Вскоре рэб Иегуда объявил, что пора сворачивать в лес. Лесная дорога выглядела заброшенной, никакие телеги по ней давно не ездили, а теперь уже и не проедут - она обильно заросла кустами. Но это не мешало ехать верхом. А пока мы все остановились и спешились.

- Рэб Иегуда, вы есть уже имеющий карту местности, так ли это? - на всякий случай спросил я.

- Конечно. Хотите посмотреть?

- Да, я есть хотящий.

- Хорошо, покажу. Герцог, вы не боитесь магии?

- Дарен ничего не боится! - заверила его Лона.

- Принцесса есть ошибшаяся, я есть боящийся много чего, - поправил её я. - Но магия есть не входящая в список, что есть содержащий мои страхи.

- Тогда скажите мне, из чего, по-вашему сделан этот прибор, - он показал мне толстую чёрную пластину, с одной стороны покрытую чем-то вроде стекла.

- Я есть думающий, что корпус вашего прибора есть сделанный пластика.

- Откуда ты, варвар, знаешь пластик? - изумилась Юдифь. - И что ты о нём знаешь?

- Пластик есть материал, что есть используемый иногда оружейниками. Но пластиковые детали есть пока дороже деревянных.

- А из чего вы его делаете?

- Основа пластика есть древесная смола. Наполнитель есть туда добавляемый, и он есть определяющий свойства. Только я есть не разбирающийся в этом. Я не есть алхимик.

Юдифь что-то пробормотала, я ничего не понял, но Лона перевела:

- Она сказала "сумасшедший мир, сплошные анахронизмы". Дарен, а что такое анахронизм?

- Анахронизм есть попадание чего-то не в своё время.

- Не поняла. Как можно попадать в чужое время?

- Это есть ошибка писателя или художника. Художник есть нарисовавший короля Ульпена Первого с ирбисом на поводке. А ирбисы есть прирученные, когда он давно есть уже не живой.

- А при чём тут пластик?

- Пластик тут есть ни при чём. Я есть хотящий увидеть карту, а они есть тянущие время.

- Нет-нет, Дарен, - вмешался в наш разговор рэб Иегуда. - Карту я вам сейчас покажу. Думаю, она вам покажется немного непривычной, но уверен, разберётесь. Вот, смотрите.

Он протянул мне свой прибор, на одной стороне которого теперь красовалась какая-то картинка. На карту или схему она совсем не походила. Это, скорее, был вид сверху на какую-то местность. Приглядевшись, я понял, что вижу тот перекрёсток, на котором мы стоим, только с очень большой высоты.

- Глаз ведьмы? - спросила меня Лона.

- Нет, это есть что-то другое, - уверенно ответил я. - Мы есть здесь, а на картинке мы есть отсутствующие.

- Верно, - кивнул рэб Иегуда. - Это фотография. Здесь показано не то, что видно сейчас, а то, что было утром. Можете смещать изображение, растягивать его или сжимать, - он показал, как это делается.

Я слегка увеличил масштаб и начал просматривать трассу в западном направлении, мы ведь приехали оттуда. Конечно, я ожидал это увидеть, какой был смысл рэбу Иегуде врать? Вот они мы, я на четвереньках, рядом Дваш, жеребца под уздцы держит Лона, сидя на своём коне, а остальные оглянулись и смеются. Очень удачный кадр, я бы сказал. Я ещё увеличил, всё окошко приборчика заполнил мой затылок, и на этом всё - сильнее не увеличивалось. Лона, глядя у меня из-за спины, тихонько ахнула.

- Это не есть фотография, - сказал я. - Или это не есть та фотография, что мы есть знающие.

- Вы и фотографию знаете? - равнодушно уточнила Юдифь.

- Фотография есть алхимический процесс, что есть использующий свет и серебро.

- Ещё один анахронизм, - хмыкнула она.

- Дарен, твои портреты, что мне показывала тётя Фанни - фотографии, - вставила Лона.

- Мы обошлись без серебра, но это фотография, - заявил рэб Иегуда. - Но главное другое. Дарен, вы убедились, что карта у меня есть?

Я внимательно просмотрел по карте лесную дорогу. Она заканчивалась у необитаемых деревеньки на десяток домиков-развалюх, и там же была огромная площадка, не то поле, не то луг. На ней хватало места десяти самым большим дирижаблям или геликоптерам, что я только мог представить. И ехать туда действительно три-четыре дня, если я верно оценил расстояние.

