Литмир - Электронная Библиотека

Задумаемся над тем, что — возможно и даже вероятно — для миллионов последними прочитанными в жизни русскими строчками были принадлежащие Эренбургу, которые сегодня кто с высокомерным пренебрежением, а кто и со злобой отбрасывает, приписывая им никогда не существовавший смысл. Их отбрасывали и раньше — в этом нет ничего нового, и голоса осуждения часто раздавались из разношерстной толпы, состоявшей нередко из тех, кто не рисковал ни собственной судьбой, ни близкими. Зато ничья фамилия не вызывала, появившись в газете, такой искренний и почти всеобщий вздох облегчения у интеллигенции: если жив, не отстранен и не арестован — значит, есть еще надежда, значит, не все потеряно, значит, стоит бороться и не надо впадать в уныние. Вряд ли чье-либо писательское имя вызывало такие разноречивые, глубокие и острые чувства. Вряд ли чье-либо писательское имя раскалывало общество на две части, одна из которых прославилась бескомпромиссным неприятием всего, что связано с Эренбургом, и вряд ли кто-либо из писателей подвергался столь изощренным диффамационным атакам и в родной стране, и за ее рубежами, в периоды войны и в периоды относительного затишья. Война в XX веке вокруг Эренбурга, за Эренбурга и против него не прекращалась ни на минуту.

И вообще неправда, и в частности

В приказе от 1 января 1945 года агонизирующий фюрер немецкой нации — как он себя сам величал — Адольф Гитлер, пытаясь сыграть на естественном стремлении к самосохранению обманутых и предательски вовлеченных в войну солдат, назвал его имя, которое в вермахте обладало устойчивой известностью, ничуть не меньшей, чем в Советской армии, благодаря геббельсовской контрпропаганде. Гитлер отлично знал психологию масс и умело использовал бездоказательный — митинговый — прием, отработанный за долгие годы.

«Сталинский придворный лакей Илья Эренбург заявляет, — предостерегал фюрер истекающую неправедной кровью Германию, — что немецкий народ должен быть уничтожен».

Это и вообще неправда, и в частности, но неправда, что-то очень напоминающая. Статьи Эренбурга, датированные 1944 годом, отличались сравнительной с прежними мягкостью. Алексей Толстой выступал с куда более жестких позиций. Разницу тонко подметил американский ученый профессор Уолтер Лакер — знаток русско-германских отношений. Но напутанные немцы в очередной раз поверили предводителю всей армейской и эсэсовской шайки, благодаря далеко не бездарному, как о том твердила наша пресса, министру доктору Йозефу Геббельсу, заложившему в душах молодежи и среднего поколения прочный нацистский фундамент. Эренбург еврей, и тем лучше! Еврей должен ненавидеть немцев. И должен жаждать их истребления. Мы ведь жаждем ликвидации евреев до последнего человека! Понадобились потоки крови, прежде чем нацистский миф разрушился.

Три томика

Много русских писателей оставили яркий и неяркий след в истории Второй мировой войны. Их фамилии знакомы каждому мало-мальски грамотному человеку. Александр Твардовский, Алексей Толстой, Александр Фадеев, Василий Гроссман, Алексей Сурков, Константин Симонов, Михаил Шолохов… Всех просто невозможно перечислить. Сотни погибли, как Аркадий Гайдар и Павел Коган, Борис Лапин и Захар Хацревин. Десятки умерли позже от ран — Семен Гудзенко и Алексей Недогонов… Они разнились качеством таланта, уровнем культуры и вкладом в развернувшуюся кровавую борьбу, но никто из них не должен быть забыт и ничье имя из истории войны не должно быть стерто и предано забвению. Симпатии и антипатии к отдельным личностям здесь проявлять неуместно и несправедливо. Дальнейшая послевоенная жизнь, отношение к Сталину, политические взгляды, точка зрения на историю России и ее будущее, религию и коммунизм не играют при оценке роли писателей в войне против фашизма никакой роли. И прошлое, и настоящее отступают с авансцены на второй план, когда речь заходит о противостоянии гитлеровскому нашествию.

