- У тебя есть смазка? – заглушенный вопрос прямо в подушку, а следом нетерпеливая задница, изогнувшись, трется о мой член.

- Есть, но ты ее не получишь. Хватит и природной, хочу поиздеваться над тобой подольше, - отвечаю, склоняясь прямо над его ухом, прижимая всем телом к кровати, не церемонясь, смыкаю зубы на хряще, наслаждаясь дрожащим от боли телом.

Сжатое колечко мышц поддается не сразу, спустя долгие манипуляции пальцев, переполненное от смазки и слюны, пропускает в себя мой член на треть. Хочу остановиться, но упертый Лекс продолжает насаживаться глубже.

- Выеби уже меня! – хрипло дышит, отводя руку за спину, ловит мою и сковывает обе на своей ягодице, заставляет сжать.

- Прости, будет по-твоему, но не сразу, - убираю руку, отводя на полметра в сторону, чтобы после, от смачного шлепка по заднице, сорвать полукрик из его уст.

- Хватит издеваться надо мной. Или трахай или через секунду я нагну тебя и вставлю по самые гланды, - злится Лекс, утыкаясь лицом в подушку.

- Мечтай, - довольно улыбаюсь, получая от общения с ним куда большее наслаждение, чем от секса. Такой острый на язык, такой колкий ежик, кто же тебя научил так отвечать? Откуда столько яда в твоих словах? Но при этом в игры на подчинение ты играешь с большей охотой. Как странно…

Размашистыми шлепками вколачиваюсь в его задницу. Кровать ходуном, поскрипывает от напора и от незапланированных скачек. Удерживаю свое тело на руках, упираясь по бокам от тела Лекса, наращиваю темп, увеличивая амплитуду движений. Но не видеть его лица оказывается не так интересно. Приподнимаю его за бедра, а после дергаю на себя за локти, выхожу из него лишь для того, чтобы, развернув к себе лицом, вновь вдавить в матрас. Но последнее выходит не совсем по плану, и на подушке оказываются мои лопатки, а этот чертенок с довольным видом – на мне.

Двигает тазом навстречу, привстает, выходя наполовину, и снова опускается, сжимая в плотное кольцо мой член. Горячо. Мокро. Скользко. И так странно, потому что желание заканчивать первый раз и быстрее переходить ко второму, показывая свою выносливость, отходит на второй план.

Наклоняется, цепляет зубами мою нижнюю губу, тянет, после принимаясь за верхнюю, сминает. Слишком приятно вкупе с его подвижной задницей, без устали двигающейся в такт моим коротким толчкам. Не понимаю, кто кого трахает, когда отстраняясь, занимает сидячее положение. Раскачивается медленно на коленях, совсем немного вверх и назад, повторяя раз за разом, не спешит, как просил сам до этого, не срывается. А я понимаю, что хочу совсем другого. Выкручиваю ему руки, фиксирую за спиной, заставляя дугой изогнуться и запрокинуть голову, а после сам двигаю его тело, сам ускоряю. Беру его настолько жестко, настолько быстро и настолько скользко, насколько хочу этого сам. И когда Лекс начинает без стеснения стонать в голос, осознаю, что его желание трахаться медленно не было истинным…

Я потерял счет сколько раз за ночь, меняя позы, я нагибал его, натягивал на себя, заставляя стонать, просить и хрипеть от сбившегося дыхания. Но падая без сил на кровать, я ясно помнил ощущение, на котором себя словил: натрахавшись вдоволь, я не был сыт им.

***

Когда я открыл глаза, на постели рядом со мной никакого не оказалось. И оно было к лучшему. С утра я не очень желал сталкиваться со своими ночными вожделениями лицом к лицу по одной простой причине: с первыми лучами солнца я поднимался злее, чем любая сука. Требовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями и настроиться на новый день. И по этой весомой причине я предпочитал оставаться наедине с собой.

Но в это утро я проснулся с необычным для себя бодрым расположением духа, в голове настойчиво крутился видоизмененный мотив песни, которого я так долго ждал. И поэтому первым делом, что я сделал с утра, – отправился на поиски гитары. Я ясно помнил – Лекс оставил ее у дивана, но когда я зашел в зал, ее там не обнаружилось, как не нашлось ее ни на стене, ни в другой комнате, ни на кухне и ни даже в гребанном туалете.

