– Опять он просит прощения! – пробормотал вконец разочаровавшийся герцог Барский.

– Я говорю о том, сударь, – продолжал гневно капитан бургундских копейщиков, – что вы оскорбили меня при даме и полагаю, оскорбили умышленно.

Все ожидали извинений от де Мирана, но ответ, который дал де Миран, капитану копейщиков удивил тех, кто услышал его.

– Именно сударь. Не могу отрицать, что вы правильно расценили мой поступок. Я оскорбил вас намеренно!

– Юнец – презрительная улыбка скривила губы капитана бургундских копейщиков, – раз тебе хочется умереть, – он вытащил из ножен шпагу, занимаю позицию в десяти шагах от пришвартованного корабля, рядом со спущенным трапом.

Герцог Барский буквально скатился по трапу, занимая место среди маленькой толпы зрителей, которые уже начали собираться, предчувствуя скорую дуэль, и занял место, между сестрой и кузиной.

Толпа портовых рабочих не прекращала работу, но их головы всё чаще и чаще поворачивались в сторону разгоравшейся ссоры.

– Останови дуэль, он же погибнет! – прошептала умоляющим голосом Мирианда обращаясь к герцогу Барскому.

– И не подумаю, даже если б смог! – буркнул в ответ герцог Барский, не сводя взгляда с де Мирана. Де Миран спокойно вытащил шпагу и занял позицию напротив капитана бургундских копейщиков.

– Ты молился Лануа?

Капитан копейщиков, едва не выронил шпагу от удивления. Он по-новому посмотрел на своего соперника.

– Ты меня знаешь? Откуда? Я не припомню тебя…

– О, ты меня не узнаёшь, но я тебя никогда не забывал!

– Кто ты?

– Санито де Миран! – последовал ответ.

– Так умри, Санито де Миран, – закричал Гийом де Лануа, а это был действительно он, бросаясь в атаку.

Прямой удар в грудь, де Миран парировал без усилия. Лануа, взбешенный этой неудачей, а ещё более словами де Мирана, бросил все силы на подавление его защиты. Но чем быстрее и упорнее наседал Лануа на де Мирана, тем спокойнее фехтовал последний. Казалось, он почти не прилагает усилий к тому, чтобы вести защиту. Лануа нанёс хитрый, обманный удар, конечная цель которого была шея де Мирана. Молниеносно отбив этот удар, де Миран атаковал. Лануа не успел отскочить назад и вследствие этого на его щеке появился глубокий разрез, из которого обильно потекла кровь. Противники на время остановились.

– Будь я проклят! – прошептал герцог Барский, который неотрывно следил за поединком, – Санито превосходно фехтует и прими он мой вызов, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.

Тем временем поединок возобновился. Лануа покрылся потом, отбиваясь от атак де Мирана, который не только фехтовал, но ещё и успевал разговаривать во время поединка.

– Не желаете ли помочь своему другу? – спрашивал де Миран, обращаясь к спутнику Лануа. – Я не против обнажить шпагу, против вас двоих одновременно. Признаться, мне даже скучно фехтовать с вашим другом. Сейчас я проткну ему плечо… вот видите. Я же говорил… – это восклицание вырвалось у де Мирана после того, как его шпага сделав целый каскад обманных движений вошла в левое плечо Лануа. Тот отступил. Из плеча, как из щеки полилась кровь. Лануа почувствовал, что слабеет.

Де Миран вновь повернулся к спутнику Лануа.

– Я убью вашего друга, если вы не поможете ему! – предупредил он.

– Будь ты проклят! – вскричал в ярости бургундец и достав шпагу, бросился на де Мирана.

– Кузен! – вскричала Мирианда при виде этой несправедливости.

– Он сам желал этого!

– Его убьют кузен, он неминуемо погибнет, сделайте же что-нибудь – взмолилась Мирианда.

Что-то мне подсказывает, что ты ошибаешься кузина, – пробормотал герцог Барский.

Не успели отзвучать эти слова, как на их глазах облик де Миран преобразился. Вместо насмешливого и равнодушного человека, перед ними предстал другой.

Глаза его горели столь мрачным огнём, что свидетели этой сцены невольно содрогнулись. Весь облик пылал гневом и ненавистью, но едва он снова вступил в бой одновременно, против двоих и его облик и движения стали похоже на дьявольский огонь. Который то вспыхивает, то гаснет, но лишь потому, что должен вспыхнуть ещё ярче.

