— Сань, пожалуйста. Саня!

Кровь шумела в ушах, и понадобилось больше времени, чтобы я расслышал его, и когда сделал это, Костя уже стоял на земле, обеими руками держась за свое горло и хрипя.

— Пожалуйста, Саня, отведи меня домой, — Илья протянул руку, и я помог ему встать.

Сердце продолжало бешено стучать.

Кажется, я на какое-то время потерял контроль над своим разумом. До меня только позже дойдет, что это был аффект в натуральной форме и величине…

— Это уже не собрать? — я с сожалением посмотрел на раздавленный макет планет на асфальте.

Сколько сил это стоило моему брату? Сколько ночей?

Кажется, я стал снова закипать, и дабы не вспыхнуть во второй раз, обратил внимание на лицо Ильи. Грязное лицо. И почему-то виноватый вид.

Это он передо мной так стыдится?

Твою за ногу!

Илья, какого?

— Я сделаю новый, — в голосе столько напускного энтузиазма, что хочется снова въехать кому-нибудь по роже, даже брату. За то, что он такой. За то, что позволил поднять на себя руку. За то, что молчал. И, о дай Бог, если этот случай был первым и последним. Но что-то мне подсказывает, что слова Кости, успевшие так глубоко залечь на дно, прямо в душу, об этом даже не намекали.

— Потом, а сейчас нужно подлатать тебя!

***

Травматология. Люди в халатах. Серьезные лица. И бесконечный запах аналита и хлорки.

На снимке перелома не оказалось. А вот от пары швов на переносице Илью никто не спас.

— Ты молодой, к тому же будущий мужчина. Мелкий шрам станет твоим украшением, — многообещающе вещала пожилая медсестра, впихивая в руки брату холод. — Через полчаса приложи еще раз, а после — через час. Этого должно хватить, чтобы не было отеков.

Никто не стал расспрашивать нас о том, где и как Илья умудрился рассечь нос. В мире оказалось на пару равнодушных людей больше, волнующихся только за то, чтобы успеть отпустить всех нуждающихся перед обеденным перерывом.

***

Мы не успели переступить порог дома, когда я, схватив брата, подтащил его к зеркалу со словами «взгляни на себя».

— Чего ты от меня хочешь? — уставшим голосом спросил он, но все же в зеркало посмотрел. — Я ничего нового не увижу там… Кроме белого квадрата на месте, где должен быть мой нос.

— Он меньше всего сейчас интересует меня. Взгляни на свою рожу… Как? Как при наличии такого сходства между собой мы стали такими разными? Объясни мне, когда ты превратился в такого чмошника? Как долго ты позволяешь унижать себя?

В голове слово за словом вспыхнули строчки из утренних новостей. Гороскоп пророчил Близнецам «день открытий». И, безусловно, для меня это было «ОГО» какое открытие! На последнем году обучения столкнуться нос к носу с тем, чего никогда не замечал. С реалиями того, что твоим братом вытирают школьные полы и пускают по кругу, когда хотят почесать кулаки и позабавиться. День открытий состоялся. И «положительных эмоций» я отхватил сполна, не сомневаюсь, что и «новая встреча» моего кулака с лицами тех даунов прошла успешно. В будущем нас явно ждут продуктивные переговоры.

— Я никогда и не был таким, как ты, мне это не нужно.

— Таким, как я?

— Ты пытаешься оттолкнуть людей своей агрессивной маской, чтобы не лезли в душу. Чтобы не плюнули снова.

— А ты тем временем подрабатываешь отличной такой пепельницей?

— Нет. Я просто не обращаю на них внимание. Они мне не нужны. И их издевки меня не трогают.

— О, это я заметил. Раздавленный макет и твой нос тому свидетели. И защита прошла на «ура», не правда ли? Скажи мне, родной, а когда именно ты начнешь это замечать? Когда в ванной обнаружу твое тело со вспоротыми вдоль?

— Саша!

— Что?

— Зачем ты так преувеличиваешь? Я же сказал, что у меня свое отношение к этому. Учиться в школе осталось недолго.

