Судя по более поздним записям ни один эр-рех никогда не оставлял вызов без ответа, не боясь навязать свою волю. Малейшее неуважение к его Светлейшей персоне влекло за собой быстрое и жестокое наказание. Самое удивительное, что всем это нравилось! Все они, чувствовали себя уверенней, полагаясь на вожака. Это очень напоминало волчью стаю, тем более, что дословно эр-рех — тот, кто впереди.
Вероятно, тогда и появилось знаменитый девиз саваров: «Иметь и удержать». А Савар из имени собственного превратилось в нарицательное, объединяя всех, кто жил на юге Окатора. О, я нашла множество симпатичных выражений, которые определяли их мировоззрение.
Что савар хочет, то савар и берет.
Савары не оставляют за собой ничего ценного.
Савары не бояться.
У савара нет никаких обязанностей, кроме собственных желаний.
Умереть всем, умереть весело.
Были и другие такие же милые высказывания, типа: «хорошо спрятаться можно только в могиле», «мертвые не врут» и «только бесполезные вещи безопасны».
Чтобы управлять людьми, жившими по подобному кодексу, нужно было иметь железную волю и твердую руку. А, судя, по отрывочным сведениям, которые я нашла, у каждого следующего эр-реха рука была все более и более тяжелой.
Описания этих милых привычек занимали львиную долю всех документов, которые я систематизировала. Теперь я хорошо понимала свою прабабку, она поступила очень мудро, инсценировав самоубийство и скрывшись.
А вот подробностей строительства Суфраэля и крепости Тулут в глубине пустыни, того, как год за годом выжженная земля становилась пригодной для жизни, было очень мало.
Савары жили так, как если бы привели в свой дом свирепое животное и притворились, что это комнатная собачка. Постоянно пребывая в состоянии опасности, никогда ни в чем не уверенные, они умудрялись радоваться жизни!
И я выяснила, почему ламар не тронул меня. Этот монстр был выведен искусственно, его предполагалось использовать как биологическое оружие. Ламары должны были нести смерть всем, кроме своих хозяев — северян. Лаборатория была разрушена, звери разбежались. Но до сих пор могли отличить своего от чужого, а это значит, что во мне действительно течет кровь Инкубу Тангара — чистокровного северянина.
Все это было интересно и захватывающе, но вечерами, оставаясь одна, я думала совсем не об истории саваров. Альдо по-прежнему не появлялся в нашей общей комнате, а когда мы случайно сталкивались, он преувеличенно вежливо уступал мне дорогу, обзывал «баллер», каждый раз отпуская язвительные замечания по поводу моей учености. Если бы он был один, я бы заговорила, но за Альдо всегда тянулся хвост из таких же, как и он надутых индюков. И я, смущаясь, не могла произнести ни слова.
Он был похож на яркий огонь в комнате, где царил ледяной холод. Этот огонь привлекал меня, хотя разум кричал об опасности. Если бы я могла поговорить об этом! Но Нури, была холодна как рыба. Кроме нее я ни с кем так и не сблизилась и вместо того, чтобы проводить вечера в компании девушек, сидела на террасе и слушала смех остальных. Я пробовала задерживаться в библиотеке, находя себе все новые и новые занятия, но Бель-шум очень быстро меня раскусил и выгонял, как только звали на ужин.
Вот и сейчас я сидела на ступеньках и слушала, как поет Астра. У нее был очень красивый голос. Я с удовольствием ее слушала, радуясь, что, наконец, понимаю каждое слово.
Горечь любви довелось мне испить до дна,
Сердце в крови. Глубока моя рана, но не видна,
Ночи без сна, муки любви.
О горе мне… Сердце молю, не плачь.
Бремя любви…
В моей жизни осталась лишь боль одна…
Хотя слова песни были печальны, мелодия была живой. Я вспомнила, что уже слышала ее, когда не могла уснуть в первые дни своего пребывания в Суфраэле.
И я ничего не могла поделать с тем, что мне не хватало Альдо. Мне всегда казалось, что когда тебе кто-то нравиться, то ты как-бы слепнешь, и это уже случалось со мной. Дважды. Я была настолько очарована, что многого не замечала. С Альдо все было по-другому, его недостатки просто резали глаза. Но именно они меня и привлекали. Может я извращенка? Я ненавидела себя за то, что рядом с ним я чувствовала себя как пустыня после дождя. Я ненавидела его, за то, что у него такая фигура, необыкновенные глаза и чертовы длинные ресницы!
