Третья смерть… Если для отца гибель матери означала полную потерю смысла жизни, то для сына – ведь сыновья всегда переживают своих матерей, так заведено – только потрясением. В его жизни тогда уже был свой смысл – Марина. И заявление вот уже неделю лежало в Загсе, и путевки на Кипр, куда собирались сразу же после отпечатывания события в паспортах – куплены.

Они с Мариной так и не поженились. Костя сидел у постели отца, который целую неделю ничего не ел, молчал и смотрел в потолок. О дате регистрации брака он даже не вспомнил. До того ли ему было?

Разделить свое горе с Мариной он не мог. Они даже неприятностями не делились, а уж горем… Он не сумел сказать ей ничего вразумительного, она не сумела ни о чем спросить. Пожала руку, поникла, ушла. В комнате, где лежал отец, Марина была неуместна.

Когда горе, наконец, притупилось, Костя задумался о будущем. Первое, что следовало сделать – уйти из университета и плюнуть на докторскую. В двух кварталах от дома он видел вывеску «Психологическая консультация». Дай Бог, чтобы у них оказалась свободная вакансия. Работать он сможет лишь по несколько часов в день. Отца нельзя оставлять одного надолго. Дальше, нужно было купить гору крайне необходимых теперь вещей. Для начала хотя бы – кулинарную книгу. В первые же дни у плиты ему открылась истина, что для приготовления еды одних магических заклинаний не достаточно. Среди хлопот он успевал лишь изредка позвонить Марине. Пару раз они выпили кофе у него на кухне. И – все.

Через год, в первую годовщину смерти матери, Костя купил бутылку водки. Они выпили с отцом по стопке, посидели молча. А когда отец уснул, Костя ушел на кухню. Он впервые попытался реально оценить свое положение. Он не может жениться. Он не может привести Марину сюда, к больному отцу. Не может обречь ее на роль его сменной сиделки. Он не может объяснить ей, почему нельзя нанять медсестру, чтобы присматривала за отцом, а самим жить у нее, отдельно. Будущего у него нет, надежды его умерли и он ничего не может с этим поделать. Костя достал стакан и к рассвету выпил почти всю бутылку. Утром болела голова, но боль эта не шла ни в какое сравнение с другой болью…

Он не знал, как сказать Марине… Впрочем, она ни о чем не спрашивала. Она отдалялась постепенно, словно боясь причинить ему лишнее беспокойство. «Сейчас она могла бы быть моей женой, – думал он, глядя ей в след после коротенькой и пустой встречи. – Как бы это было?» Но тот другой мир, который недавно ждал его, распахнув свои объятия, теперь отвернулся, захлопнулся, не желая выдавать тайну своего счастливого бытия, оставляя его бедное разбитое сердце в полном неведении.

Вчера со дня смерти матери исполнилось два года. Он снова купил водки и снова допивал бутылку на кухне. Только на этот раз не терзался сомнениями. Теперь в жизни была полная определенность и никаких надежд. Да, он не позвал Марину, когда у него случилось горе. Но ведь и сама она не пришла. К чему лукавить? Кто бы ее выгнал, если бы захотела? А значит… Он пил тупо, быстро вливая в себя за стаканом стакан, вылил остатки в раковину и лег спать. И надо же такому случиться, чтобы на следующий день отцу стало плохо! Костя чувствовал себя омерзительно…

***

После ухода врача, Костя занервничал. Фельдшер – это, конечно, прекрасно. Но ведь отец ни за что не подпустит его к себе.

В дверь позвонили. Вот олух, выругал фельдшера Костя. Дверь открыта, а он названивает! И резко распахнул дверь…

На пороге, опустив голову, стояла девушка в зеленом халате и накинутом на плечи плаще.

– Здравствуйте, – сказала она, проходя мимо изумленного Кости, которому совсем не пришло в голову, что если слово фельдшер – мужского рода, то это вовсе не означает, что он непременно мужчина. – Где можно помыть руки?

И не успел Костя ответить, как она сама нашла ванную, и скрылась за дверью.

– Костя, кто там? – недовольно крикнул отец. – Опять врачи?

– Нет, папа, это ко мне! – ответил Костя из коридора и юркнул за девушкой в ванную, надеясь договориться о дальнейших совместных действиях.

