- Мастера! Учители! А что, если вы ссоритесь зря? Я думаю, менять головы и отращивать новые шеи для этой богини - одно и то же. Ведь она - демон, у нее нет законченных форм, только сила. И еще - она вызывает раздоры...
- Что?!
- Что-о?!
- Но я ее видел...
- Так. Что ты понимаешь в обликах, если не владеешь кистью?
- Я создаю их словами, мастер.
- Это совсем не то!
Дункан замолчал пока, и вступил Эомер:
- Я видел твой роман. Ты сам еретик и пишешь о еретиках...
- Что? Но епископ Панкратий...
- У него свое мнение, у меня свое.
- Впервые слышу, что ваши мнения в чем-то расходятся. Эомер, выслушай... Мастер...
-Ты - еретик, и роман о Храме у тебя еретический. Так прекрати меня запутывать!
- Порнограф! - повел второй голос и Дункан, - Да разве можно так поганить человеческое тело?! Ничтожный шут, бездарный кукольник - и он мне что-то там лепечет об обликах!
- Змей в траве!
- Уж не Медный ли, Эомер?
- Ах ты кастрат! Да таких, как ты, прежде и на порог не пускали!
Все это означало: да кто ты такой? не мешай нам драться!
И означало еще нечто, куда более тревожное: мы хотим, чтобы облик богини определился; к истине мы не готовы - оставь нас и не пугай!
Гебхардт Шванк понял это и резко успокоился, словно бы вдохнул среди лета зимний холод. Он нагло уселся прямо на священную табуретку Эомера, которая, на его счастье, пустовала.
Повернулся к Дункану и сделал легкий кивок:
- Мастер, я не знаю Вас. Я такой же исследователь обликов, как и Вы. И поэтому не хочу углублять недоразумение.
Дункан насупился и промолчал. Тогда жонглер обернулся к рабу и прямо уставился в тускло-синие глаза:
- Ты, старый неряха, завистливый раб! Твой патрон отправил нас неизвестно зачем, на ужасный риск, и Пиктор уже пострадал! А ты сидел здесь, так что молчи и слушай: вы с мастером говорите об одном и том же, понял?!
Эомер разинул рот и оцепенел, а Дункан залился краской.
Пока вцеплялись друг в друга и орали, Агнесс успела привести Филиппа. Тот неслышно вошел, бритый и переодетый в новое бурое, но все еще с синеватыми губами и, кажется, отеками на ногах.
- Учитель мой! Мастер Дункан! - начал он слишком уж тихим голосом, и они прислушались, - Что говорит вам Шванк, чем вас обидел, скажите мне сами?
- Что мы оба видим разные стороны облика черной.
- Что у нее нет постоянного облика.
- Мастер! Учитель! Это могу подтвердить и я.
Дункан расслабился, а Эомер обратился на сей раз прямо к Шванку:
- Старый неряха, говоришь, господин мой? Завистливый раб? Что ж, старые неопрятные рабы завистливы, ты это знай. Филипп, я уже говорил о пеньке и самовозгорании? Говорил. Так что проводи его - и больше не встречайтесь. Я запрещаю вам сноситься и с Пиктором. Так будет до моего следующего распоряжения.
- Хорошо, учитель. До свидания, мастер Дункан.
Во дворе Филипп судорожно расхохотался:
- Ты осмелился их разнимать? Агнесс перепугалась, сказала, они тебя...
- Разбранили, так скажем...
- Они постоянно лаются по любому поводу, если встречают друг друга. Это не опасно - кто-то другой слушает их "брито или стрижено" и начинает думать, как и ты сейчас!
- Я его правда боялся, Эомера.
- И продолжай, побаивайся - но пусть он об этом не знает. Но ты, ты! Храбрец, истинный рыцарь. Они же тебя каждый втрое больше и вдвое сильнее, а Дункан - и вчетверо! Будь осторожен. А мне пора.
