– Прошу прощения за то, что прерываю мессу – в полной тишине, негромко, но твёрдо заговорил граф, – я делаю это, отнюдь, не из неуважения к праху покойного, а единственно из желания воздать заслуженную кару убийце герцога Орлеанского. Всем вам известно, как был убит герцог Орлеанский. Его зарезали и бросили на улице, слово бездомного нищего. Подлое убийство должно быть справедливо наказано! И сейчас, здесь, перед прахом покойного герцога Орлеанского, я требую от имени его супруги, от своего имени, от имени его друзей и родственников покойного, и от имени тех, кто дорожит своей честью – наказать убийцу! Имя этого человека вам всем хорошо знакомо, – граф Д,Арманьяк выдержал небольшую паузу и закончил, – убийца герцог Бургундский!

Р ечь графа произвела ошеломляющее впечатление на присутствующих. Лёгкие вздохи перемешивались с растерянными взглядами, которыми присутствующие обменивались друг с другом. Взгляды и вздохи, и больше ничего. Молчание затягивалось, а никто ни единого слова не вымолвил в осуждение герцога Бургундского. Едва глаза графа останавливались на ком-нибудь, тот поспешно отводил взгляд в сторону. Граф повернулся к королеве, но она сделала вид, будто всё её внимание поглощено платком, который она теребила в руках. Молчание могло означать одно. Никто не хочет иметь такого могущественного врага, как герцог Бургундский. Граф Д,Арманьякостался в полном одиночестве.

С нескрываемым презрением он посмотрел на королеву, а потом обвёл взглядом присутствующую знать. Его голос зазвучал, под стать взгляду.

– А я и не подозревал, что нахожусь в обществе трусов. Я накажу убийцу или умру, слово чести Д,Арманьяка.

Едва снова зазвучали слова молитвы, как возле графа раздался едва слышный шёпот.

– Сегодня вы нажили себе много врагов!

Граф едва заметно повернул голову в сторону безмятежно стоявшего епископа Мелеструа.

Тело покойного герцога Орлеанского поместили в усыпальнице Сен-Дени, рядом с телом его отца – Карла Y. Во время этой церемонии королева встала рядом с графом Д,Арманьяки герцогиней Орлеанской, желая подчеркнуть что она поддерживает его в тяжёлые времена. Но королева молчала, когда следовало, заклеймить убийцу и тем самым встала на сторону герцога Бургундского. Вызов, хотя и молчаливый, был ею брошен. И граф как всегда резко ответил на вызов. Над сводами усыпальницы прозвучал отчётливый голос графа д, Арманьяк.

– Я чувствую себя оскорблённым, когда рядом со мной стоит шлюха!

Королева сильно вздрогнула. В мгновенье, все вокруг замерли, услышав столь неприкрытое оскорбление. Слова графа могли означать только одно – он объявил войну герцогу Бургундскому и всем тем, кто его покрывает. Все это отчётливо понимали.

Через несколько дней после похорон герцога Орлеанского, у калитки, через которую имел обыкновение проходить во дворец Барбет-покойный, поздней ночью состоялась встреча Гилберта де Лануа и Николя Фламеля.

– Послание? – коротко спросил Гилберт де Лануа.

Николя Фламель молча передал ему свиток. Гилберт де Лануа сунул его за пояс и не прощаясь вскочил на коня. От Николя Фламеля, Гилберт де Лануа отправился к мэтру Кабошу на улицу Мясников. Привязав коня возле дома, он восемь раз постучал в дверь. Дверь открыл сам мэтр Кабош держащий в руке горящую свечу. Освещая ею путь, он провёл Гилберт де Лануа в одну из комнат. Когда они вошли в комнату, мэтр Кабош запер дверь. Он поставил свечу на стол, рядом с горящим светильником и сел напротив Гилберта де Лануа.

– Как обстоят дела, брат мой?

– Плохо, – признался Кабош, – мы пытаемся настроить горожан против д, Арманьяков, но эти сволочи ничего не хотят слушать. После того, как зарезали нашего герцога, все словно взбесились. Подавай им бургундцев. Этих прикончат без уговоров.

– Следует изменить положение в обратную сторону!

– Легко сказать, – Кабош почесал лысую голову, – попробовали бы сами походить, послушать, что они говорят про бургундцев. А тут ещё слух пошёл, будто граф Д,Арманьяк королеву шлюхой назвал. Так они после этого и вовсе готовы его на руках носить. Нет! Ничего не выйдет!

