– Спрячься где-нибудь, – посоветовал Филипп, девушке.

Им овладела сильнейше беспокойство. Следовало немедленно предупредить отца. Оставив девушку, он бросился вниз, но едва он хотел выйти, как снаружи раздались голоса. Филипп быстро развернулся и бросился обратно на второй этаж. Спрятавшись за стеной, он выглянул из-за угла и увидел, как напротив дверей остановились два человека, вооружённые до зубов.

– Ты готов? – спросил первый.

– Да! – последовал ответ.

– Отлично, – снова заговорил первый, – ты разделишь три сотни пополам. Окружите улицу святой Виктории с двух сторон, чтобы Д,Арманьяки не смогли вырваться. Но не атакуйте! Дождитесь, пока я не подойду со своими двумя сотнями. Поторопись Гийом, ибо шум может насторожить Д, Арманьяков, а этого допустить нельзя.

– За мной! – расслышал Филипп.

Бросившись к окну, он увидел стройные ряды Бургундцев, которых сразу же узнал по Андреевским крестам на плащах. Вся улица была забита бургундскими копейщиками, которые совершенно бесшумно двигались в направлении, откуда недавно прискакал Филипп.

– Я должен опередить их!

Филипп с нетерпением выждал, пока бургундцы прошли мимо дома. Выскочив на улицу, он с радостью увидел свою лошадь. К счастью Филиппа, никто ею не воспользовался. И никому в голову не пришло поинтересоваться, чья лошадь стоит возле дома. Удача в эту ночь благоволила к Филиппу. Он понимал, что опередить бургундцев, он в лучшем случае, сможет на острове Сите. Филипп взобрался на лошадь. Во избежание встречи с убийцами, он решил не следовать за бургундцами, а обогнуть улицу святого Жакуйя. С этой целью, он помчался вперёд, на улицу святой Катерины. По пути, ему попадались отдельные люди, вооружённые, то вилами, то топорами, но Филипп старательно их объезжал. В его голове билась единственная мысль. Он должен успеть раньше бургундцев.

Добравшись до улицы святой Катерины, Филипп свернул направо, и через несколько минут подъехал к площади, что находилась, перед церковью святой Катерины. До той минуты, пока он не въехал на площадь, Филипп не представлял себя масштабы трагедии, свидетелем и участником, которой он стал. Повсюду, впереди него, полыхали дома. Создавалось ощущение, что наступил день, так ярко освещались, неровно уложенные камни мостовой, покрывавшие улицу святой Катерины. Но не это поразило Филиппа. Нет. Он не отрываясь смотрел на огромную толпу людей, которые с плачем и рыданием, стучали в овальные, двустворчатые двери церкви «Святой Катерины», которая в этот момент выглядела, словно осажденная крепость. Просторная паперть, все ступени перед церковью, да и сама площадь были заполнены испуганными людьми. И все они пытались попасть в церковь. Но двери церкви оставались наглухо закрытыми.

Мольбы людей, разрывали Филиппу душу. В это мгновение, он почувствовал, что ненавидит церковь и её служителей, которые отказывались протянуть руку, отчаявшимся людям. Филипп пришпорил лошадь, проносясь мимо скопления людей. Он обогнул улицу святого Жакуйя и поминутно оглядываясь, заехал на мост. Он сумел, незамеченным, добраться до острова Сите. Там, он погнал лошадь во весь опор. Предполагая, что бургундцы, направятся ко втором мосту прямиком, Филипп свернул налево, в сторону Сен-Дени. Обогнув Сен-Дени, он к величайшему своему облегчению, первым въехал на мост. И уже через несколько минут, подъехал к воротам дома, которые были настежь отворены. Филипп на полном скаку влетел во двор. Первое, что он увидел – это были отец и Монтегю, которые беседовали со стражами. Филипп увидел, как при его появлении, лицо отца нахмурилось. Не дожидаясь, пока лошадь остановится, Филипп спрыгнул с крупа лошади. Граф едва не вскрикнул, бросаясь к сыну, но увидев, что тот благополучно приземлился, нахмурился ещё больше.

Граф ожидал, что сын подойдёт к нему, но каково было его удивление, когда Филипп подошёл к одному из стражей, несущих ночное дежурство и коротко приказал;

– Всех рыцарей поднять, немедленно!