Я уговаривала себя, что в этом нет ничего особенного, нельзя не увлечься таким мужчиной, как Савар, если только ты не слепая и глухая. Это было невыносимо! Я представляю, как смеялся бы Альдо, если бы узнал, что я чувствую. Вот если бы на моем месте была красивая длинногая блондинка, как Света, или жгучая брюнетка с томными глазами, как Нури. Ну и ладно! Раз он не считает меня привлекательной, и я для него только приз, успешно возвращенная собственность, то у меня и так достаточно причин для печали.
Когда последние аккорды песни прозвучали, я поняла, что не одна. Сердце бешено заколотилось, я ждала, чтобы Альдо первым начал разговор.
— Ноэль, почему здесь темно?
Меньше всего я ожидала увидеть Кару.
— Люблю сидеть в темноте, — я очень надеялась, что разочарование в моем голосе было не слишком заметно.
— И ты не проводишь вечера с девушками, — мягко сказала она, усаживаясь рядом. — Может тебя что-то мучает?
Она что — издевается? Я сосчитала про себя до десяти и ответила.
— Ну, если не считать, что я живу в чужом мире, говорю на чужом языке и не могу связаться с близкими людьми, то нет, меня ничего не мучает!
— Ты не выглядишь настолько подавленной, — Кара была невозмутима.
— Я что, должна целыми днями плакать? Или вынашивать планы побега из этой песочницы? Или, может, я должна жалобно стонать, что очутилась одна в незнакомом месте и меня держит здесь человек, презирающий меня?
Она как будто не слышала меня.
— Собственно, я пришла, чтобы поговорить об этом человеке, — ровно продолжала она. — Ноэль, я знаю о причине вашей ссоры.
Кара встала, и, подойдя к стене начала зажигать лампы одну за другой. Может, Альдо послал ее на переговоры? Теперь я смотрела на нее с надеждой.
— Скажи, ты не любишь детей?
Вот этого вопроса я совсем от нее не ожидала!
— Люблю, — пожала я плечами. — Но причем тут это?
— Счастье стать матерью выпадает у нас не каждой, а ты отказываешься, — с горечью сказала она.
Так вот почему все женщины смотрели на меня с таким осуждением!
— Я не отказываюсь от детей, просто Альдо и я…, - Господи, да как же объяснить ей, что чувствую?
Кара внимательно смотрела на меня, а я мучительно краснела. Через некоторое время ее глаза округлились, и она улыбнулась.
— Бедная девочка, — сочувственно качая головой, сказала она. — Это все слишком быстро для тебя, а эр-рех не отличается терпением. Представляю, как ты испугана! Я поговорю с ним. Ты не должна бояться близости, Альдо будет нежен с тобой, я обещаю, — твердо сказала она.
Я чуть не задохнулась, когда представила, как она рассказывает ему о том какая я наивная дурочка, а он корчиться от смеха. Я тут же схватила ее за руки и с жаром сказала.
— Не надо, пожалуйста, не надо! Не надо ему ничего говорить, он только посмеется, я для него не больше чем потерянная вещь.
Кара с сомнением посмотрела на меня, но пообещала:
— Хорошо, ноэль, я не буду ничего говорить эр-реху. Но постарайся сделать так, чтобы он больше не ночевал в саду, это недостойно.
Она встала и поплыла к выходу, а потом обернулась и сказала:
— Сегодня уже поздно, но завтра мы обязательно поговорим с тобой о супружеских обязанностях, и ты поймешь, что бояться совершенно нечего, и это даже приятно.
От перспективы ликбеза на сексуальную тему, у меня неприятно засосало под ложечкой, но все это отошло на задний план, когда я вспомнила, что сказала Кара. Альдо в саду и теперь я могу поговорить с ним наедине.
Как только шаги Кары стихли, я сорвалась с места и заметалась по комнате, не зная, что одеть и как причесаться. После нескольких неудачных попыток сделать из себя женщину-вамп, я бросила это бесполезное занятие и оставила все как есть. Темнота — мой помощник и надежно скроет все мои недостатки. Нужно только найти где именно ночует Альдо, сад был большим, и я могла блуждать там до самого утра.