Я смотрел на него через отражение в зеркале: он неуверенно кусал губы и отводил взгляд. Повернувшись, ладонью убрал с его лба и щек налипшие волосы, подмечая, что они успели склеиться от засохшей крови и превратиться в сосульки. Несмотря на весь свой жалкий вид, он пытался выглядеть несломленным, словно его действительно не смогло зацепить все происходящее.

— «Свое отношение»? Признайся, ты просто терпишь.

— А я и не отрицал этого.

— Почему не хочешь дать сдачи?

— И поменяться местами? — уже серьезней спросил Илья, отстраняясь.

Я смотрел в его голубые глаза, на сведенные в укоре темные брови, на медицинский пластырь на носу и закусанные губы, и не мог понять, как при таких близких отношениях пропасть между нами оказалась такой большой? С высоты птичьего полета она кажется маленькой трещиной, но настолько глубокой, что свободное падение может продлиться вечность.

— Я тебя совсем не знаю. Ты всегда был таким? Пытаешься философски уйти от проблемы, но на самом деле ты просто мальчик для битья.

— А ты?

— А что я?

— Твоя ситуация не лучше. Мальчиком для битья всего лишь оказался твой брат, но будь им кто-то другой… — он на секунду запнулся. — Ты бы просто прошел мимо!

Его слова ошпарили слух, словно утренний чай горло.

Он говорил так прямолинейно. Он говорил такие очевидные вещи, что мне оставалось только признаться в этом самому себе. Но я не мог. Я не хотел верить, что вся моя жизнь оказалась только скорлупой, чтобы спрятаться от детских ран.

— И когда мы стали такими? — Илья тихо, склоняя голову на плечо, выдохнул прямо в грудь.

Я ничего не нашелся сказать.

Потому что Илья не нуждался в моем ответе, ибо так же, как и я, знал его.

Знал, что у нас не было другого выбора. Только жаль, что одинаковые на первый взгляд два брата, как стороны одной медали, оказались такими разными.

***

11 декабря 2000 год

Первый звонок в доме Князевых раздался в половине пятого утра, трубку подняла женщина, сонным голосом спрашивая кому и что понадобилось в такой час, ответом ей был встревоженный, переполненный страха голос мужа, сказанное им заставило вмиг освободиться от неги. Внимательно вслушиваясь в каждое слово, женщина пыталась унять дрожь в руках, голос сообщил по телефону, что попал в большие неприятности, этим вечером он убил человека и теперь незамедлительно просил жену собрать ему дорожную сумку со всеми необходимыми вещами. «Этого должно хватить на первое время, как покину страну, буду думать, как быть дальше. Встретимся через полчаса за углом дома», — на этом звонок оборвался, а Лариса бросилась выполнять указания мужа, до конца еще не осознавая достоверность и правдивость его слов. Отец Саши и Ильи часто выпивал, и сегодняшний вечер не стал исключением, с обеда они засели с другом в самом дешёвом баре, и что произошло дальше, оставалось загадкой.

Загадкой ровно до второго звонка, раздавшегося в начале восьмого утра. Голос звонившего не был знаком Ларисе, но представление по форме быстро развеяло все ее надежды на лучший исход дня — Дмитрий не успел далеко уйти, его поймали раньше, чем он добрался до финской границы.

Суд состоялся через неделю — доказательства были неоспоримы: пьяная разборка завершилась смертью одного из зачинщиков. Дмитрий Князев получил девять с половиной лет.

***

17 января 2001 год

Слухи разрастаются согласно величине города; Санкт-Петербург никогда не был маленьким, и скорость разлетающейся молвы оказалась поистине безграничной. О случившемся чуть больше месяца назад, казалось, знал каждый: на бывшей работе Дмитрия судачили об этом не меньше трех недель; коллеги Ларисы, едва та показалась на работе с осунувшимся от горя лицом, без стеснения обсуждали ее мужа, сидя прямо перед носом, результатом чего стало заявление женщины «по собственному».

Но самую большую отдачу «злые языки» получили, когда ситуация затронула одиннадцатилетних мальчишек:

— Отпрыски убийцы.

— Мой ребенок не будет учиться с ними в одном классе. Переведите!

— Яблоко от яблони недалеко падает. Тебе, Лариса, нужно быть бдительней. Смотри за сыновьями в оба.