Два метра ванной не оставляли места для маневров. А потому девушка, обернувшись, ткнулась Константину в грудь, отступила на полшага – дальше было некуда, и вскинула голову.

Лицо ее было мокрым, вероятно, только что умылась, и слегка покрасневшим – очень похоже, что от слез. Костя как-то вдруг позабыл, что ему нужно. Стоял и молчал.

Пауза затягивалась и Лариса насторожилась:

– В чем дело?

Костя приложил палец к губам, и потянул ее за руку на кухню.

– Папе нельзя говорить, что вы врач. Иначе он вас не пустит.

Он приготовился к возражениям, но Лариса кивнула:

– Я в курсе. Тамара Петровна вкратце обрисовала ситуацию. Но, может быть, я попробую сначала убедить его?

– Это бесполезно. Но, кажется, я придумал… Если позволите, конечно. Я бы сказал ему, – Костя невольно улыбнулся, но тут из комнаты раздался голос отца, – я на минутку, стойте здесь и не двигайтесь.

– Послушай, – возмущался отец – оставь эту самодеятельность! Никаких врачей. Я же ясно выразил…

Но, присмотревшись к сыну, он вдруг усмехнулся:

– Что это с тобой такое? – и уже удивленно спросил: – Кто там?

– Девушка…

– Что за девушка? – отец проявил несвойственное ему в последнее время любопытство.

– Моя девушка.

– Марина?

– Тс, – Костя многозначительно поднял вверх палец. – Не совсем.

Отец хмыкнул.

– Интересно, как это? Наполовину Марина, наполовину нет, что ли?

Костя молчал, опустив глаза, и лихорадочно соображал, что и как отцу преподнести.

– Папа, – сказал он наконец. – Я не собирался говорить тебе этого сегодня, когда ты себя так плохо чувствуешь…

– Мне уже лучше, – быстро вставил отец. – Так что соберись.

– Ну, у меня появилась девушка. Ты ее не знаешь. Вот я и подумал, что неплохо бы тебе с ней познакомиться. Хотели сегодня… Вот она и пришла…

– Погоди, погоди. С каких это пор ты стал знакомить меня со своими девушками? – спросил отец и осекся. – У тебя… э… намерения что ли какие?

Костя не очень уверенно кивнул. Отец задумался.

– Раз так, надо бы познакомиться, – сказал он. – Хотя вряд ли она придет в восторг от лицезрения моей персоны.

– Только маленькая загвоздка, – предупредил Костя. – Она работает на скорой помощи.

Взгляд отца стал подозрительным.

– Это ловушка?

– Пап, я же сказал: мы с ней договорились давно. У нее выходные редко. Кто знал, что именно сегодня так все сложится? Просто – совпадение!

– Ладно, – протянул отец, – меня не проведешь, сам разберусь. И давно ты с ней встречаешься?

– С месяц.

– Хм… А зовут ее как?

– Сейчас приведу, сама скажет, – Костя поспешил к двери, ругая себя за то, что не успел узнать имени девушки.

– Погоди, ты там хотя бы чайку организуй…

Костя вышел, прикрыв за собой дверь. На кухне он тяжело вздохнул:

– Вы уж извините, я вас представил своей невестой.

– Умнее ничего придумать не смогли? – раздраженно спросила Лариса.

– Времени не было. Зато теперь он сам хочет с вами познакомиться и можно будет наблюдать за ним. Кто знает, может даже позволит давление измерить, если вы ему понравитесь…

– Ладно, пошли уж.

– Погодите. Нам бы хоть познакомиться сначала, чтобы не проколоться. Я даже не знаю, как вас зовут.

– Лариса. И еще наверно, нужно перейти на «ты», раз уж так вышло.

– Правильно, – оценил Санников. – Мы познакомились месяц назад… Только вот где?

– А кем вы… ты работаешь?

– В психологической консультации.

– Вот там и познакомились, чтобы не мудрить.

– Значит, я после консультации пригласил тебя выпить чашечку кофе.

– Нас что, станут расспрашивать о том, как мы провели день знакомства? По минутам?

– Кто его знает! – улыбнулся Костя. – Что еще я обязан о тебе знать? О! Наверно я уже знаком с твоими родителями?

– Нет, – отрезала Лариса.

– Почему?

– У меня нет родителей. Я выросла в детском доме.