Тщательно, до густой пены намыливаю голову, плотно закрыв глаза, чтобы не щипали — привычка с детства.

— Ты тоже?

— Нет, мне нужно подменить Джесси. К тому же не всех отпустили, лишь часть персонала. Работать будут только «синий» и «vip» залы.

— Тогда тем более я иду, по-твоему, я так просто отдам свое законное место? — самодовольный смешок.

Закрутив краны, прекращая подачу воды, накинул на себя полотенце, насухо вытирая волосы и тело.

— Как знаешь, моё дело предложить…

— Наше дело отказаться, — закончил я за Трейси, выходя ей навстречу: девушка стояла, подпирая собой смежную с дверью стенку.

— Во дела! — удивленно воскликнула она, мгновенно срываясь на смех, причина которого была мне абсолютно не ясна.

— Ты чего? Живот болит? Умом тронулась? — придерживая девушку за плечо, поинтересовался я.

— Ты… — сквозь смех, — в зеркало себя видел?

Пришлось возвращаться обратно в ванную. Стоя перед раковиной, пятернёй стирать мутное водянистое пятно с него, чтобы там, в отражении, увидеть свое лицо и прийти в шок.

— Синие? Они синие?

Во все глаза таращась на свои бедные волосы, воскликнул я, совершенно не понимая, как такое могло произойти, и когда я упустил этот факт из виду.

— Мать твою, они реально синие!

***

Оказалось, в ванной был вовсе не шампунь, а оттеночный бальзам. Трейси имела небольшую слабость к цвету своих волос, но часто перекрашивать их не рисковала, боясь испортить. Поэтому-то и прибегала к такому методу смены защитного окраса. Или не совсем защитного. Скорее наоборот.

— Так пойдешь? — девушка подошла сзади, оглядывая меня в полный рост, больше подразумевая под своим «так» цвет волос, она передала мне ремень.

Вдевая в шлевки кожаный черный ремень с блестящей медной пряжкой, я лишь согласно кивнул, понимая, что другого выбора нет. Синий цвет оказался не таким ярким, всё-таки волосы у меня были темные, поэтому на попугая не сильно походил.

Расправляя края рубашки, закатываю рукава по локти, следом накидывая черную форменную жилетку клуба с фирменным логотипом на спине.

***

Приложив полотенце к сверкающей в лучах прожектора поверхности фужера, круговыми движениями прохожусь по выпуклому краю, убирая со стекла остатки разводов и частички пыли. По помещению разносятся дробящие мозг адские звуки: под увеличивающийся ритм электрогитары, вовсю горланя, женский голос срывается на скрим, на фоне продолжает звучать приятный уху мужской вокал. Всё это миксуется с клубным дабстепом.

Народу было подозрительно немного. Непривычно, что только часть танцпола заполнена движущейся массой. Это при условии, что для работы сегодня задействовано только два зала. На входе никакого фейсконтроля, словно с самого начала запустили определенное количество людей и закрылись.

Но так даже легче.

Никто не досаждает. Три бармена с лихвой справляются, еще время на переговоры остается…

— Плесни виски.

На стол тяжело опустилась рука, придавив хорошо выглаженную, словно на парад, купюру. Отрываю взгляд от наполированной до блеска посудины, обращая внимание на очередного клиента. В глаза тут же бросается его чрезмерно прямая осанка, строгий пепельно-черный костюм. На фоне яркой праздничной массы, что снует за спиной этого парня, он явно выделяется: такому в толпе не затеряться.

Натягивая на лицо улыбку попрезентабельней, как учили, обращаюсь к нему:

— Какой предпочитаете?

Возвращаю бокал на навесную палку над баром и, нырнув под стол, достаю граненый, подобный кубу, стакан.

Переводит взгляд с циферблата своих наручных часов на полки, быстро пробегается по ассортименту, почти мгновенно останавливаясь на нужном стеллаже.

— Talisker.

«А выбор не из дешевых», — хотел было сказать вслух, но заметив его тяжелый, погруженный в собственные мысли взгляд, решил, что сарказм будет неуместен.

— Восемнадцатый? — уточняю, прежде чем откупорить пробку.

— А разве есть другой? — раздраженно, не смотря на меня, ядовито выплевывает он.