Судя по карте, дорога оставалась проходимой. Беспокойство вызывало только одно место, причём совсем недалеко, мы там будем ещё до заката. Дорога шла по мосту через речушку шириной шесть-семь шагов, да вот только мост разрушен. Наверно, лошади легко перейдут речку вброд, но это предположение - по карте я не мог оценить глубину.

Посмотрел, нет ли чего-то опасного в этой речке, сам не знал, чего ищу. И нашёл. Примерно в полутысяче шагов ниже по течению в воде виднелась голова. Нет, не человеческая, а водяной ящерицы, что называют крокодилами. Я ничего не знал о повадках крокодилов. Хотелось бы и дальше не знать.

- Молчать, соблюдать маскировку, - шепнул я Лоне, показывая на изображение монстра. - Отставить информирование союзников.

Она ахнула, но промолчала, молодец. Чем дальше, тем сильнее я ею восхищался. Может, потому, что наконец сблизился с ней. Это принесёт неприятности в Эльдорадо, но мы настолько далеко от дома, что они меня ничуть не волновали. Что же до крокодилов на нашем пути, я считал, что лучше нашим спутникам пока ничего о них не знать. Вряд ли я смогу как-нибудь воспользоваться их незнанием, но почему бы не попытаться?

- Что там такое? - слегка обеспокоился рэб Иегуда.

- Мост через реку есть разрушенный. Я есть не видящий объезда.

- Бросьте, Дарен! Там речушка - воробью по колено. Перейдём вброд, не переживайте.

- А сразу за речкой - большой луг, чуть меньше той площадки, куда ехать четыре дня, - показала Лона.

Рэб Иегуда взял у меня свой прибор, посмотрел сначала площадку у реки, потом другую, потом опять вернулся к первой. Я ругал себя за невнимательность последними словами, ведь проморгал такую очевидную вещь, а Лона, довольная собой, подмигнула и показала язык. Похоже, она научилась читать мои мысли по лицу.

- Мне кажется, эта площадка тоже годится под аэродром, - наконец, признал рэб Иегуда. - Но я не специалист, а пилоты почему-то выбрали дальнюю. Я при случае спрошу, почему, самому любопытно. Ещё вопросы есть? Нет? Тогда едем?

Мы поехали с неведомыми целями непонятно куда. Слыхал я о народах, что считали крокодилов богами и приносили им жертвы. Будем надеяться, что наши спутники веруют в других богов, не таких хищных.

***

Ехали мы быстро, рэб Иегуда спешил засветло добраться до реки. Лишь раз остановились на недолгий привал, перекусили и дали лошадям попастись в высокой и сочной траве. Дваша я тоже покормил, но ему показалось мало, он метнулся в лес, и вскоре вернулся жующим и с окровавленной мордой. Пришлось его вытирать и даже умыть водой из фляги - запах крови приваживает хищников. Окровавленную тряпицу я сжёг в костре. Ткань горела с на редкость вонючим дымом, Хаим неразборчиво что-то бурчал, я сказал ему о местных волках и приезжих в лес из города тупых израильтянах, и он заткнулся.

Когда поехали дальше, я рассказал Лоне о богах-крокодилах, а она мне - об анакондах, которым поклоняются лешие с Огромной реки. Потом подул ветер, лес зашумел, и мы перестали слышать друг друга. Вскоре солнце село, небо ещё оставалось светлым, но я с трудом различал дорогу. Наши кони не спотыкались, наверно, они в сумерках видели лучше меня, но я бы всё равно остановился и разбил лагерь. Нагнал рэба Иегуду и предложил прекратить ночную скачку, но он ответил, что до моста уже совсем немного.

Внезапно Дваш остановился и зарычал. Что-то ему не нравилось. Я взял арбалет наизготовку, Лона сделала то же самое. Жеребцы сами перешли на шаг. И тут лес кончился, мы выехали на пойменный луг. Вдали виднелся разрушенный мост, но пёс рычал, глядя на наших спутников, они спешились и стояли полукругом. Шерсть на загривке пса вздыбилась, с оскаленных зубов закапала слюна, а я не понимал, на кого он собрался нападать. Лона тоже не понимала