– У меня тройной перевес в силе. Я и без твоей помощи уничтожу Д,Арманьяков!

– Не будь глупцом, – резко осадил брата, Гилберт де Лануа, – я сражался с Д,Арманьяками. Каждый из них стоит трёх любых твоих людей. Так что единственное твоё преимущество внезапность. Они не ждут нападения. Ты всё понял Гийом?

– Всё, – с изрядной иронией ответил Гийом де Лануа, – не сомневайся, к твоему приходу, в доме будут лишь мёртвые Д,Арманьяки.

– Избавь себя от самоуверенности, иначе к моему приходу ты уже будешь мёртв, – предупредил его Гилберт де Лануа.

– Клянусь честью, я докажу, ты ошибаешься!

После ухода брата, Гилберт де Лануа повернулся к Кабошу.

– Пора!

Они бесшумно вышли на улицу. Кабош приказал своим людям не разговаривать, пока они не доберутся до дома Гранье. И спросил Гилберта де Лануа, куда подевались остальные члены ордена.

– Все на своих местах, – последовал ответ, – они ждут наших действий.

В полной тишине они подошли к дому Жоржа Гранье. Все тридцать человек заняли позицию, прижавшись к стенам, а Кабош, предварительно убедившись что ночная улица безлюдна, громко застучал в дверь.

Через некоторое время, в одном из окон дома, появился тусклый свет, а затем раздался голос;

– Кого ночью нелёгкая принесла?

– Это я Жорж, Кабош!

– Чего ты припёрся в такой поздний час?

– Долг хочу вернуть. Не стал ждать до утра, – обманчиво спокойным тоном, ответил Кабош.

– А..а, благое дело и время не ждёт, – одобрительно отозвался Жорж Гранье. А вслед за этим раздался скрип отворяемых засов. В дверях появился Жорж Гранье, в тапочках, ночном Халате и ночном колпаке.

– Входи, – он отвернулся от Кабоша, собираясь проследовать внутрь дома, но Кабош мгновенно настиг его. Зажав левой рукой его рот, правой он несколько раз ударил кинжалом в спину Жоржа Гранье. Жорж Гранье, почти сразу же испустил дух. Кабош тихо опустил мёртвое тело на деревянный пол и пнул его ногой.

– Я расплатился с тобой, Жорж, – злобно бросил трупу Кабош.

Лануа с людьми Кабоша, вошли в дом. На улице по-прежнему было безлюдно, что как нельзя лучше способствовало их планам. Раздался голос госпожи Гранье, зовущий мужа.

– Успокойте её, – приказал Гилберт де Лануа, – а заодно и остальных обитателей этого дома.

Подручные Кабоша разбрелись по дому в поисках жертв, а сам он отправился на голос госпожи Гранье. Женщина удивлённо захлопала глазами при виде Кабоша.

– Что вы здесь делаете?

– Сейчас объясню, – Кабош быстро подошёл к женщине и бросив на её лицо подушку, начал душить. Из под подушки раздались, приглушённые вопли. Госпожа Гранье начала отчаянно сопротивляться, выворачиваясь всем телом. Ей удалось дотянутся рукой, до лица Кабоша и разодрать щеку, от глаз до подбородка. Кабош завыл от боли.

– Будь ты проклята стерва, – в бешенстве закричал Кабош, и отбросив в сторону подушку, начал вонзать в её тело кинжал. Он делал это до тех пор, пока женщина не затихла. Кабош вытащил тело женщины из спальни и бросил рядом с телом мужа. Вскоре, подручные приволокли ещё три тела, детей Гранье. Старшему, едва исполнилось десять лет.

– Что дальше? – вытирая кровь со щеки, спросил Кабош.

– Мы уйдём и спрячемся за углом, а ты вопи как можно громче, стучи во все дома и говори всем, что видел как из дома выбегали Д,Арманьяки!

– Понятно!

Гилберт де Лануа из-за угла наблюдал, как артистично действовал Кабош. Его истошные вопли, разбудили всю улицу. Из соседних домов, начали выходить люди с обеспокоенными лицами. Когда набралось человек сорок, Кабош с трагическим видом обратился к ним:

– Братья и сёстры! Добрые люди Парижа! Подлые д, Арманьяки совершили убийство ни в чём, ни повинных людей. Мой друг, Жорж Гранье, убит злодеями. Всю его семью зарезали, словно свиней. Смотрите, – Кабош распахнул входную дверь дома Гранье.

