Луг совещался с двумя братьями, Дагдой и Огмой, а затем присоединились к ним братья Нуаду, Гоибниу и Диан Кехт, врачеватель. Они вели разговор целый год, а затем призвали к себе друидов Ирландии, чтобы узнать, на что способен каждый из них. Чародей по имени Матген сказал, что своим тайным искусством сумеет низринуть горы Ирландии на войско фоморов, кравчий обещал отвести от фоморов воды великих озер и рек Ирландии, но сами ирландцы не будут испытывать недостатка в воде, хоть бы и пришлось им сражаться целых семь лет. Друид Фигол обещал напустить на войско фоморов три огненных ливня, которые на две трети отнимут у них силу и храбрость. «Не дам я излиться моче из тел лошадей и людей, – сказал он, – а каждый выдох ирландцев прибавит им храбрости, доблести и силы, и не истомятся они в битве, хотя бы продлилась она до исхода семи лет».

Затем настал черед Дагды сказать, на что он способен. «Все, чем вы хвалитесь, – сказал он, – совершил бы и я сам». В ответ на это все воскликнули: «Вот это и есть искусство Великого бога», поскольку имя его значило «Добрый бог», «Даг-Да».

После этого Луг, Дагда и Огма отправились к трем богам Дану и на протяжении семи лет готовились к битве и делали себе оружие. Рассказывается также, что Дагда «в пору Самайна» (т. е. 1 ноября) встретился с Морриган (чье имя означало «Великая королева», или «Королева призраков»). Морриган, Бадб («громкий крик») и Маха (это имя в равной мере употребляется по отношению ко всем трем), были мрачными женщинами-демонами, пророчившими кровавую бойню и охоту на полях сражений¹⁷. На этот раз Морриган объявила Дагде, что пойдет и сокрушит Индеха, сына Де Домнанн, «иссушив кровь в его сердце и отняв почки доблести». Две пригоршни этой крови отдала она затем войску ирландцев. Когда позднее Индех появился на поле битвы он был уже обречен.

Луг послал Дагду в лагерь фоморов, чтобы тот наблюдал за ними и, если сумеет, задержал, пока люди Ирландии не будут готовы к битве. Дагда появился среди фоморов и стал просить у них временного перемирия перед битвой, те согласились, но, поскольку выглядел Дагда как шут, они в насмешку приготовили для него кашу, ибо известно было, что «с превеликой охотой ест кашу Дагда». Вместе с крупой сварили также коз, овец и свиней и все это варево вылили в огромную яму в земле. Дагда должен был под угрозой смерти все это съесть, чтобы никто потом не посмел упрекнуть фоморов в отсутствии гостеприимства. У Дагды был с собой ковш, такой огромный, что в нем без труда улеглись бы мужчина и женщина. При помощи этого ковша он сумел расправиться со всем угощением, а затем сунул в яму палец и, убедившись, что там ничего не осталось, лег спать. Фоморы смеялись над тем, как нелепо он одет и какое громадное у него брюхо. На голове у него был колпак, плащ доходил только до локтей, рубаха еле прикрывала зад, а башмаки были сделаны из грубых конских шкур мехом наружу. Когда шел, он тащил за собой огромную раздвоенную палицу и след от нее был подобен рву на границе двух королевств. Далее в тексте саги следует поистине раблезианский пассаж, в котором передается разговор Дагды с дочерью Индеха, в результате которого та обещает свое магическое участие в битве на стороне ирландцев.

После этого мы опять видим Луга и слышим, как он расспрашивает вождей Туата, какими искусствами они владеют и каким образом могут быть полезны в предстоящей битве. Кузнец Гоибниу обещает постоянно обеспечивать сражающихся новым оружием взамен сломанного, и уж тогда ни один наконечник, выкованный им, не пролетит мимо цели, а кожа, пронзенная им, не срастется вовеки. Диан Кехт готов заботиться о здоровье сражающихся, так что любой, исцеленный им, наутро вновь сможет принять участие в битве. Кредне вызвался делать заклепки для копий, кромки щитов, клинки для мечей и рукояти, а Лухта – щиты и древки для копий. Огма объявил, что сокрушит самого короля и трижды девять его друзей и к тому же возьмет в плен большую часть вражеского войска. Поэт Карпре поклялся проклинать и порочить врагов, чтобы своей тайной властью лишить их стойкости в сражении. Две колдуньи, Бейкуйлле и Дианан, сказали, что нашлют чары на камни, деревья и дерн, так что станут они против врага войском с оружием и обратит это врагов в бегство в отчаянии и страхе. Колдуны, друиды, кравчие и сами Морриган и Дагда – все заявили о своем могуществе и готовности участвовать в битве.

