели, наслаждаясь теплом. Некоторые кафешки вообще пустые. А мы сидели в заполненном людьми. Почти все  (и женщины и мужики)  курили кальян. Дети–попрошайки немножко портили общий благодушный настрой, также между столиками ходили продавцы музыкальных дисков, трубок для кальянов и прочей дребедени.  (Вспомнились русские электрички с тем же набором попрашаек и продавцов барахла) .

Как хорошо вот так просто сидеть, никуда не спешить, просто дышать морским воздухом, разглядывать людей, пить кофе, разговаривать ни о чем. Я стала немножко понимать арабов. Напротив кафе у стены сидели на пластиковых стульях три старика и курили кальян, им хорошо было видно всех в кафе и тех, кто проходил мимо. Они курили очень медленно, иногда перебрасываясь между собой парой фраз. Когда вот так сидишь долгое время, то впадаешь в некое состояние полусна. Мысли уходят, ты расслабляешься, нервы успокаиваются. Хорошо… Арабская нирвана.

Гуляли по старому рынку. Невозможно фотографировать, все с таким любопытством смотрят, что я покрываюсь испариной. Женщины чуть ли не в рот заглядывают. Может, хотят узнать какого цвета у меня зубы? Запутались в рыночных подворотнях. Воняло, было темно и прохладно под каменными сводами, куда не пробивались солнечные лучи. Беднота кругом, аутентично очень. И совсем не страшно. Некоторые продавцы пытались заговорить с Эмилем по–французски. Мы что, похожи на лягушатников?