Газетные статьи участников великих событий давно стали достоянием литературных архивов, и лишь три томика эренбурговской «Войны» продолжают волновать живой исторической сущностью друзей и недругов.

А четвертый томик Главлит не выпустил из своей пасти, рассыпав набор. Это было предвестьем трагедии, которую суждено было пережить знаменитой «Черной книге» — мечте Эренбурга, его нерожденному детищу.

Мнение американского истеблишмента

Через два десятилетия после безоговорочной капитуляции Третьего рейха, в обстановке открытой конфронтации Америки и коммунистической России, Илья Эренбург подвергался с различных сторон не менее яростным нападкам, чем в эпоху Йозефа Геббельса и Георгия Александрова. На сей раз его атаковали не «вечно вчерашние» немцы или русские националисты, а вполне добропорядочные англосаксы Р.Ф. Толивер и Т.Дж. Констебль, представляющие американский военно-исторический истеблишмент, ориентирующийся на НАТО и бундесвер, а в бундесвере, правда, Эренбурга не любили: он выступал, кроме всего прочего, против досрочного освобождения осужденных союзническими трибуналами, в том числе английским и американским, за преступления, совершенные в годы войны. Я выбрал Р.Ф. Толивера и Т.Дж. Констебля не случайно. Их точка зрения и сегодня господствует в Западной и Восточной Европе — отголоски ее слышны и в нашей стране. Даже радиостанция «Свобода», которая, казалось бы, должна выражать взвешенные мнения и придерживаться современного уровня понимания сложной общественной проблематики, нет-нет да впадает в негативный пафос по отношению к Эренбургу. Цитируя его знаменитое обращение к Сталину в феврале 1953 года, радиостанция акцентирует внимание слушателей не на неприкрытой оппозиции вождю, а на верноподданных стандартных фразах и принятых в то время оценках решения еврейского вопроса. А между тем дело шло о жизни и смерти сотен тысяч людей, о массовой депортации в отдаленные районы и о признании несуществующей вины за тоже не существовавшие деяния соплеменников.

Атака в стиле Эриха Хартманна

Приведу несколько фрагментов из книги о знаменитом летчике-истребителе, стараясь не комментировать их. Любой непредвзятый читатель сам сумеет определить правдивость и уместность используемых Р.Ф. Толивером и Т.Дж. Констеблем сравнений.

Эрих Хартманн — лучший, как утверждают западные исследователи, ас Второй мировой войны, сбивший, по немецкому счету, 352 самолета на Восточном фронте. Эрих Хартманн выработал свой индивидуальный стиль. Воздушную карусель он отрицал начисто. Набор высоты, пикирование на цель, немедленный уход. Сбил — сбил, не сбил — неважно. Главное остаться живым и невредимым. Бой прекращен! Если будет новая атака, то лишь по этому же принципу. Атакуй, сбивай и улетай. Ни в коем случае не ввязывайся в сражение. Трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб одержал победу в 62 воздушных боях, а Александр Покрышкин, награжденный тоже тремя Золотыми Звездами, добился 59 побед. Они ввязывались в воздушную карусель.

Р.Ф. Толивер и Т.Дж. Констебль используют хартманновский стиль атаки. Сюжетная подводка к общеизвестным событиям, мгновенно вброшенные в контекст обвинения и столь же внезапный уход от необходимости их подкрепить какими-нибудь серьезными фактами. Что и говорить! Стиль Хартманна его панегеристами выдержан отменно. Сейчас невозможно объяснить, почему особую ненависть у Р.Ф. Толивера и Т.Дж. Констебля вызвал именно Илья Эренбург.

Затхлый текст

«Деспоты, которые обращают миллионы добрых по природе людей в жестоких зверей, в современных условиях не могут обходиться без помощи пропагандистов — специалистов по созданию мифов и легенд, которые выдаются за правду. Геббельс выполнял эту роль в нацистской Германии. Илья Эренбург был советским Геббельсом. Красная армия потому начала свои зверства против немецкого гражданского населения, что Эренбург поднял настоящую истерию, призывая к мести.

От русских солдат требовали убивать фашистов, где только они их встречают, а также „брать гордых немецких женщин“, чтобы забыть о тяжести сражений».

3
{"b":"583525","o":1}