XII. Нелепо было бы умолчать также и о второй совершенной им выходке. Так, множество воинов охраняло ради благополучия императора дворец в Константинополе. Не малое количество еды и денег тратилось ежедневно на их содержание. И вот, случилось, что 12 [воинов], насытившись, отдыхали во время полуденной жары в каком-то здании. А император имел обыкновение обходить дворец в то время, как все отдыхали. Придя в тот день туда, где спали 12 упомянутых [нами воинов], он, отодвинув дверной засов небольшой палочкой, - как не новичок в этом деле, - получил возможность войти. Тогда как 11 [человек] спали, 12-й, бодрствуя, начал храпеть, делая вид, будто спит, - так хитрость обманула хитрость, - и, закрыв лицо руками, самым тщательным образом наблюдал за тем, что делал император. А император, войдя и увидев, что все спят, положил на грудь каждому из них по фунту золотых монет; а затем, быстро тайком уходя, закрыл дверь, оставив ее в прежнем состоянии. Сделал же он это затем, чтобы те, проснувшись, обрадовались прибыли и весьма удивились бы тому, как же это случилось. Когда император ушел, тот, кто единственным из всех не спал, поднялся, взял себе золотые монеты спящих и отложил; а затем также уснул. Император, испытывая из-за этой проделки беспокойство, велел после 9-го часа прийти к нему тем 12 [воинам], о которых мы говорили, и сказал им следующее: «Если кого-то из вас напугало или, напротив, развеселило увиденное во сне, пусть он расскажет об этом всем нам! Это приказ моего величества. Повелеваю также, чтобы тот, кто проснувшись, увидел нечто необычное, открыл бы нам это!». Однако те, ничего не видев, ответили, что не заметили ничего странного. В крайнем изумлении они молчали, устремив на него полные ожидания глаза⁴⁸. Император же, думая, что они молчат не по неведению, а из-за какой-то хитрости, рассердился и стал грозить молчавшим различными карами. Услышав это, тот, кто единственный из всех знал в чем дело, самым что ни на есть нижайшим и смиреннейшим голосом сказал императору следующее: «φιλανθροπε βασιλεύ, филантропе василеу», что значит: «О человеколюбивейший император! Я не знаю, что видели остальные, но я видел, - о если бы чаще со мной случалось подобное! - приятнейший сон. Сегодня, когда 11 моих товарищей действительно, но не своевременно спали, мне представилось, будто я не сплю, а бодрствую. И вот, мне показалось, будто вы, ваше величество, тайно отворив дверь, вошли и положили на грудь каждому из нас по фунту золота. Увидев во сне, что ваше величество удалилось, а товарищи мои спят, я тотчас же в радости поднялся, взял у каждого из спящих по фунту золотых монет и положил себе в сумку, где так-же лежал один [фунт], как для того, чтобы в нарушение 10 заповедей не было их только 11, так и для того, чтобы в память об апостолах, с добавлением моего [фунта], их стало 12. Видение это, император-август, было добрым, нисколько меня не напугало, но, напротив, обрадовало. О, да не будет угодно вашему величеству иное его истолкование! Ведь совершенно очевидно, что я μάντην ούτε ονιροπολον, мантин ке онирополон, т.е. и провидец, и толкователь снов». Услышав это, император весело рассмеялся; впрочем, будучи более удивлен его мудростью и рассудительностью, он сразу же сказал: «Прежде σε ούτε μάντην ούτε ονιροπολον, се уте мантин уте онирополон, ни о том, что ты провидец, ни о том, что толкователь снов, я не слышал. Теперь же ты открыто поведал нам об этом, безо всякого подвоха⁴⁹. Но, так как способностью бодрствовать или умением ясновидения обладать ты не можешь, - разве что это было дано тебе как божий дар, - то ли правда то, что ты рассказал, - как мы полагаем, скорее даже верим, - то ли ложь, καθώς о Λουκιανός, катос о Лукианос, т. е. как говорит Лукиан⁵⁰ о некоем муже, который во время сна видел многое, а проснувшись, ничего не нашел, - пусть все же будет твоим все то, что ты видел, чувствовал и нашел». Прочих [воинов], когда они это услышали, охватила столь же сильная досада, сколь велика была радость [12-го их товарища]; каждому, кто в это вдумается, сие будет понятно.

