Находясь в толпе, трудно было бы различить в этой сумятице смысл, но сверху картинка виделась иначе. В здешней толкотне угадывалась четкая, выверенная до деталей система. Каждый из участников действа будто тянул за собой нити, разбрасываемые Паучихами, и колдовскую пряжу увязывали в невообразимую конструкцию, формируя будущее для сотен тысяч крепостных.

Несмотря на всю дрессуру, оборотни не могли долго обходиться без плотских утех и, если подпирало, совокуплялись прямо между столиками, не обращая внимания на соседей. Пары формировались спонтанно, без всякого разбора – хватило б желания. Иногда вспыхивали и тут же гасились хозяевами-вампирами жаркие стычки: кто-то у кого-то что-то перехватил или кто-то кому-то отказал, слишком поглощенный работой. Чтобы притушить Голод, на столах не оскудевал запас мяса, сочащегося свежей кровью. А в дополнение меж тарелок расставили объемные чащи с багряной жидкостью – “напиток героя”, по выражению викингов. (Хотелось верить, что ее не сцеживали из умирающих жертв.) И прочие надобности оборотни удовлетворяли с неописуемой простотой. Однако затем сразу включались в общее действо, спеша наверстать упущенное.

Кроме оборотней в зале хватало других Слуг, рангом пониже. Они тоже старались вовсю, подсобляя старшим товарищам, однако, в отличие от тех, вольностей себе не позволяли. (Разве кто из прислужниц проявит инициативу.) Среди них Вадим распознал нескольких творцов, включая Низинцева. Тот выглядел потерянным, будто спал на ходу. Вероятно, так и было: все казалось бедняге жутким сном и вспоминалось урывками, – а очухиваясь по утрам, он костерил себя за вчерашний перепой, навеявший такие кошмары. Ведь Тигрий уже наполовину мертвец, и дневная суета только маскировала его агонию.

Пригнали сюда и обычных разносчиц – совершенно нагих, будто одежда им не полагалась по статусу. Все они были стройные, миловидные, наверняка набранные из Студийных старлеток или даже тивишных звезд, днем блиставших роскошными туалетами. Обращались с ними без церемоний, иногда даже заваливали на столик, достоянием наружу, и быстренько сбрасывали напряг. Однако членовредительств не допускали, берегли Храмовое добро – видно, и звероподобные оборотни прониклись этим запретом накрепко. А девицам все было до лампочки – они бродили как сомнамбулы, исполняя обязанности, а по утрам наверняка забывали здешнее непотребство. (Хотя на Студии хватало и собственного, вполне привычного.)

В бригаду разносчиц затесалось пяток парней, довольно изящных и тоже голых. Вели они себя нетипично – сообразно их и воспринимали. И подминали с той же непринужденностью, если подворачивались под руку. (Руку ли?) К своему удивлению, Вадим разглядел среди них Милана, сладенького блондина-управителя.

Были здесь и Леднев с Волковым. Первый к ночи на удивление посветлел, будто смыл грим с лица и рук, и теперь смахивал на альбиноса, однако в поведении изменился мало: так же собран, невозмутим, деловит. Зато “его превосходительство” Волкова было не узнать. Обычное благодушие пропало из его лика, как и плавность из движений, черты заострились, плечи расправились, взгляд потемнел. Чем-то он даже напоминал своего тотемного зверя – матерого волчищу, задравшего не одну отару овец. Впрочем, с истиной это расходилось не сильно.

Конечно, оба были в ранге вампиров. Несмотря на разницу в возрасте, стаж у них отличался мало – соответственно и Сила разнилась не слишком. Взаимной неприязни они не скрывали, однако это не мешало им исполнять общую задачу. Разбросав незримые щупальца, вампиры дирижировали своими “птенцами”, подлаживаясь под кропотливое, массированное колдовство Паучих.

– Все ж мне по душе, что они голенькие! – сказал Брон, кивая на хоровод. – Правда, эдакие зады можно использовать взамен подушек.

– Это не та нагота, – откликнулся Вадим. – Не ведьмовская. Это их способ охоты. Так они притягивают взгляды, чтобы надежней зацепить жертву. Затем подправляют себя под ее вкусы, чтоб сомкнуться с ней без зазоров. – Будто невзначай он снова глянул на Эву: “Знакомые повадки, а?” – У них потрясающая Текучесть!.. А уже после выпивают беднягу досуха, оставляя лишь оболочку.

