- Мгм. Особенно хорошо чистки сказались на начальном периоде войны, - негромко вставил Роман. Игнат говорил медленно, по пьяному делу растягивая слова. И размахивал кружкой в такт отдельным слогам. Не известно почему, но это здорово раздражало.
- Чё? - не поняв, переспросил муж Ани.
- Ниче. От меня-то тебе что надо?
Сталин. С-сталин. С-с-сталин. Сталь. Кровь. Много крови, много смертей, много стали. Красная тряпка, впитывающая это в себя. Пылающая, словно факел, звезда... Она просто пышит дикой энергией, страшная мощь подавляет любой разум возле себя. Всё просто. Кто не с нами, тот против нас. Кто против нас - тот умирает. Грядут великие потрясения, мир содрогнётся до дна. Их нельзя остановить, от них невозможно бежать. Только встать рядом. Или погибнуть, сражаясь...
С-с-сталин...
Роман почувствовал, что мир вокруг снова меняется. Но не так, как на работе в час дня. Не было мигания, как тогда. Просто вокруг, помимо обычных предметов, стремительно зарождались новые контуры, пока почти невидимые, прозрачные. Будто смотришь на мир сразу с четырех глаз, будто раздваиваешься...
С-с-сталин...
- Ну короче я и хотел спросить, - ничего не замечая, говорил Игнат, - как ты думаешь, правильно это? Ну он не убийца, получается, не тиран. Сталин-то. А?
С-с-сталин...
- Интересуюсь не тем периодом, тебе лучше другого советчика поискать.
Контуры становились резче, сильней. Уже было хорошо видно, что это люди. Они стояли, не шелохнувшись, прямо здесь - между Аней и папой, на месте, где сидел Игнат... Целый строй подтянутых, словно один, солдат. На погоне ближайшего - протяни руку! - огромная буква "К". И шеврон с перекрещенными по-пиратски костями...
В кино так показаны призраки - прозрачные, бесцветные, неразличимые чужим взглядом. Но это были не они. Роман чувствовал, Роман знал. Призраки мертвы. А здесь... здесь находились люди. Настоящие живые люди, точно такие же, как, например, Игнат. Они существовали, дышали. Просто... просто пристав был здесь, а они... они были там...
- Иосиф Сталин - великий человек! - неожиданно громко произнес Олег Андреевич, - он построил нашу страну. Не сомневайся, Игнат. А Роман... Роман врёт, когда говорит что интересуется другим периодом. Он интересуется всем.
Пристав взглянул на деда. Странно, но произнося эту, предназначенную мужу Аньки, фразу, последний смотрел исключительно на своего внука. А в его глазах... в его спокойных, холодных глазах, Роман вдруг отчётливо углядел отблески страшного пламени той багряной звезды... Попав под влияние ЭТОЙ силы, человек, похоже, оставался там навсегда. Красное безумие могло сжаться, спрятаться, отойти... но уже не исчезнуть. Раз затронутые, тёмные струны души не пропадали теперь никогда...
До основанья старый мир разрушим... и новый, кровью, отольем...
СИЛА. Какая же поистине феноменальная сила была рождена тогда. Она взывала к самому страшному, самому злому, к тому что таилось, спрятанное под тонкой пленкой цивилизации, в каждом. Она рвала эту пленку - и вырвавшийся демон жадно рычал.
Насилуй! Убивай! Грабь! Уничтожай!
Кто был никем, тот станет всем! Теперь ты сам - бог, ведь его, Бога - нет! Раздувай пожар!
А Россия... Россия лишь вязанка хвороста, брошенная в костер мировой революции... не думай об этом. Убивай. Для тебя теперь нет границ. Ты всемогущ. Грабь! Убивай!!!
Казалось бы, что может противостоять глубинной сути варварства, заложенной в каждом из нас? Что такое тысяча лет цивилизации против куда более древней, исконной составляющей? Разве возможно устоять, когда на тебя обратила взор Пылающая Звезда?! Но нет. Не всё так просто. Были те, кто сопротивлялся. Были те, кто воевал. Кто не хотел насиловать, те, кто устоял. Те, в ком сохранилось хоть что-то от понятия совести, долга, добра. Они находились сейчас прямо здесь - эти люди, с черепами на кокардах, плечах. Да и другие... много, сотни тысяч других. Где-то там, в бессчетных рядах, был и прадед Романа. Он тоже не поддался красному дурману, тоже устоял.
Цивилизация никогда не сдаётся за просто так...
Неожиданно Романа обуяла злость. На что? На многое. На Игната, задающего идиотские вопросы. На деда, нахваливающего Сталина, но забывшего про брата собственного отца. На самого Джугашвили... на весь их проклятый, богопротивный род. Род, окунувший победоносную, не поверженную на полях сражений Россию в кровь и голод гражданской войны. Род, унесший Русских жизней куда больше, чем вся Первая Мировая Война. Оклеветавший, втоптавший в грязь саму Великую войну, память о её героях и погибших бойцах. Выпустивший на волю столь страшного демона, что перед ним рухнул, не устояв, восьмиконечный крест, символ Христа...
О да, конечно, первый удар нанесли отнюдь не одни большевики. Но именно они добивали. Именно они - они, и примкнувшие к ним ублюдки - разлили по земле Русской кровавое пламя. И Сталин, конечно, не играл главной роли тогда. Но он был с ними. Он прилагал все усилия, чтоб разломать Двуглавого, Российской Империи, Орла. Он действовал, он воевал...
Последствия тех времён расхлебывают и сейчас...
КАК о подобном возможно не знать?! Что за народ, чья историческая память столь коротка?!
...Только сейчас Роман заметил, что практически выкрикивает эти слова в лицо деду - своему старому, восьмидесятилетнему деду, участнику Второй Мировой, главе сегодняшнего стола.
- Ты весь в своего прадеда! Не видишь ничего, прячешься за красивые слова!
- А ты - нет?! Только твои красивые слова относятся ко Второй, а не Первой войне! Ты не хочешь видеть истоков! Ты историю-то не любил, не изучал никогда! Ты даже память собственного дяди постарался изжить в нашей семье! И не тебе его осуждать - ты родился позже, не жил тогда! Ничего не видел, не знал!
- А ты?! - казалось, дед сейчас взорвется от внутреннего, переполнявшего его огня, - Ты - жил?!
- Я?.. - переспросил Роман, чувствуя себя словно на пересечении многих сотен, даже тысяч взглядов, - ДА!!! Я - жил! Я - видел! Я - знал! Не вашему поколению спорить со мной, запомни это, запомни навсегда!
- Что?!
Тут загомонили, пытаясь примирить орущих, все остальные: отец, мать, Анька, Игнат... Но Роману было на это плевать. Не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, он вышел из-за стола. Пристав действительно чувствовал то, о чем говорил сейчас. Будто ему на самом деле было не двадцать семь, будто он действительно жил в России в те страшные, горькие времена... И - удивительное дело - это ощущение не казалось ему ни диким, ни странным. Скорее наоборот. Будто так только и надо. Будто всё встало вдруг на свои места...
Не сказав ни единого слова, Роман вышел в подъезд. Мысли находились в каком-то необычном, будто подмороженном состоянии. Да и не хотелось думать, честно уж говоря... Пристав чувствовал себя так, как ни чувствовал никогда. Ему это нравилось... и он совсем не удивился, увидев на лестничной площадке арку, полную огня. И вопрос, горящий всего одним словом:
ДА?
Пояснений не требовались, Роман мгновенно всё понял итак. А для того, кто не мог уловить смысл этого короткого "да", арка б не появилась. Никогда...