Страж растерянно посмотрел на графа, который не сводил мрачного взгляда со своего сына.

Ты… – начал было граф отповедь, но был остановлен Филиппом.

– Потом отец! – Филипп снова обратился к стражнику, да таким голосом, что привёл отца и Монтегю в изумление.

– Вы слышали приказ?

– Да – стражник, уже не оглядываясь, побежал выполнять приказ.

– Отец, – Филипп подошёл к отцу. Тот, увидев, насколько серьёзен Филипп, невольно весь поддался вниманию, – его преосвященство был прав.

– Мелеструа? Ты о чём Филипп? – не понял граф.

– Париж восстал. Они убивают всех, кто принадлежит к нашим сторонникам, – коротко сообщил Филипп.

Граф вначале улыбнулся, но, увидев, насколько серьёзен Филипп, не выдержал и спросил;

– Откуда ты можешь знать?

– Я своими глазами видел, как убивают наших сторонников!

– На сегодня для меня достаточно твоих выдумок, – граф махнул рукой на сына, – иди спать, утром поговорим.

– Подожди Бернар, – Монтегю подошёл к Филиппу и взял его за руку, что-то рассматривая.

Убедившись, что это именно то, о чём он подумал, Монтегю показал руку Филиппа графу.

– Не хочешь взглянуть?

Граф подошёл и внимательно осмотрел руку, а вернее перчатку, на которой была кровь.

– Откуда у тебя кровь на перчатке?

Филипп молча достал меч из ножен. Он был весь в крови. Граф вздрогнул, увидев меч.

– Я убил двоих, а одному отсёк руку. Они хотели убить женщину. Отец, клянусь всем, что мне дорого, я говорю правду. Поверьте мне. В Париже убивают всех наших сторонников. Я видел собственными глазами отряд бургундских копейщиков, которые направляются сюда и с минуты на минуту могут напасть на нас. Я едва смог опередить их.

– Бургундцы? Бред какой-то, – граф тряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения, – они не могли попасть в Париж.

– Они рядом отец, клянусь вам!

– Закройте ворота! – скомандовал Монтегю.

Трое стражников бросились выполнять приказ. Они закрыли ворота на массивный засов. Из дома начали выходить заспанные рыцари. Они ничего не понимая, протирали глаза.

Едва они выстроились во дворе, как Монтегю обратился к ним с короткой речью.

– На нас готовятся напасть бургундцы. Всем готовится к бою.

Рыцари вокруг них забегали, готовя вооружение и коней, а граф смотрел на Монтегю и взгляд его выражал сомнение.

– А если всё это, не более чем выдумка Филиппа?

– А если правда? – ответил вопросом на вопрос Монтегю.

– Сударь, – с оскорблённым видом обратился Филипп, к своему отцу, назвав меня лжецом, вы оскорбили меня.

– Будь я проклят – пробормотал граф, изумлённо глядя на сына, в то время, как Монтегю тихонько посмеивался.

– Вам следовало бы поблагодарить меня, – продолжал в том же тоне Филипп, – а вы ведёте себя совершенно недопустимо в сложившейся обстановке. Я бы назвал такое поведение «преступным», ибо от вас зависят наши жизни и жизни сотен людей. Я требую, чтобы вы верили мне, потому что, я не только ваш сын, но и воин, который доказал этой ночью своё право на место, рядом с остальными рыцарями. Ну а если мои слова, всё же вызывают у вас по прежнему сомнения, следуйте за мной и вы всё увидите собственными глазами!

Закончив речь, Филипп не глядя на совершенно озадаченного отца, направился в дом.

Пожав плечами, граф и Ги де Монтегю отправились за ним. Филипп отвёл их на крышу. При первом же взгляде, граф увидел, что Париж в огне. Но что ещё хуже, слова Филиппа подтвердились. Все трое увидели бургундцев, которые неслышно появились с двух сторон улицы. Их было довольно много.

– Сколько их? – спросил, было, граф у Монтегю, но на этот вопрос ответил Филипп, ибо он знал точное число.

– Триста!

Граф обнял сына, прижимая его к груди.

– Сегодня, ты нас всех спас Филипп!

Все трое поспешно спустились во двор. Там они увидели, что все рыцари в сёдлах и готовы к бою. В стороне стояла графиня и с беспокойством смотрела на своего мужа.

Граф посмотрел на сына, Филипп понял этот взгляд.