– А чего пьют? – заинтересовался Гризли. – Тоже кровь?

– Жизнь. И Силу. И Хаос. Напрямую, в процессе соития, – оттого и прозваны Паучихами. Редкому паучку удается сбежать, вволю натешась.

– Например, тебе? – вставила Кира, невинно улыбнувшись.

– А что ж они такие пышные? – удивился Брон. – Ну, прямо амфоры!

– Значит, таков общекрепостной стандарт, – ответил Вадим. – Не исключено, зрители что-то замечают за Студийной лабудой – оттого их не оторвать от экранов.

– Если б они видели! – хмыкнул князь. – Особенно ту, что в центре. Какой пейзаж, вах!.. Кстати, у нее-то какой статус?

– Вот она и есть настоящая колдунья, а прочие у нее в подручных. Кажется, ее зовут Лин, и в жилах течет царская кровь… А может, не только у нее, – внезапно добавил Вадим. – Кто желал возродить в России монархию? Вот вам готовые Рюрики – не угодно ли породниться!.. Кстати, у вампиров, если помните, кровь отдает голубизной.

Он замолчал, пытаясь понять, чего именно добиваются вампиры, подсобляющие царевне-колдунье. Неспроста же нынешняя Программа перевалила за полночь и отличалась повышенной притягательностью – чтобы ни у одного крепостного, как бы ни хотелось ему спать, не поднялась рука выключить тивишник. Стало быть, тут заваривалась каша покруче обычной! Будто вампиры учуяли неладное и готовились нанести превентивный удар. А за ценой, конечно, не постоят – даже если придется жертвовать половиной стада, столь долго и бережно взращиваемого.

Похоже, в зрительских душах раскручивали Резонанс. Большинство измельчало уже настолько, что достигло потребного единообразия и вполне могло откликнуться на внушаемую вампирами эмоцию. Эффект толпы в масштабах Крепости – “из искры возгорится пламя”! Достаточно побросить подходящую страстишку: страх, злобу, зависть, – чтобы та запылала по всему городу, словно лесной пожар. И тысячи озверелых тивишистов кинутся крушить тех, на кого укажут самые активные. А активистов у нас хватало всегда!..

Пожалуй, пора встрять, подумал Вадим. Конечно, бестактно мешать занятым… хм… людям. Но если они доведут затею до завершения, то от Свободных Зон камня на камне не оставят!.. Не говоря о тамошних жителях. Уж с ними-то посчитаются – за чрезмерный достаток и лишние вольности.

Переглянувшись с Броном и Гризли, он подобрался, готовясь прыгать на центр Окна, чтобы сразу, не мелочась, захватить в плен колдунью. А затем проверить, хватит ли на всю здешнюю стаю мощности его зеркал . И как понравится ей молнии да огне -шары .

Но тут от входа раздался треск, массивные створки с грохотом рухнули, и в зал ворвалась плотная свора серков, врезаясь в толпу. Если б тут собрались зауряды, эффект оказался бы ужасающим, – да с них хватило б и одного исполина, уже наполовину обернувшегося Мстителем!.. К счастью, серки еще не озверели настолько, чтобы рвать подвернувшихся девиц на шматочки, – однако вожделели их до безумия.

Внезапный и слаженный штурм поначалу ошеломил оборотней. Многие оказались опрокинутыми прежде, чем сообразили хоть что-то, двоим свернули толстенные шеи (“ох и трудная эта работа!”), одного даже загрызли. Но было их все же намного больше, да и вампиры быстро разобрались в ситуации и уже организовывали оборону. Хотя вперед пока не лезли – берегли себя, драгоценных.

К колдовскому кольцу серки не прорвались. Для верности на их пути встал Леднев, окружив себя лучшими слугами. За ним плотной стеной выстроились прислужницы, оберегая своих хозяек. Ударившись о заслон, атакующий клин расплескался по сторонам, вовлекая в потасовку все больше нежити. Прикрываясь оборотнями, Леднев пытался зацепить кого-нибудь из серков властным лучом , будто именно у него открылись вакансии. То ли он оказался ответственнее Волкова, то ли инициативнее, то ли не столь озабочен выживанием – во всяком случае, выкладывался куда больше старшего наперсника, действовавшего лишь “за страх”.