– Любой вопрос можно решить, следует лишь напрячь ум!

Кабош разозлился.

– Ну если вы такой умный, сами и решайте. Говорю вам, не получится, значит не получится. Я сам горожанин. Возглавляю гильдию мясников, меня все уважают, не то что вас, или другую знать. Но всё одно не хотят слушать. Уж если кто из нас вобьёт себе что в голову, это криком не выбьешь.

Некоторое время Гилберт де Лануа напряжённо размышлял, разглядывая мерцающее пламя свечи.

– Отец Вальдес будет недоволен, – наконец произнёс он.

Кабош побледнел, услышав эти слова.

– Я всё что угодно сделаю во имя ордена и отца Вальдеса, но как мне уговорить целый город восстать против д, Арманьяков?

– Я помогу!

– Поможете? – недоверчиво переспросил Кабош.

– Помогу, – подтвердил Гилберт де Лануа, в голове которого внезапно созрел дьявольский план, – есть люди, которые известны всему Парижу и пользуются уважением горожан?

– Я!

– Мы выберем кого-нибудь из уважаемых горожан и убьём его, – пояснил свою мысль Гилберт де Лануа.

– Зачем? – не понял Кабош.

– Обвинив в преступлении Д,Арманьяков и заставим город пойти против них.

– А если они не поверят?

– Предоставь это мне. Твоя задача наметить жертву и в нужный момент убить её!

– В таких делах я мастер, – хихикнул Кабош, – есть у меня один на примете кое-кто, денег взаймы у него взял на прошлой неделе.

– Раз мы всё решили, – Гилберт де Лануа поднялся со своего места, – готовьтесь и ждите сигнала к нападению.

Кабош проводил его обратно до двери.

– Во имя Анатаса! – Гилберт де Лануа поднял вверх три пальца.

– Во имя Анатаса! – повторил за ним Кабош, отвечая тем же знаком.

Покинув Кабоша, Гилберт де Лануа поскакал к выезду из города. У него на руках имелся пропуск, подписанный королевой, и стража беспрепятственно выпустила его из города. Выехав из Парижа, Лануа пришпорил коня, направляясь по дороге в Амьен. Он скакал почти не останавливаясь и через два дня достиг Амьена. Там он поменял коня на свежую лошадь, наскоро перекусил в придорожной харчевне, а затем расспросив у местных жителей дорогу на Турне, отправился дальше. В следующие два дня он без хлопот миновал графство Артуа. В Турне, Гилберт де Лануа снова сменил лошадь и после небольшого отдыха, продолжил путь. К концу пятого дня, он достиг городских ворот Гента. Перед воротами города он увидел отряд всадников, на плащах которых красовались Андреевские кресты. Такие знаки носили лишь те, кто принадлежал к числу сторонников герцога Бургундского. Среди всадников одно лицо показалось Гилберту де Лануа знакомым. Он направил коня в сторону рыцаря. Тот почти сразу же заметил приближающегося всадника и поскакал ему навстречу.

– Гийом!

– Гилберт!

Оба брата спешились с лошадей и крепко обнялись. Они не виделись больше года и сейчас придирчиво оглядывали друг друга.

– Ты возмужал, – заметил Гилберт де Лануа.

Ещё недавно его младший брат был безусым юнцом, а сейчас это был молодой человек в расцвете сил.

– Ещё бы чёрт возьми, – расхохотался Гийом де Лануа, – пока ты писал письма братец, я участвовал в боевых стычках. Монсеньор лично благодарил меня за отвагу.

– Рад за тебя, – искреннее поздравил брата Гилберт де Лануа, – у меня спешное дело к монсеньору. Поговорим позже.

– Монсеньор занят выяснением отношений с бургомистром, – весело ответил Гийом де Лануа, – видишь ли братец, бургомистру не по душе, то что мы обижаем добрых горожан Гента. А мы всего-то проткнули парочку сверх упитанных толстяков.

– Проводи меня в Ратушу!

– Как скажешь братец!

Гийом де Лануа проводил брата к Ратуше. Как раз в то мгновение, когда они подъехали к Ратуше, из неё выходил взбешенный герцог Бургундский.

Увидев Гилберта де Лануа, герцог мгновенно преобразился.