Я пожал плечами и как нефиг делать раскрыл молнию, сунув ему под нос наполовину пустой предмет – сотовый на дне не в счет, а лежавшую там ранее кофту я предпочел натянуть на себя.
— Могу идти?
— Ступай, — не добрея во взгляде, дождавшись, когда я рассчитаюсь и сгружу в сумку покупки, охранник проследовал за мной, а перед самым выходом, дергая меня за руку и задирая кофту, рявкнул. — А ну стоять!
И я замер, понимая, что все – конец.
— Ах ты воришка! — взревел он, вытаскивая заткнутую за джинсы вакуумную упаковку нарезанной колбасы.
— Пиздец.
— Вот то-то же, — хватая меня за шкирку и затаскивая в подсобку, заверил служащий магазина.
Нет, ну а что от меня хотели в таком состоянии, чтобы я давился хлебом? Я все же мужик и после такой убойной пьянки неплохо бы опрокинуть в себя порцию-другую жирной добротной пищи.
— Слушай, Геннадий, — прочитав на бейджике имя, обратился я, — давай договоримся!
— Ну, рискни. Я посмотрю, как это у тебя выйдет, поганец, — охранник только усмехнулся.
***
Позже выяснилось, что облажался я сильно: схваченная впопыхах упаковка колбасы оказалась вдвое дороже той, чья цена была указана на прилавке. «Тебе пиздец», — пронеслось угрожающе в голове.
— Геннадий, ну послушайте, я же рассказал Вам свою ситуацию. Ну неужели мы не можем разойтись мирным путем, списав все на человеческий фактор? Какой смысл вызывать полицию, это же даже не статья… — пытался я рассуждать здраво, заставив охранника хотя бы выслушать меня – и на том спасибо.
— И какие у тебя предложения? Сам же говоришь, что ты в город приехал впервые.
— Могу я воспользоваться телефоном? Я позвоню своему старому знакомому – он выручит меня, — я попытался сделать как можно более жалостливое лицо, умоляюще смотря на Геннадия, и тот все-таки сдался.
— Я пойду на обход, запру тебя здесь для надежности, окон нет – не выскочишь. Телефон рабочий лежит на столе – пользуйся, вернусь через пятнадцать минут. Если ситуация не прояснится, сдам тебя ментам и дело с концом. Штрафы на работе я за тебя получать не намерен! — и он скрылся за дверью, а следом щелкнул замок.
Первое, куда я дернулся, оказался не телефон, а бутылка воды в сумке. Только осушив ее наполовину, принялся обмозговывать ситуацию, пытаясь найти грамотный выход…
Позвонить маме в Новгород и что сказать? Мама, я в Питере и я украл несчастную упаковку колбасы, не могла бы ты выслать немного денег? И даже если вместе с деньгами она вышлет мне свои фирменные пиздюли, какова вероятность, что они дойдут быстро и меня не отпустят отсюда через неделю?
И чего я ломаюсь, когда для себя уже решил, кого следует вызвать на помощь? Минуты тикают, нужно решаться, и если его не окажется в городе, если не ответит, то придется еще быстрее придумывать новые варианты.
А пока…
Я потянулся к телефону, набирая заученный наизусть номер, на который не звонил уже больше трех лет. В голову запоздало закралась мысль: «А если сменил?», но идущие длинные гудки дарили надежду. Где-то глубоко внутри начинала подниматься паника. А что я ему скажу? Неужели по факту, как оно есть? А если Он решит, что я прикалываюсь над ним, и не придет? Сердце забарабанило о ребра, когда на том конце невидимого провода послышалось сухое «алло».
— Саша? — с надеждой в голосе.
— Да, кто это?
— Прости за беспокойство, это Никита. Я могу попросить тебя о помощи?
Голос по ту сторону молчал, а я мысленными рассуждениями довел себя до трясучки, ожидая, что через секунду-другую он скинет вызов.
— Что случилось? — к моему удивлению, обеспокоенно спрашивает он, и я понимаю, что не все потеряно.
***
Октябрь, 2007 год.
Зомби-апокалипсис, шабаш ведьм и нашествие приведений в одном лице? Хэллоуин в «Легионе» не отличался особой оригинальностью, однако относительно прошлого раза подход к празднику кардинально переменился: за прошедший год мы сплотились, практически стали одной семьей, поэтому к возможности отмечать вместе особые даты в календаре относились с куда большим энтузиазмом.
