В другом, более позднем тексте королем Туата Де Дананн назван Бодб, сын Дагды, тогда как верховным их королем объявлен Мананнан Мак Лир. Он распределяет среди вождей Туата все десять сидов, сам же поселяется за морем в Эмайн Аблах (Эмайн Яблок). Этот же Мананнан установил Fáth Fiada, «через которую не видны вожди Туата», праздник Гоибниу, «ограждающий верховных королей от старости и смерти», и поселил на острове «свиней Мананнана, которые могут быть убиты, но продолжают при этом жить и могут вновь служить пищей для воинов»²⁴. Согласно этой новой версии, верховный король Туата – «бог моря», поселившийся за морем подобно загадочному Тетре, королю Фир Болг, который также поселяется за морем, когда Ирландией начинает править фомор Брес. Для обоих, Мананнана и Тетры, скотом является рыба²⁵, и само имя Тетры, как и патроним Мананнана, синонимично слову «море». Как бы то ни было, Туата Де Дананн оттесняются на периферию освоенного пространства, на острова и в недра холмов, где ранее было убежище фоморов. Роль их теперь также сходна с ролью фоморов в те недавние времена, когда Ирландией правили сами Туата: они дают жен, затевают споры и распри, а также обладают возможностью уничтожить или спасти для властителей Ирландии то, что производит земля. С этого момента различие между фоморами и Туата оказывается размытым. Противопоставление существует лишь до тех пор, пока Туата остаются явными властителями Ирландии. До прихода в Ирландию, когда Туата жили на северных островах, и теперь, когда они, уступив сыновьям Миля, ушли в подземные сиды, Туата с фоморами не воюют. Изначально и в итоге – в мире оккультного – между ними нет вражды; их противостояние целиком принадлежит к явленному миру.

Интересно, что фоморов никогда не изображают как одно из племен, заселивших Ирландию. Владельцы сидов, они вечно пребывают как бы в тени, и жизнь их постоянно связана с морем и островами. Обрисованы они лишь смутно, вожди их обычно имеют облик бесформенный или чудовищный, их одноглазость, однорукость и одноногость – непарность как знак принадлежности Иному миру – соответствуют их враждебности и агрессивности²⁶. Тем не менее они вступают с Туата в браки и в некоторых отношениях как будто бы олицетворяют женское начало. Следует вспомнить при этом, что именно фоморские женщины выступали как главные противники Партолона и что именно жены Туата настояли, чтобы королем Ирландии стал фомор Брес. Более того, споры, распри, щедрое гостеприимство, непременное закармливание, непристойности и насмешки, характеризующие манеру общения Туата и фоморов в некоторых эпизодах, находят прямые параллели в ритуалах приема гостя и проявления «псевдонеуважения» к нему в архаических обществах, причем все это в первую очередь относилось к гостям из родовых групп, поставлявших жен в данную группу²⁷.

Если взглянуть на описываемые нами события с точки зрения современного человека, непременно бросится в глаза та важнейшая роль, которую в мире, населенном фоморами, Туата Де Дананн и иными сверхъестественными существами, играли женские персонажи. С точки зрения средневекового человека в таких местах, как волшебные холмы или острова бессмертия, главенствующая роль женщин не вызывала никаких сомнений. В прекрасном Ином мире, описанном в саге «Приключение Кондлы», вообще живут «одни лишь женщины и девушки». Во многих районах Уэльса фей до сих пор называют «матушки» или «благословенные матушки» и представляют их исключительно как существ женского пола²⁸. К данной проблеме мы специально обратимся в гл. XV.