Запоздало понимая, что вообще произошло, я кинулся к столу, после с диким гортанным ревом проносясь по дому:

- СУКА, ГДЕ ТЕКСТ?

***

POV Лекс

До студии я буквально летел, не видя ничего и никого перед собой. В голове на повторе проносилось «быстрее, быстрее, лишь бы не сдрейфить». Короткий звонок Фэрри и просьба собрать всех в студии. Мужчина, конечно, удивился, но никакого недовольства не выказал, пообещав исполнить мою просьбу.

Огибая улицу за улицей, я мчался, что есть мочи, стараясь отогнать от себя ненужные мысли, сбросить по пути, словно хвосты.

Марс, черт бы тебя побрал. За какие-то пару месяцев заочного знакомства с тобой, я успел подсесть на тебя, как на самый страшный наркотик, но стоило только узнать тебя ближе, вживую коснуться твоих изъянов, внутренняя борьба завершилась, а на чашу жизненных приоритетов окончательно упал один единственный – «Slow Poison».

И если еще в первую нашу встречу я сомневался, то во вторую, после этого скотского отношения ко мне, как к фанату, как к кукле, как к марионетке, которой можно заправлять, как хочешь, и она будет рада, я все понял. Ты действительно зарвался, Марс. Плюсов в тебе не больше, чем минусов. Торкает с тебя с такой же силой, с какой хочется отбежать на километр.

И мне тебя ничуть не жаль.

Я ворвался в студию, словно ураган, игнорируя недовольные лица явно разбуженных и выдернутых из недр самого глубоко сна участников.

- Дайте мне пару минут, - возражения даже не успели прозвучать: то ли сбитые с толку моим шальным энтузиазмом, то ли после утренней раскачки, не успев прийти в себя, парни не проронили и слова.

Я забрался на высокий стул, устроил два помятых листа на пюпитр и взял в руки гитару и начал петь.

«Потерянный во времени, на пути,

Ушедший, но не забытый.

Новое таинственное преступление ради награды,

Теперь стены разрушены.

Итак, сейчас или никогда…

Я делаю вдох, я делаю выдох,

Я разорву узы, которые удерживают меня.

Я делаю вдох, я делаю выдох,

Я стану врагом.

Я стану врагом!»***

Я чувствовал эту песню кончиками пальцев, каждой клеточкой тела, каждой частичкой души. Она вызывала внутри бойню из самых разных противоречий, я чувствовал себя самой последней скотиной, я чувствовал себя врагом, я чувствовал себя спасителем, я чувствовал себя творцом своей судьбы.

Прямо здесь и сейчас я обращал весь смысл песни против Марса.

- Это ведь гитара Марса? - когда последние ноты стихли, первым делом спросил Хилл, сложив руки на груди.

- И если его, что ты сделаешь?

Гитарист сорвался с места, как заправский гонщик на своем авто по сигналу флагов в черно-белую шашечку. Зажмурившись в страхе, повинуясь инстинкту самосохранения, я закрыл лицо руками, не зная, чего ожидать в этот момент. Готовый к удару, к ору в оба уха, я открыл глаза только тогда, когда зажатый в руках Хилла, оказался под самым потолком.

- И как это понимать? - спросил я, продолжая находиться в таком положении, остальные участники группы в этот момент продолжали смотреть на меня с чересчур довольной подхалимной улыбкой.

- Ты, конечно, говнюк еще тот, не ожидал, что твоя рыбья башка додумается до такого, и даже имея догадки, чем ты прикрывал свой тыл, когда добывал эту песню, я не берусь тебя осуждать. Чувак, это шедевр - ты притащил в группу будущий хит!

***

POV Марс

Концертная площадка забита до отвала. Впервые нахожусь не по ту сторону, за кулисами, а в самой гуще процесса. Наблюдаю, как постепенно стекается народ, с досадой подмечая занятые ряды на протяжении двадцати метров, примыкает к замыкающим, уплотняя живую массу.

Кепка натянута по самые глаза, волосы ширмой прикрывают остальную часть лица, оставляя тонкую щель для обзора. «Какого черта я здесь забыл?» - задаюсь этим вопросом снова и снова, не предпринимая попыток сделать ни шага ближе, ни отступить назад.