«Сын, зачем тебе выбирать образ, когда круглый год ты сам – ходячий маскарад?» — шутила мама, наблюдая за моими сборами. В итоге ничего особенного придумывать я не стал: нарисовал на правой половине лица череп, вставил белую линзу с черной радужкой, вытащил из недр шкафа черную толстовку с глубоким капюшоном и был собой доволен.
Оживленная беседа, активное распитие и поедание всего, что имелось, громкая музыка и куча свечей в погруженном во тьму помещении – вписка была в самом разгаре. По традиции праздника не обошлось и без страшных историй, обязательно приправленных фразами вроде «достоверный источник», «основано на реальных событиях», «видел собственными глазами».
— Мы гнали по автомагистрали. Ночь, движение редкое, поэтому уверенно врубили дальний свет, — воодушевленно рассказывал Бим. — Кто-то вдалеке подозрительно медленно переходил дорогу, и дядя сбавил скорость. Мне тогда было лет одиннадцать-двенадцать, но в реальности происходящего я и по сей день не усомнился. Мы вырубили дальний свет, просигналили, но человек не обратил на нас внимания. Только когда подъехали ближе, нас передернуло: он обернулся, а на лице вместо глаз пустые провалы, и на щеках следы запекшейся крови, словно содранная кожа. Я впервые видел, что взрослый мужик так испугался: схватил с заднего сиденья ружье, выскочил из машины и пальнул в воздух раза три. Оно на нас даже не обернулось, просто скрылось с дороги в своем направлении. Дядя обратно в машину и по газам. Мы еще час поочередно оглядывались в зеркало заднего вида, — выдохнул Бим.
Раздался резкий стук в окно – все подскочили, кто-то вскрикнул. От неожиданности происходящего, находясь во власти атмосферы рассказа, мы не сразу поняли, что произошло, но уверен, сердце в пятки ушло не у одного меня. Позже оказалось, что причиной звука стал лопнувший провод.
— Обосраться! — в сердцах выкрикнул Бим, держась за грудь. Нет-нет, причиной столь громкого возгласа оказался не страх от удара в окно, а нечто иное: от испуга Мэри упала к парню на колени, обхватив руками за шею и вжавшись в него. Бедный Бим аж растерялся, не зная, что предпринять.
Я смял в руках пустую пачку.
— Я в магаз за сигаретами. Еще заказы будут?
Совсем рядом, прямо в затылок, раздалось едкое:
— Испугался?
И меня передернуло во второй раз – Тень в своем репертуаре.
— Уверен, если повернусь и гляну на твою рожу – точно коньки двину.
— Не страшно одному будет? С тобой сходить? — проигнорировал меня Тень.
— Не откажусь. Дай только поссать схожу, — обогнув парня, я скрылся за дверью. Конечно же, с походом в сортир я повременил, прыгнув в кеды, схватил кожанку и вышел из квартиры.
Жди сколько влезет, детка!
А компания мне не нужна – хочу проветрить мозги.
Вообще, не знаю, что со мной творилось в последнее время: держусь особняком, все больше и больше отдаляюсь от «Легиона», хоть и прекрасно осознаю, они – мои единственные друзья, больше я никому не нужен. Но желание вливаться в коллектив нулевое, поддерживать беседу или же участвовать в жизни компании практически нет. Совесть, считывая меня как сканер, говорит, что моя апатия - своего рода форма осенней депрессии. Советует особо не грузиться по этому поводу, мол, не замечу, как само отпустит. И я пользуюсь ее советом…
На обратном пути подъезд встретил мраком – кто-то разбил последнюю рабочую лампочку. Чиркнув крикетом, подкурил сигарету и осторожно побрел на последний этаж, жалея, что в доме Тимы не было лифта. На пролете между четвертым и пятым меня ждал Тень, сидя на ступеньках – я едва не налетел на него.
— Осторожней, — он подхватил меня под локоть.
— Нахер ты тут расселся? Я чуть лоб из-за тебя не расшиб!
— И все же ты цел, так что ротик свой прикрой, а то помогу!
— И чего ты тут ошиваешься? Не меня, часом, ждешь?
— Тебя!
Я был в хорошем подпитии - голос приобрел серьезный тон, черпая из неизвестного мне источника куда больше решительности, чем на трезвую голову. Со стороны казалось, что я и вовсе не пил, но те, кто знал мое обычное поведение, поняли бы с первого взгляда: излишний официоз и сосредоточенность – признак последней стадии опьянения, после только отключка.
