Медленно проводит языком по закрытым губам, не стесняясь облизывать свежие раны. Не больно. Уже не больно.

Немного выгибаюсь в спине, когда теплая широкая ладонь ложится на поясницу, забираясь прямо под рубашку, чтобы столкнуться с влажной кожей: успел попотеть, раздавая заказы. Теперь уже мои руки шарят по его телу, нащупывая пуговицы, одну за другой расстегивают, освобождая тело от оков одежды. На животе, сквозь бледную незагорелую кожу, проступают тренированные мышцы пресса. Неплохо. Очень неплохо.

Придвигаюсь ближе, специально усаживаясь прямо на стоящий член, скованный под тканью брюк.

Рано. Не сейчас.

— Непривычно, наверное, что такая активность исходит совсем не от тебя? — спрашиваю чисто для галочки.

— Да нет, наоборот, — лениво пожимает плечами, продолжая улыбаться.

Зря ты это сказал.

— Вот как значит? Если психану сейчас и пошлю на хуй, больше такого шанса у тебя не будет. Так что мог бы придумать что-то пооригинальней.

— Любишь, когда тебе врут? — бровь взмывает вверх. Я знаю этот выжидающий взгляд.

— Ненавижу. Поэтому я еще здесь. И да, ты прав.

Накрываю его губы, на этот раз толкаясь языком в его рот. Всё тело окутывает приятная истома, когда получаю горячий, до опьянения глубокий поцелуй в ответ. Языки сплетаются. Кажется, рана на губе вот-вот разойдется. Но мне плевать.

Руками скольжу по торсу, поддевая пальцами ремень, освобождаю от сдавливающего куска кожи, выдергивая прямо из шлевок.

Заберешь позже.

Оказываюсь без одежды даже быстрее, чем успеваю раздеть Райса. Из прикрывающего на моем теле остаются только его руки, сжимающие мои ягодицы.

Жаркое дыхание на шее, вжимаюсь в его тело, когда горячий язык проходится от ключицы до уха, насилуя мочку, попеременно прикусывая зубами.

— Детка, куда ты швырнул мой пиджак?

Склоняюсь, опуская руку вниз, на ощупь шарю, хватаясь за грубую ткань.

— Никуда, — мельтешу прямо перед носом.

Шарит в карманах, вытягивая глянцевый квадратик и небольшой тюбик. Интересно, готовился заранее или носил их с собой всегда?

На его коже еще остался едва уловимый запах геля для душа: видимо, тщательно намывался перед тем, как заглянуть сюда.

Секунды ожидания угнетают.

Каждое действие кажется слишком долгим.

Распаковывает презерватив, пристраивая на своем члене, прячет фантик в складках дивана. Зубами откручивает крышку тюбика и только после того, как взгляды встретились, демонстративно, тягуче медленно, выдавливает на руку прозрачный гель. Лубрикант падает куда-то вниз, а влажная ладонь протискивается меж ягодиц.

— Если будешь вести себя тихо и не будешь сжиматься, боли почти не почувствуешь.

Боли?

Стараюсь не выпускать ядовитого смешка наружу.

Я не боюсь боли.

Палец проскальзывает к сжатому колечку мышц, ныряет вглубь, старательно, осторожно растягивая тугие стенки.

Первый.

Второй.

Третий.

И меня словно волной накрыло. Отдача приходится прямо в душу. Когда в последний раз меня так ничто не волновало?

Продолжая растягивать меня одной рукой, вторую пристраивает на моем члене, заставляя пальцами вцепиться в его плечи и лбом уткнуться в плечо.

— Только не останавливайся.

Чувствую смех над самым ухом. Такой довольный, с нотками чего-то непонятного, но не приносящего негативных эмоций.

— Ты всегда плывешь так под чьими-то руками?

Отрицательно мотаю головой.

Всё кружится. Как же все кружится.

Пытаюсь вспомнить, когда у меня в последний раз был секс? В прошлом году?

Пальцы выскальзывают, а к растянутой мышце приставляют уже головку члена.

— Только не вздумай резко сесть, — шепот прямо на ухо.

Да я и не собирался.

Медленно погружается, покачивая бедрами, входит лишь на треть, а я уже чувствую, как дрожат колени, действительно хочется сразу, резко, до упора. Но послушно выжидаю, решая не рисковать. Наверняка, ему лучше знать.