Когда битва началась, фоморы послали Руадана, сына Бреса, и Бриг (т. е. Бригиты), дочери Дагды сообщить о сражении и убить Гоибниу. Ему удалось ранить кузнеца копьем, но и сам он был убит. Узнав о случившемся, Бриг явилась в лагерь ирландцев оплакать своего сына, и это был первый крик и плач, какой когда-либо слышали в Ирландии¹⁸. Туата, опасаясь преждевременной гибели Луга, «владеющего столькими искусствами», хотели помешать ему вступить в битву, но он ускользнул от своих стражей и предстал перед людьми Ирландии, побуждая их к битве. Он исполнил боевую песнь, обходя свое воинство на одной ноге и прикрыв один глаз. По пути ему случайно встретился Балор, к тому времени уже убивший Нуаду. У Балора был «дурной глаз», открывавшийся только на поле битвы, когда четыре человека поднимали ему веко. И если войско смотрело на этот глаз, теряло оно всю свою силу. Сойдясь с Лугом, Балор приказал поднять веко, чтобы мог он взглянуть «на болтуна, который к нему обратился», но Луг успел метнуть в него камень, который «вышиб глаз через голову наружу, так что воинство самого Балора узрело его», а разрушительная сила «дурного глаза» обернулась против самих же фоморов. Согласно некоторым версиям саги¹⁹, Луг отрезал Балору голову и, хотя тот просил его непременно положить ее на свою голову, сделать это поостерегся, несмотря на то что Балор твердил, что таким способом к нему перейдет вся его сила. Вместо этого Луг положил голову Балора на камень, и вытекший из головы яд немедленно расколол камень на четыре куска.

В следующем фрагменте саги Луг встречается с Лохом Летгласом («наполовину зеленым»), поэтом фоморов, и оставляет его в живых при условии, что тот исполнит три желания Луга, одно из которых заключалось в том, что песнь Лоха «до Судного дня отвратит от острова набеги фоморов». А Брес, также прося пощады, обещал, что «тогда вовек не иссякнет молоко у коров Ирландии». В ответ на это Луг передал Бресу приговор Маелтне Морбретаха («великого суждения»): «Не будет тебе пощады, ибо не властен Брес над их породой и потомством, хоть на нынешний век он и может коров напитать молоком». Тогда Брес объявил, что, если ему оставят жизнь, ирландцы будут снимать урожай каждую четверть года. Но и это не спасло его, так как ирландцы, видимо, были вполне удовлетворены нормальным годовым циклом. «Меньшее, чем это, спасет тебя, – объявил ему Луг. – Как пахать людям Ирландии? Как сеять? Как жать? Поведай об этом, и спасешь свою жизнь». – «Скажи всем, – ответил на это Брес, – пусть пашут во вторник, поля засевают во вторник, во вторник пусть жнут». Эта формула, спасшая жизнь Бресу, до сих пор жива как оберег от инфернальных существ, которые стремятся похитить плоды фермерского труда²⁰. Согласно же диншенхас, вопрос о жизни и смерти Бреса превратился в чудесное состязание, в ходе этого состязания ему самому пришлось пить молоко бурых коров Мунстера, которых он якобы пытался лишить молока. Но питье, которое он должен был пить, на самом деле не было коровьим молоком²¹. После Битвы при Маг Туиред Луг, Дагда и Огма пустились преследовать фоморов и сумели вернуть арфу Дагды. Весь скот Ирландии, повинуясь мычанию чудесной черной телки, которую избрал себе Дагда в награду за свой труд на строительстве крепости, сошелся к Туата и начал мирно пастись. Морриган и Бадб провозгласили победу и возвращение былого благополучия, но также предрекли конец мира и возврат хаоса.

Миру, которым правили Туата после Битвы, действительно пришел конец, когда к острову приплыли сыновья Миля. После поражения Туата в битве Аморген, поэт и судья вновь прибывших, как говорят, поделил Ирландию на две части и половину Ирландии, что была под землей, отдал Туата Де Дананн, а другую половину – сыновьям Миля. Туата же «пошли внутрь холмов и волшебных мест (sídbrugaib), так что все подземные чудеса (sída) были подвластны им. И для каждой области Ирландии оставили они пять из их числа для увеличения битв, ссор и споров между сыновьями Миля»²². В одном раннем тексте говорится, что Туата Де Дананн дали сыновьям Миля жен; согласно другому, они уничтожили всю рожь и все молоко у сыновей Миля, и так продолжалось до тех пор, пока те не заключили союз с Дагдой. Так спасли они свою рожь и свое молоко²³. В этой же повести говорится о том, как Дагда поделил волшебные холмы (síde) между Лугом, Огмой и самим собой – тремя вождями, которые предводительствовали Туата в сражении с фоморами; Энгус же (Мак Ок – «молодой сын»), сын Дагды, узнав об этом, изгнал своего отца из Бруга-на-Бойне (Дома Бойне).