- Мастера! Учители! А что, если вы ссоритесь зря? Я думаю, менять головы и отращивать новые шеи для этой богини - одно и то же. Ведь она - демон, у нее нет законченных форм, только сила. И еще - она вызывает раздоры...

- Что?!

- Что-о?!

- Но я ее видел...

- Так. Что ты понимаешь в обликах, если не владеешь кистью?

- Я создаю их словами, мастер.

- Это совсем не то!

Дункан замолчал пока, и вступил Эомер:

- Я видел твой роман. Ты сам еретик и пишешь о еретиках...

- Что? Но епископ Панкратий...

- У него свое мнение, у меня свое.

- Впервые слышу, что ваши мнения в чем-то расходятся. Эомер, выслушай... Мастер...

-Ты - еретик, и роман о Храме у тебя еретический. Так прекрати меня запутывать!

- Порнограф! - повел второй голос и Дункан, - Да разве можно так поганить человеческое тело?! Ничтожный шут, бездарный кукольник - и он мне что-то там лепечет об обликах!

- Змей в траве!

- Уж не Медный ли, Эомер?

- Ах ты кастрат! Да таких, как ты, прежде и на порог не пускали!

Все это означало: да кто ты такой? не мешай нам драться!

И означало еще нечто, куда более тревожное: мы хотим, чтобы облик богини определился; к истине мы не готовы - оставь нас и не пугай!

Гебхардт Шванк понял это и резко успокоился, словно бы вдохнул среди лета зимний холод. Он нагло уселся прямо на священную табуретку Эомера, которая, на его счастье, пустовала.

Повернулся к Дункану и сделал легкий кивок:

- Мастер, я не знаю Вас. Я такой же исследователь обликов, как и Вы. И поэтому не хочу углублять недоразумение.

Дункан насупился и промолчал. Тогда жонглер обернулся к рабу и прямо уставился в тускло-синие глаза:

- Ты, старый неряха, завистливый раб! Твой патрон отправил нас неизвестно зачем, на ужасный риск, и Пиктор уже пострадал! А ты сидел здесь, так что молчи и слушай: вы с мастером говорите об одном и том же, понял?!

Эомер разинул рот и оцепенел, а Дункан залился краской.

Пока вцеплялись друг в друга и орали, Агнесс успела привести Филиппа. Тот неслышно вошел, бритый и переодетый в новое бурое, но все еще с синеватыми губами и, кажется, отеками на ногах.

- Учитель мой! Мастер Дункан! - начал он слишком уж тихим голосом, и они прислушались, - Что говорит вам Шванк, чем вас обидел, скажите мне сами?

- Что мы оба видим разные стороны облика черной.

- Что у нее нет постоянного облика.

- Мастер! Учитель! Это могу подтвердить и я.

Дункан расслабился, а Эомер обратился на сей раз прямо к Шванку:

- Старый неряха, говоришь, господин мой? Завистливый раб? Что ж, старые неопрятные рабы завистливы, ты это знай. Филипп, я уже говорил о пеньке и самовозгорании? Говорил. Так что проводи его - и больше не встречайтесь. Я запрещаю вам сноситься и с Пиктором. Так будет до моего следующего распоряжения.

- Хорошо, учитель. До свидания, мастер Дункан.

Во дворе Филипп судорожно расхохотался:

- Ты осмелился их разнимать? Агнесс перепугалась, сказала, они тебя...

- Разбранили, так скажем...

- Они постоянно лаются по любому поводу, если встречают друг друга. Это не опасно - кто-то другой слушает их "брито или стрижено" и начинает думать, как и ты сейчас!

- Я его правда боялся, Эомера.

- И продолжай, побаивайся - но пусть он об этом не знает. Но ты, ты! Храбрец, истинный рыцарь. Они же тебя каждый втрое больше и вдвое сильнее, а Дункан - и вчетверо! Будь осторожен. А мне пора.