XIII. Между тем, Арнульф⁵¹, храбрейший король из живущих под Большой Медведицей народов, не сумев победить храбро сопротивлявшегося ему Центебальда⁵², князя Моравии, о котором мы упоминали выше, разрушил, к сожалению, те неодолимые преграды, - которые народ, как мы уже говорили, называет «клузы»⁵³, - и призвал народ венгров, - алчный, свирепый, не знающий всемогущего Бога, но весьма сведущий в разного рода преступлениях и ненасытный в убийстве и грабеже, - к себе на помощь; если только можно назвать помощью то, что вскоре после его смерти обернулось тяжким бедствием, скорее даже погибелью как для его народа, так и для прочих живущих на юге и западе наций. Что же произошло? Центебальд был побежден, подчинен, стал платить дань; но не только. О, слепая жажда власти короля Арнульфа! О, несчастливый и горький день! Низложение одного человечка обернулось отчаянием для всей Европы. Сколь много женщин стало вдовами, отцов лишилось детей, дев было обесчещено, священников и людей Божьих взято в плен, церквей разрушено, а населенных земель опустошено из-за тебя, слепое честолюбие! Умоляю тебя, читал ли ты те слова, которыми говорит сама истина: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?»⁵⁴. Если не пугает тебя суровость праведного судьи, пусть хотя бы мысль о принадлежности твоей к человечеству сдержит твою ярость. Ведь ты был человеком среди людей, если и выше других своим положением, по природе все же не отличный от них. Достойно слез и жалости то положение, когда [различные] виды зверей, гадов и птиц, которых неукротимая дикость и смертоносный яд удалили от людей, как то василиски, гадюки, носороги или грифы, один вид которых внушает всем ужас, ради общности происхождения и обоюдной склонности живут мирно и безвредно друг с другом; человек же, сотворенный по образу и подобию Божьему⁵⁵, знающий закон Божий, владеющий разумом, не только не стремится любить своего ближнего, но люто его ненавидит⁵⁶. Давайте же посмотрим, что сказал о таких людях Иоанн, - не какой-то простой человек, но тот славный девственник, знаток небесных тайн, которому Христос на кресте поручил свою мать⁵⁷ - девственнику девственницу: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей»⁵*. Но вернемся к теме.

Итак, победив Центебальда, князя Моравии, Арнульф мирно правил королевством. Венгры, между тем, запомнив выход наружу и осмотрев страну, затаили в сердцах то зло, которое позже проявилось открыто⁵⁹.

XIV. Пока это происходило, король Галлии Карл, имевший прозвище «Лысый», скончался⁶⁰. При жизни ему служили 2 знатных господина из Италии, оба -могущественные князья; первый из них звался Видо⁶¹, второй - Беренгар⁶². Они были связаны между собой такими узами дружбы, что клятвенно обещали друг другу, если переживут короля Карла, содействовать взаимному возвышению, а именно: Видо должен был получить Римскую, - как ее называют, - Францию, а Беренгар -Италию. Однако есть ряд ненадежных и непрочных видов дружбы, которые различным образом связывают людей на основании их склонности друг к другу; так, одних побуждает вступать в отношения дружбы предшествующая ей симпатия, других - общность [интересов] в торговле или военном деле, искусстве или науке; но также, как возникают они из различных побуждений или прибыли, или страсти, или других надобностей, так и разрушаются при первом же поводе к разрыву. Есть также, говорю я, такой вид дружбы, - это доказано многочисленными примерами, - при котором те, кто клятвенно вступив в дружеский союз, ни в коем случае не смогут сохранить между собой ненарушимое согласие. Ведь особенно рьяно и проницательно стремится разрушить дружбу, чтобы сделать людей клятвопреступниками, коварнейший враг рода человеческого. Если кто, не имеющий о том достаточного представления, спросит нас об истинном виде дружбы, мы ответим, что согласие и истинная дружба могут быть прочны только между людьми, обладающими безупречными нравами, а также одинаковыми добродетелями и намерениями.