Анна не помнила свой сон. Только то, что он был очень хорошим и она чувствовала себя счастливой, пока что-то внезапно не разбудило ее. Анна открыла глаза и поняла, что ее трясет за плечо миссис Фрэнт.
– Вставайте, мэм. Случилось несчастье.
После таких слов она вскочила и кинулась в библиотеку, где с большим облегчением увидела Джеймса, Оливера и Чарльза – промокших до нитки, но живых. Больше всех пострадал Чарльз. Все служанки были уже на ногах, и Анна вызвала еще Билли и слугу мужа, Майлза, чтобы помогали, пока остальные готовили ванны, а потом сама побежала вниз, на кухню, проследить, чтобы сделали горячий суп. Миссис Бэббидж решили не тревожить. Анна с миссис Фрэнт сами соорудили похлебку, и экономка отнесла поднос наверх.
Когда Анна вернулась, Чарльз уже лежал в постели, вымытый и насухо растертый, в одной из ночных сорочек Оливера. Было заметно, что он ослабел и устал, но все это ерунда. Главное – жив! Джеймс рассказал жене достаточно, чтобы она поняла, что произошло.
– Не понимаю, почему Джон Белласис хотел меня убить? Где и в чем я перешел ему дорогу?
Кошмар, который им троим довелось пережить, представлялся Чарльзу абсолютно нелогичным.
На мгновение Анне показалось, что надо рассказать ему правду, прямо сейчас, но время было позднее, да и Чарльз еще не вполне пришел в себя. Лучше подождать, пока он будет нормально себя чувствовать.
– Мы обо всем поговорим завтра. Прежде всего надо решить, сообщать ли в полицию. Выбор за вами.
– Если я пойму, почему это произошло, то буду знать, как лучше поступить, – сказал Чарльз, и разговор отложили до завтра.
Той же ночью Анна беседовала с Джеймсом.
– Нельзя отдавать Белласиса в руки правосудия, не сообщив обо всем Брокенхёрстам, – сказала она. – Когда эта история станет достоянием общественности, они примут на себя основной удар.
Но Джеймс еще пребывал в гневе от пережитого.
– Ты не видела, как этот мерзавец швырнул Чарльза в реку, надеясь, что наш мальчик погибнет, и он бы погиб, если бы в тот момент не появились мы!
– Знаю. – Анна пожала его руку. – Ты спас нашего внука, и я сделаю так, как ты скажешь, что бы вы с Чарльзом ни решили.
– Это Оливер спас нас обоих. Я уже три раза уходил под воду.
– Тогда пусть Бог благословит нашего преданного сына, – улыбнулась Анна.
Больше о роли Оливера в этой истории она так ничего и не узнала.
А сам Оливер в это время пребывал в совершенно ином состоянии духа. Сьюзен проснулась и видела, как Билли втащил его в дом, отвел в ванную, а потом уложил в постель, но все это время муж молчал, упорно отказываясь отвечать на ее вопросы. Только от слуги Сьюзен узнала, что произошло.
– Я отменю завтрашний отъезд, – сказала она, когда Билли оставил их одних. – Один день ничего не решит, подождем, пока ты окончательно не поправишься.
Он и сейчас ничего не ответил.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – со всей нежностью, на которую была способна, спросила Сьюзен.
И тут, к полному ее замешательству, Оливер вдруг расплакался, схватил ее и прижал к себе так сильно, как не прижимал никогда, и зарыдал так отчаянно, словно у него вот-вот разорвется сердце. Жена погладила его по волосам, зашептала какие-то ласковые слова утешения, чувствуя, что ее план понемногу осуществляется: не пройдет много времени, как она вернет Оливера себе и муж полностью будет в ее власти.
Леди Брокенхёрст решила принять их всех в главной гостиной. Она хотела произвести впечатление, и лакеям было приказано надеть парадные ливреи. Первыми, что неудивительно, приехали Тренчарды. Джеймс чуть не приплясывал от возбуждения при мысли о грядущем вечере. Каролина была готова к его ликованию и отрядила Марию развлекать нового родственника, пока остальные не соберутся.
Лорд Брокенхёрст приехал, как обещал, но все эти приготовления его озадачивали.
– Что мы такое нынче празднуем? – то и дело спрашивал он, но жена не отвечала.
