Угрюмый Бату тоже усмехнулся, хотя с неохотой.

– Но вас застать действительно не ожидал, – добавил Вадим. – Как дела вообще?

– Брона ждем, – сообщил Гордей. – Обещал подъехать после концерта.

Перед каждым дымилась тарелка с единственным, но громадным куском печеного мяса, похожим на фрагмент слоновьей ноги с толстенной костью по центру. Присмотревшись, Вадим определил в блюде щупальце своего давешнего знакомца, подбугорного спрута. Оказывается, и до него уже добрались, записав в экзотическую дичь, – а может, сам нарвался. Или это росичи подбили спрута с воздуха, а затем Брон передал добычу Эмилю, чтоб усладить (и уязвить заодно) дражайшего союзника небывалым угощением. Впрочем, ароматы кушанье источало не худшие, а мясо выглядело нежным и сочным, как у теленка.

Прислуживала им девочка-кореянка, миниатюрная и складненькая, словно лемурчик. Видно, хозяин разрывался между желанием услужить грозному клиенту и опасением за дочь. Потребовался доброволец, и Бату принял малышку благосклонно. Чего доброго, затребует ее в гарем – а та б и рада. Хотя на Софочку каган тоже поглядывал, наверняка заметив пробуждающуюся магию.

– Без обид? – спросил Вадим у него. – Пока никто никого не обманул?

– Если не считать, что Брон провел меня при дележке, – Бату снова усмехнулся, едва не с одобрением. – На его месте и я бы не удержался.

Ишь ты! – подумал Вадим. Он уже умеет ставить себя на место других. Выходит, этот процесс добавляет силы не только мышцам? И у ордынцев подрастают богатыри.

– Мы решили вытеснить шушеру и Псов из ничьих районов, – сообщил Гордей. – Сейчас сутеры, под охраной иудеев, минируют въезды. Затем мы, росичи и ордынцы, введем туда патрули, наземные и воздушные. Частники готовы обживать новые места хоть сейчас – здесь-то уже тесно. Если мы гарантируем порядок и отсутствие крепостников.

– “Планов громадье”! – хмыкнул Вадим. – А видели у них “ястребы”?

Крутари переглянулись.

– Позапрошлой ночью мелькнула стая, – сказал Гордей. – Одна птичка даже рухнула близ Орды – естественно, Бату наложил на нее руку. Птички нехилые… Так это за тобой гнались?

– Не вынет ли Крепость из рукава еще что-то? – предположил Вадим. – Не рано вы раздухарились?

– Об этом и хотели говорить, – ответил Гордей. – Конечно, не здесь. – Он оглядел гудящую таверну, заполненную разношерстной толпой.

В этот момент огни в зале померкли, а на эстраде, наоборот, засияли ярче, разделив артиста и зрителей. И началось представление – вообще говоря, сплошное жульничество. В прежние времена фокусники выдавали себя за волшебников, благо люди еще верили в чудеса. А теперь Эмиль изображал из себя иллюзиониста, хотя на самом деле его выкрутасы не имели общего с высоким искусством иллюзии. Но кто из зрителей мог это определить? Только Вадим да нескольких крутарей, тоже прикоснувшихся к Силе.

Кое-что новоявленный маг явно заимствовал у Лагина, подражая его Хоттабычу. Но полагался не на подручные средства, вроде ковра-самолета или волшебного кольца, а на Силу собственных рук. Он сыпал с пальцев прицельными искрами, зажигая свечи, управлял полетом разноцветных шаров, целыми их гирляндами, выписывая в воздухе причудливые траектории. Даже левитировал, направляя ладони вниз, – как вытворял это Вадим в ограндском подземелье. Исчезал из глаз заурядов, окружая себя сферой невидимости, и появлялся совершенно в неожиданных местах.

Но лучше всего Эмилю удавались живые картинки, будто наведенные голографическим проектором. При этом он не придумывал, что хотелось самому, а угадывал подспудные желания публики, разбросав по залу невидимую сеть. Конечно, угодить всем было невозможно, но большинство оставалось довольно. Хотя их заказы приходилось пропускать через строгую цензуру, учитывая присутствие детей и женщин. (Впору вводить спецпросмотры.) Картинки действительно жили, существуя по собственным законам. И это не было простым набором фотонов – тут применялась иная материя: еше не вещество, но и не вполне поле, электромагнитное или какое иное. Эмиль создавал свой микромир, пока не отпуская его далеко. И тот не исчезал с окончанием представления – просто смещался в иное измерение, чтобы к следующему выходу Создателя вернуться снова. Не мог же Эмиль каждый раз уничтожать свои творения?

