— Даже не представляю, что тебя когда-нибудь вот так коснется кто-то другой.

Мы не из тех близнецов, что пользуются одним парфюмом, таскают одни и те же шмотки и подменяют друг друга на свиданках. И сейчас, вдыхая его запах, я как никогда раньше убеждаюсь в этом.

— Ляг на спину, — наверное, просьба была лишней, под моими руками он словно кукла: чуть надавил — и уже лопатки вжимаются в жесткий матрац.

Животом укладываюсь на ноги Ильи, тянусь за его рукой, сцепляя со своей, переплетаю пальцы.

Не отрывает от меня жадного взгляда, но смотрит с какой-то легкой, едва заметной благодарностью, и кажется, я прежде не видел вот такого его взгляда. Безусловно, сейчас в стенах нашей с ним комнаты происходит куда более интересное для меня зрелище, чем сейчас у одноклассников. Даю ему полюбоваться на себя, когда, поднеся его руку, только сейчас расцепляя, облизываю его ладонь, обильно покрывая слюной. И продолжая удерживать его ладонь, опускаю ее, мокрую от слюны, на член, заставляя сжать в кольцо у основания прямо вместе со своей. А следом, наклоняясь чуть ниже, ртом вбираю в себя выглядывающую из кольца рук головку, медленно оттягиваю кожу, описываю языком полукруг и, опуская как можно ниже наши ладони, чуть приоткрывая, до конца заглатываю его член.

— Нх… Ты… — только и срывается с его губ, когда фрикционные движения его рукой с моей помощью набирают быстрый темп, заставляя толкаться в рот все глубже, головкой скользя по небу.

— Саша… — мое имя, сорвавшееся с его губ, звучит совсем иначе, по-новому. Я почти лишаюсь дыхания, когда он его произносит. И это побуждает меня к куда более активным действиям. Минет превращается в настоящий секс, потому что удовольствия я получаю не меньше, гормоны внутри устраивают просто бунт, а сердце у самого начинает биться чаще.

— Не надо… Я больше не могу терпеть.

— А кто просил тебя об этом? — я готов поклясться, что каждое его слово подсаживает меня — эффект, словно я наркоман и сижу на героине.

— Просто скажи, и я буду сосать куда активнее. Тебе же нравится, когда быстро?

Илья задирает голову, окончательно утопая макушкой в подушке, блаженно прикрывая от наслаждения глаза, а свободной рукой тянется ко мне, ладонью накрывает голову, пропуская отросшие светлые пряди между пальцами. Выпуская член изо рта, прошу его:

— Сожми сильнее!

И повторять дважды не пришлось, и эта сладкая боль заставляет зайтись в экстазе.

— А ты любишь, когда больно?

— Ты не представляешь, как! — и опускаясь обратно, прежде чем рот займет штука побольше, чем чупа-чупс, добавляю: — Постони для меня, когда будешь кончать.

А после — только ритмичные и глубокие движения, заглатываю так, что слюна обильно скатывается по подбородку, что едва не до рвотного рефлекса, но остановиться мешают его горячие и сладкие стоны. Я просил — мое желание было исполнено. И его воплощение в жизнь оказалось куда созвучней, чем в воображении. Придерживая за волосы, последний раз глубоко толкается в рот, выгибаясь дугой, упираясь лопатками еще сильнее в матрац и подавая корпус вперед, с шумом кончает. И едва я успеваю проглотить, за волосы подтягивает наверх, мгновенно садясь на кровати, притягивает мое лицо к себе, впивается поцелуем в губы. Не брезгуя. Не напирая. Просто медленно, осторожно пробует мои губы, все еще мокрые от слюны и смазки, проталкивается языком в рот, сплетая с моим. И это горячее сочетание опьяняет.

— Ты такой вкусный, — произносит в самые губы, отрываясь на долю секунды.

Вот теперь я захожусь дрожью…

Едва-едва держусь на грани, чтобы не сорваться и не сделать с ним что-то, чего пока не стоит. Пусть сегодня все будет для него. Пусть закончится на этой ноте… А возможно, чуть позже я повторю это еще раз персонально для него.

Поцелуи длились еще долго, а кровать оказалась куда удобнее моей, чтобы покидать ее раньше, чем вернется мама…

Растекается в моих руках бесформенной массой, прижимаясь плотнее, носом утыкается в шею.

— Останься сегодня здесь, — тихий шёпот, заставляющий с улыбкой на губах так же тихо ответить.

— Придурок, мы живем в одной комнате — куда же я денусь? Спи спокойно!