Поскольку Перегрин не принимал никакого участия в предыдущих событиях, Каролина рассудила, что он вполне может услышать новости одновременно с Чарльзом и прочими. Стивену и Грейс она написала письмо, вместо того чтобы пригласить деверя с женой стать свидетелями собственного унижения и краха всех их надежд. Никто из этой семейки ей не нравился, но сейчас Каролине стало их жаль. Отныне Стивену и Джону придется вести иной образ жизни, поскольку, когда правда станет известна, ни один кредитор не пожелает иметь с ними дело. И пусть даже Перегрин согласится время от времени их подкармливать, он, разумеется, не станет субсидировать дурные привычки брата и племянника. Иными словами, теперь, когда Джон лишился права на наследство, Белласисам придется научиться жить по средствам.
Следующей прибыла леди Темплмор, вместе с сыном, которого Каролина едва ли видела с той поры, когда он еще школьником приезжал домой на каникулы.
– Мистер Поуп уже здесь? – с любопытством спросил Реджинальд.
– Нет, – ответил Джеймс. – Вчера вечером он остался у нас переночевать и теперь отправился домой, чтобы забрать мать. Она тоже будет присутствовать на ужине.
Реджи воспринял это известие с большей радостью, чем его мать, хотя и она согласилась, что лучше уж сразу узнать все плохое. Когда в гостиную вошел Чарльз под руку с миссис Поуп, все наконец были в сборе, и Каролина пригласила гостей спуститься в обеденный зал.
– Не пойму, с какой стати ты все затягиваешь! – проворчал Перегрин, но без особого неудовольствия.
На самом деле его жена преднамеренно не торопила события, поскольку сегодняшний вечер присутствующим суждено было запомнить на всю жизнь.
Когда Стивен Белласис прочитал письмо Каролины, ему стало физически плохо. На секунду бедняге даже показалось, что его сейчас и впрямь стошнит, но ощущение прошло, и он просто застыл, неподвижно глядя в пространство и держа в дрожащих руках листок бумаги.
– Что такое? – спросила Грейс.
Вместо ответа он протянул жене письмо и дождался, пока она прочитает его, наблюдая, как кровь отливает от ее лица.
– Так вот почему Джон пропал, – наконец произнесла она. – Наверное, он все уже знал.
– Может быть, они ему рассказали, – предположил Стивен.
– Перегрин мог ему написать, – кивнула Грейс. – Так было бы справедливо.
– Справедливо! – фыркнул Стивен. – Когда это Перегрин поступал по справедливости?
Но хотя он пытался говорить с презрением, его охватил настоящий ужас. Будет ли он теперь иметь хоть тень того влияния на Перегрина, которое раньше имел как отец наследника? Конечно нет. Теперь они станут второстепенными фигурами, людьми, с которыми не нужно считаться. Неудивительно, что Джон уехал.
Утром они нашли записку, которую кто-то просунул под дверь, хотя непонятно было, сам ли Джон ее принес или отправил слугу. Сын писал, что навсегда покидает Лондон. И Англию. Его комнатами они могут распоряжаться по своему усмотрению, из его вещей оставить себе что хотят, а остальное продать. Он больше не вернется. Как только обустроится на новом месте, даст родителям знать, где они могут его найти. Стивену показалось, что словно кто-то выдернул веревку из ожерелья и их жизнь бусинками рассыпалась во все стороны. А теперь вот еще и письмо Каролины уничтожило ту слабую надежду, которая у них оставалась. Кто такой этот Чарльз Поуп? Пронырливый коммерсантишка, который вторгся в их жизнь и разрушил все их мечты.
– По крайней мере, теперь мы знаем, почему Каролина поднимала вокруг него столько суеты, – сказал он.
– Нет, не знаем, – отрезала Грейс. – Если Чарльз – законный наследник, то почему его с рождения скрывали? Мы ничего не знаем. Ничего. Только то, что Джон пропал и больше не вернется, – со слезами проговорила она.
Грейс оплакивала потерю сына, потерю его будущего, утрату всего, на что они рассчитывали, всего, что было им мило. Как только новость приобретет огласку, их со Стивеном начнут одолевать заимодавцы. С домом на Харли-стрит, видимо, предстоит расстаться, хотя деньги от его продажи вряд ли покроют долги. Они вынуждены будут вернуться в дом викария в Лимингтоне, и там Грейс постарается удержать Стивена от искушений, хотя это будет непросто. Они теперь нищие, а нищим выбирать не приходится. Придется выживать, сводить концы с концами, подбирая крохи, которые удастся раздобыть со стола Перегрина. Увы, впереди их не ждало ничего хорошего.