Подаюсь к нему, касаясь своими губами его, если нельзя двигаться, то почему не увлечься пока поцелуями? Кусаю его нижнюю губу, посасываю, оттягиваю зубами, вбирая в рот. Как горячо сзади и как приятно внизу, где, продолжая фрикционные движения, сжимается на моем члене его рука.

Кажется, не в силах больше ждать, просто опускаюсь, на мгновение замирая.

Ни звука.

Лишь привстаю, чтобы под этот удивленный, но такой довольный взгляд, на выдохе опуститься.

Больше ничего не останавливает. Пальцами цепляется за мои бедра, уже сам приподнимает и опускает таз. Так резко. Так часто, что выдыхать получается не всегда.

Переводит руки на поясницу и резко выходит, подталкивая меня, заставляет встать. Прекрасно, теперь на четвереньках, упираясь прямо лицом в обивку дивана. Ладонью скользит по спине, медленно входит, ныряя свободной рукой к моему члену. Сжимает, отодвигает кожу и вновь ведет вверх. Ладонь со спины скользит выше, по шее, а там добирается до волос, чтобы сжать отросшие синие прядки между пальцами.

Любишь обращаться с другими грубо?

Я не возражаю.

А дальше куда быстрее, куда ритмичнее. Вколачивается с громкими шлепками, вновь покачиваясь, животом шлепая о бедра — эти звуки перестали смущать, все внимание концентрируется только на ощущениях. Так и хочется крикнуть «еще». И он, будто услышав меня, исполняет. Сгибая мою ногу в колене, заставляет упереться в подлокотник и с громким хлюпаньем снова входит.

— Что, даже не будешь кричать, не проронишь и стона? — накрывает своим телом мою спину, прислоняясь потной кожей — агонизирующий контакт в дуалистическом союзе с его толчками.

— А я разве должен?

Действительно не понимаю.

Сейчас единственное, что я из себя могу выжать, — это сбивчивое дыхание и сдавленные хрипы. О каких стонах ты говоришь, Райс, когда сам едва издаешь ползвука.

— Нет, — шепчет прямо над ухом, так горячо и так сладко.

— Не обольщайся, к слову, ты просто попал под мое настроение… Нх…

Толкается с такой силой, что воздух вышибает из легких.

Не понравился ему мой ответ. Явно не понравился.

Погружаюсь в нирвану на последних секундах, когда его пальцы внизу словно пронизывают всё тело током, заставляет кончить от последнего толчка, навалившись сверху, не выходя, сам достигает разрядки.

Капли пота скатываются по телу, падая прямо на диван.

Тяжелое дыхание, не позволяющее набрать достаточно воздуха в легкие. Рука, плотно сжимающая мое плечо, боящаяся выпустить его из хватки. И снова этот шепот над ухом:

— Подозрительно долгие у вас тут уборки.

***

— Боже, кто сегодня настраивал колонки, почему музыка так орет? — не выдерживаю и полуторачасовой долбежки в уши. Хоть беруши запихивай. Клиентов слышать не обязательно. Сегодня все заказывают коктейли по акции, а их всего пять, так что угадать, какой именно требуется сделать, не так уж и сложно. Ткните в меню и все дела.

— Наверное, реально решили оглушить и контингент, и нас в придачу, — поддакивает Френк, нарочно, когда подходит ближе, толкает меня плечом. — Извини, — и уже ближе, на ухо. — Там, кажется, опять по твою душу.

Благодарно киваю и, устремив взгляд вдаль, натыкаюсь на знакомую фигуру. Что ж, ему можно и не улыбаться.

— Ваш заказ?

— Боюсь, в меню нет того, что бы я хотел, — скользящая улыбка на лице. Стереть бы ее прямо тряпкой для пыли.

— Чего ты опять здесь забыл? — поворачиваюсь, чтобы достать с полки недавно подвезенный Talisker. Пожалуйста, только не думай, что это я о тебе забочусь. Наполняю бокал и ставлю прямо перед носом.

— Ответишь? — выжидающе смотрю на него, забирая с верхней полки один из высоких фужеров и накрывая белым полотенцем.

— А ты как думаешь? — делает глоток и возвращает посудину на место.

— Ни одной мысли на этот счет, — пожимаю плечами. Больше театральный жест, чем намек на слабоумие.

— Хочу быть рядом, когда тебя вновь посетит То самое настроение. Как я могу позволить попасть под раздачу кому-то другому? — обнажает зубы в довольной улыбке и, наклоняясь ближе, добавляет. — Не посвятишь, как скоро его ждать?