Его шпага замелькала с такой быстротой и он показал столь безумную скорость движений. Что меньше чем, через минуту, спутник Лануа пал мёртвый от прямого удара в грудь, который пронзил его сердце. Ещё через мгновение, острие шпаги де Мирана вошла в горло Лануа. А вышла из шеи. Он выдернул шпагу и достав из кармана платок, вытер её, а затем уже чистую вложил в ножны.

– Бог ты мой – прошептал потрясённый герцог Барский, – да в этом человеке воплощены все силы ада. Кроме великолепного мастерства и безумной отваги у него есть нечто… которое даже меня приводит в ужас.

– Сеньор! – окликнул де Мирана, герцог.

Де Мирана, уже с обычным выражением лица подошёл к герцогу.

– После того, что я видел, мне остаётся попросить прощения за свои слова!

– Это излишне! – отозвался де Миран.

– И всё же, почему вы не приняли мой вызов?

– А разве вы не пытались помочь вашей кузине? – негромко спросил де Миран, – разве вы не пытались, как вам казалось сделать меня счастливым? Возвысить безвестного дворянина до герцогини?

– Хотел! – признался герцог, – но у меня ничего не вышло.

– Не потому, что герцогиня не заслуживает любви! – Де Миран бросил красноречивый взгляд в сторону Мирианду. – Она прекрасна и лишь безумец, или глупец откажется от счастья назвать ее своей супругой.

– Но вы ни тот и ни другой?!

– Нет! Будьте любезны передать её величеству мою самую искреннюю благодарность и заодно позвольте откланяться!

Де Миран отвесил лёгкий поклон герцогу Барскому и два более глубоких Мирианде Мендос и Марии Анжуйской, затем повернулся и не оглядываясь зашагал прочь.

– Он меня не любит, он меня не любит, – Мирианда закрыла руками лицо и уткнулась лицом в плечо Марии Анжуйской, которая как могла пыталась утешить её.

– Разве? – вопрос герцог Барского был направлен Мирианде, – я услышал другое.

– И что же ты услышал? – спросила Мария Анжуйского у брата.

– Что он полюбил бы если смог! – негромко ответил герцог барский. – Впрочем, для меня ясно одно, вернее две вещи. Первое – он мог принять мой вызов, а судя по тому, что мы видели, он мог не сомневаться в победе. Человек способный вызвать на дуэль, одновременно двоих, к тому же военных, то есть людей, которые всю жизнь проводят в сражениях… и он же выносит оскорбления в свой адрес, – герцога Барского словно озарило, он так посмотрел на своих кузин, что они невольно попятились от него назад.

– Он не хотел меня убивать! – воскликнул герцог Барский, – и желание сохранить мою жизнь было столь велико, что он вынес оскорбления. Вот тебе святой Педро! И что же из этого следует? Что я у него в долгу, раз, – герцог загнул один палец, потом поскрёб затылок, – проклятье, что же ещё…ах да…мы ему вовсе не безразличны и… он оставил множество вопросов на которых, увы у меня нет ответа.

– Бедный брат – засмеялась Мария Анжуйская, – судьба Санито де Мирана, занимает вас едва ли не больше, чем дражайшую кузину. Берегитесь! Ещё немного и она начнёт вас ревновать!

Все трое расхохотались над словами Марии.

Вскоре после этого разговора, они отправились в гостиницу, где провели ночь. На утро, в сопровождении слуг и небольшой охраны, они выехали по направлению в Париж.

Запыленный всадник натянул поводья у деревянной калитки, служившей малым входом в женский монастырь. Клюни, что находился в Бургундии, являлся не одной лишь обителью, которая принимала в своё лоно страждущие души девушек и женщин, жаждущих посвятить свою жизнь господу богу. В монастыре так же жили воспитанницы, девочки в основном от шести до семнадцати лет. Девочки в основном являлись детьми знатных семей, составляющих основу бургундского дома. Здесь они получали воспитание и знания до достижения ими совершеннолетия, или же достижения брачного возраста, что чаще всего случалось раньше достижения совершеннолетия. После этого они покидали стены монастыря и дальнейшая их жизнь протекала соответственно положению, которое занимала семья при дворе, или же семья будущего супруга.