Сразу видно — человек на взводе, такого лучше лишний раз не трогать.

Знавали таких…

Им много не требуется: пара рюмок, и уже как плюшевые.

На всякий случай, дабы перепроверить самого себя, оборачиваюсь назад, натыкаясь взглядом на еще один выпуск десятого года. Пожалуй, склерозом я ещё не склонен страдать.

Ничего не ответив, пользуясь золотым правилом: не спорить с клиентом — наполняю стакан янтарной жидкостью и, оставив на столе, забираю купюру.

Френк, второй бармен, тем временем вновь насилует бедный замок: почему-то ему ещё ни разу не удавалось открыть кассу с первого раза.

А ведь Глен обещал починить в кратчайшие сроки.

— Дай сюда, — отпихиваю парня, преграждая путь своим телом. Вынимаю из кармана джинсов ключ и заменяю на свой. Один поворот, и с громким звуком железный ящик выезжает навстречу.

— Посчитай и меня тогда, — Френк протягивает пару смятых сотен и, собираясь покинуть меня, вдруг резко замирает. — А кто это? — толкает в плечо, заставляя оторваться от подсчета сдачи и проследить за предметом его удивления.

— Мне откуда знать?

— С каких пор к нам стали захаживать «живые кейсы»? — не перестает Френк, кажется, совсем позабыв о работе: ещё немного и девушка, что нервно катает пирсинг на языке из одного уголка губ к другому, потеряет терпение.

«Живые кейсы» — с этим термином я познакомился в стенах клуба, так называли людей, одетых с иголочки и всем видом показывающих своё финансовое благополучие.

— С тех самых, когда мы избрали президентом черного, отъебись уже и иди работать, — стряхиваю со своего плеча его обтатуированную руку: тут подобные извращения над телом были в цене. Я же такого не понимал, но принимал и относился к этому спокойно.

— Черным? — с того конца бара слышится удивленный возглас темноволосого бармена. Кажется, до него только сейчас дошел истинный смысл сказанных мною слов. — У нас же президент — белый! — уверенным тоном заявляет он.

— Правда? — не переставая разливать по кружкам пиво из крана, восклицаю я. — Даже и не подозревал!

И вообще, с чего Френк взял, что «кейсам» сегодня здесь не место? Эту же вечеринку закатило начальство, значит, и приглашали не абы кого.

— Да отвали ты… — из зала раздается пронзительный женский вопль: взвинченная низенькая барышня на высоких каблуках, со всей силы вколачивает шпильку в ногу своего нежеланного партнера, отчего тот, срываясь на пронзительный вой, отталкивает её от себя, сгибаясь пополам и хватаясь за отдавленную ногу.

Парню явно повезло, что на нем сегодня оказалась плотная обувь, а не тряпичные кеды…

Охранник, заметивший происходящее, подал короткий сигнал, и вскоре парнишку подхватили за руку два шкафа в черном и потащили к выходу, не слушая оправданий вроде: «Да не приставал я к ней».

— Эй.

Машинально откликаюсь на безымянное обращение, попутно ловя себя на мысли, что всё чаще стал это делать. Кажется, скоро и вовсе можно будет позабыть о своем имени.

Поправляя ворот черной рубашки и расстегивая пару пуговиц на жилетке, заставляю повиснуть ее по краям туловища. Клиент, тот самый «кейс», подзывает меня к себе. Впрочем, пустой стакан на столе оказывается красноречивее его слов.

— Повторить? — не дожидаясь какого-либо продолжения, спрашиваю очевидное.

— Всю.

— Что «всю»? — непонимающе переспрашиваю его.

— Бутылку, — со взглядом «само собой разумеется» отвечает он, ныряя рукой в карман за кожаным бумажником.

Удерживая двумя пальцами кредитку, протягивает руку навстречу, зависая в воздухе в сантиметре от моего лица: не думал, что стоял так близко к стойке.

И всё-таки Френк не ошибся на его счет… Странно, что клиент не в vip-зале. К слову, начальство сейчас зависает именно там.

Мне раньше казалось, что генеральный директор — трудоголик, и ничто человеческое ему не чуждо.

Райс Хелл — выгравированные серебряные буквы на пластике игриво переливаются на свету. Красивое имя, ничего не скажешь.