Горожане застыли при виде пяти мёртвых тел, лежавших в крови. Кабош опустился на колени перед телами и начал причитать. Горожане безмолвствовали. Гилберт де Лануа решил, что настала пора и ему вмешаться. Он вышел из укрытия и приблизившись к группе горожан, спросил, что происходит?

Те, указали на трупы. Гилберт де Лануа подошёл к Кабошу и спросил; что здесь произошло?

– Страшное убийство, – не переставая причитать, ответил Кабош.

– Ты видел, кто это сделал?

– Это были д, Арманьяки, я видел их, – закричал Кабош, – это они убийцы. Смерть им. Смерть убийцам невинных людей.

Гилберт де Лануа обернулся к толпе горожан, которых с каждой минутой становилось всё больше. Привлечённые шумом, сюда начали стекаться, люди, с соседних улиц.

– Д,Арманьяки не уважают нас! Они ненавидят и презирают нас! Они безнаказанно убивают нас! Неужели, мы не должны отомстить, а должны молча терпеть? Нет! Мы отомстим за наших братьев! Убийц ждёт смерть!

Гилберт де Лануа поднял вверх руку, сжатую в кулак.

– Смерть Д,Арманьякам!

– Смерть Д,Арманьякам! – вслед за ним закричал Кабош потрясая руками.

Несколько мгновений горожане колебались. Толпа с каждой минутой увеличивалась. Наступал решительный момент. Всё зависело от того, как поведёт себя толпа. Толпа колебалась. Но вот раздался один робкий голос, за ним последовал второй, третий, а вскоре вся толпа яростно ревела:

– Смерть Д,Арманьякам!

– Вперёд, братья, убьём подлых изменников! – закричал Гилберт де Лануа.

– Убить д, Арманьяков! Убить! Убить! Убить! – эхом прокатилось по толпе.

– За мной братья! – Кабош бросился бежать по улице, толпа ринулась за ним.

– Кому под силу остановить морские волны?! – пробормотал Гилберт де Лануа, глядя вслед обезумевшей толпе.

Мысль, о тёплом одеяле, не раз мелькала в голове Филиппа. Пронизывающий ветер пробирал Филиппа до дрожи. Он, как верный страж, сидел на крыше, зорко оглядывая все близлежащие улицы. Холод становился всё нестерпимей и Филипп по зрелому мышлению решил, что ничего страшного не случится, если он покинет свой пост на несколько минут и сходит за тёплым одеялом. Придя к такой мысли, Филипп поднялся со своего места, разминая затёкшие колени. Только он собирался спустится, как вспыхнувшие вдалеке отблески яркого пламени, привлекли его внимание. Где-то, между улицами святого Жакуйя и святого Жана, близ набережной Сены… разгорался сильный пожар. Спокойные воды Сены, отражали языки пламени, отчего казалось, будто горит сама река. Забыв о холоде, Филипп, словно зачарованный смотрел на пожар. Слева, где-то между улицей святого Жакуйя и Лувром, вспыхнул ещё один пожар. Третий, вспыхнул, вблизи улицы святой Катерины. Затем, Филипп увидел ещё один, уже с левого берега Сены, близ торгового моста и улицы Сен-Дени. Пожары, вспыхивали, один за другим. Филипп насчитал их более двух десятков. От пламени пожаров, небо стало кровавого цвета. Огонь притягивал Филиппа. Он решил, во что бы то, ни стало, посмотреть вблизи на это зрелище.

А вдруг, он сможет кому-то помочь? Последняя мысль преисполнила Филиппа гордостью. Ему уже виделось, как он спасает людей и как отец его хвалит.

– Отец! – спохватился Филипп, он ни в коем случае не должен узнать о том, что я собираюсь сделать, иначе меня попросту запрут в комнате.

Филипп буквально скатился с крыши в узкое отверстие. Оказавшись, на чердаке дома, Филипп торопливо спустился по деревянной лестнице в коридор. Оттуда, он побежал в свою комнату. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы облачится в лёгкие доспехи, которые отец велел изготовить специально для него. Филипп опоясался коротким мечом, засунул купленный у калеки кинжал в сапоги, верхние края которых, доходили ему значительно выше колен. Набросил на плечи тёплый плащ, который был несколько великоват для него и оттого, он никак не мог застегнуть пряжку на груди. Наконец, справившись с пряжкой, Филипп выскочил из своей комнаты, начисто забыв, что кроме всего прочего, ему следовало прихватить с собой шляпу. Филипп, крадучись миновал опочивальню своих родителей и вздыхая с откровенным облегчением, спустился во двор. Во дворе, в него упёрлись четыре удивлённых взгляда, отбывающих ночное дежурство подле ворот, стражей.