Каган следил за каскадом чудес, не отрываясь. Желтые его глаза и вовсе сузились в щелки, словно бы Бату опасался себя выдать. Видно, неспроста он напросился в “Домашний Очаг”. И не из-за одной лишь семейной атмосферы, безотказно притягивающей сирот; и не из-за отменного угощения, вряд ли доступного еще где-то. Бату и раньше владел двумя-тремя необычными приемами, смертельными для его врагов, – к примеру, умел выталкивать из ладоней сгустки Хаоса, разрушавшие тонкие структуры. Сейчас он наверняка ушел по этому пути еще дальше и потому магию других мог оценить, как немногие. А Эмилю было что показать – для непосвященных, но особенно для знатоков.

Только представление закончилось, как Бату сказал:

– Большой мастер, да? Не только гладит по шерсти, но царапает. Как бы не воспалились ранки!.. Или не страшно? Надо позвать в Орду, пусть расшевелит моих батыров.

– Что, у вас уже налажен культурный обмен? – удивился Вадим.

– Общий враг сплачивает, – пророкотал громадный Ростем. – Как и труд.

– Вы еще не знаете, насколько он общий, – подтвердил Вадим. – Для всех землян – даже для всех живых!

– Похоже, ты нашел своих мангусов, – заметил каган. – Верно? А как насчет Иблиса? Ну рассказывай, Вад!

– У тебя найдется диктофон? – спросил тот, глядя на Гордея. – Чтобы не повторяться.

Ухмыляясь, мулат снял с пояса крохотный переговорник, положил по центру стола. Очень удобно: можно запечатлеть любой разговор – по радио и вживую.

– Из Гнезда, да? – заинтересовался Бату и покачал головой: – Еще и это!

– Как раз сегодня Брон хотел преподнести тебе десяток, – вывернулся росич. – Нам пригодится надежная связь.

– А сколько оставите себе? – проворчал монгол, однако не сдержал довольной усмешки.

– Итак? – сказал Гордей, трогая кнопочку на приборе.

Вздохнув, Вадим двинулся по второму кругу, на этот раз срезая лишние живописания и воздерживаясь от украшательств – голые факты. Крутари слушали молча, сосредоточенно приканчивая уникальное блюдо. (Как раз по теме: узнать, откуда оно произошло.) И явного недоверия не выказывали, хотя следовало бы.

Все же удобно слыть правдолюбцем! – подумал Вадим, уже завершая отчет. Иначе кто бы мне поверил?

Брон возник в таверне как нельзя вовремя – еще одно качество истинного правителя. Благодаря включенному переговорнику он незримо присутствовал при разговоре крутарей и, наверно, сделал паузу на входе, чтобы не прерывать рассказ Вадима. Сопровождаемый двумя витязями, Русланом и Корнеем, князь широким шагом пересек зал, без лишних церемоний пожал руки Бату, Ростему, Вадиму, и жестом пригласил всех во внутренние покои, у входа в которые уже стоял Эмиль, радушно улыбаясь. Ордынские батыры было заволновались, бросая на Бату тревожные взгляды, но тот успокоил их движением руки, вполне доверяя если не росичам, то Вадиму.

Поднялся Бату неохотно. Сидя он не уступал никому размахом плеч и длиной туловища, но каждый из росичей был выше его на голову и много тяжелей. (“Россия – родина слонов!”) Видно, парни крепко поверили в россказни о великой Руси, о доблестных и могучих предках, если вымахали в таких гигантов. Впрочем, тот же Ростем из всех росичей отставал лишь от Брона да Гризли, и это слегка утешало самолюбивого кагана. С достоинством он двинулся по проходу и первым вступил в двустворчатую дверь, распахнутую настежь.

Уютный этот холл больше походил на гостиную, хотя и в большом зале Эмиль стремился внушить посетителям, что они желанные гости. А широкий круглый стол, окруженный дюжиной кресел, будто заимствовали у короля Артура, тоже старавшегося никого не обидеть. Четыре места уже занимали советники Брона: великан Гризли, умники Юстиан и Гога (эти сидели рядом, точно загримированные братья), – и щупляк Тим, как ни странно. Пятое полагалось хозяину, еще шесть оккупировали вошедшие, причем Главы, Брон и Бату, расположились друг против друга, а Вадим – между ними, на равном удалении от каждого.