Первобитва между культурными богами и их хтоническими противниками в том виде, как мы ее описали, встречается, бесспорно, и в других мифологических традициях; истории о таких конфликтах у древних индийцев, греков, скандинавов и других народов, язык которых восходит к праиндоевропейскому языку²⁹, поражают своим сходством. Здесь нам хотелось бы лишь особо отметить существующее в древнеиндийской мифологии противопоставление дэва (богов) и асуров (демонов), являющееся «центральной темой ведической традиции»³⁰. Асуры были существами в первую очередь злонамеренными, постоянными противниками богов, хотя само понятие asura, означающее «владеющий магической силой», может быть употреблено и по отношению к верховному божеству³¹. По мнению А.К. Кумарасвами, все дэва по рождению асуры, «поскольку в “Ригведе” постоянно прослеживается матрилинейная система родства». Таким образом, дэва и асуры представляют собой что-то вроде древних брачных классов, и, различные и даже прямо противоположные по своей сути, они в основе своей являют некое единство «Тьма in actu есть свет. Свет in potentia есть тьма»³².

Обе группы – и Туата Де Дананн, и фоморы – находят свои параллели в «Четырех ветвях мабиноги»³³, памятнике, который может быть назван «Мифологическим циклом» валлийской эпической традиции. Эти древние повести также полны фантастики и чудесных превращений и перемещений, однако мастерство древнего исполнителя при этом столь совершенно, что таинственное и чудесное выглядит реальным и естественным благодаря живым диалогам и тщательно выписанному конкретному предметному фону.

Валлийские эпические предания повествуют о трех группах персонажей: Первая и Третья ветви – о семье Пуйлла, правителя Диведа, Вторая – о семье Лира, Четвертая – о семье Дон. В каждой из ветвей непременно рождается сын-наследник и большое место отводится описанию его воспитания и последующей судьбы, достаточное внимание уделяется также описанию свадьбы его матери. Героем Первой и Третьей ветвей, таким образом, оказывается Придери, сын Пуйлла и Рианнон, во Второй ветви рассказывается о Гверне, сыне Брануэн, дочери Лира, а Четвертая посвящена описанию приключений Ллю Ллау Гифеса, сына Аранрод, дочери Дон.

Основной сюжет мабиноги можно кратко свести к следующему. В первую очередь повествование касается родителей Придери, единственного персонажа, фигурирующего в четырех ветвях. Пуйлл, правитель Диведа, выходит из Арберта, где стоял тогда его двор, чтобы отправиться на охоту в ту часть своих владений, что известна под названием Глин Кух. Ему суждено покинуть своих спутников и встретиться лицом к лицу с королем Иного мира, с которым он должен временно вступить в соглашение. Происходит это так: увидев огромного оленя, которого преследует свора странных красноухих собак, он сам пускается по следу и, отогнав незнакомую свору, натравливает на оленя своих собственных собак. Но как только его собаки настигают оленя, перед ним вдруг возникает странного вида незнакомый охотник и упрекает его в неучтивости (pwyll буквально означает «осторожность, размышление, мудрость»). Сам же охотник представляется как Араун, король Аннувна («Великого мира», «Не-мира», «Иного мира»). В качестве компенсации за невольно нанесенное Арауну оскорбление Пуйлл соглашается занять его место в Аннувне сроком ровно на один год и один день, а по истечении этого срока встретиться с врагом Арауна Хавганом, королем другого королевства, и вызвать его на поединок. Победить Хавгана можно, ударив его лишь один раз, потому что второй удар не поразит его, а только восстановит его силы. В течение всего года Пуйлл делит ложе с женой Арауна, но соблюдает при этом строжайший обет целомудрия; в положенный срок он встречается с Хавганом и побеждает его, становясь таким образом законным и единственным правителем Аннувна. С этого дня между Пуйллом и Арауном устанавливается крепкая дружба, более того, благодаря мудрому правлению и воинской доблести, восстановившей в Аннувне мир и согласие, Пуйлл навеки обретает титул Властителя Аннувна.

Второй эпизод этой же повести начинается с описания пира, который Пуйлл дает в Арберте. Покинув пирующих, он садится на свой тронный камень (gorsedd), зная при этом, что ему суждено будет либо испытать на себе силу волшебных ударов, либо увидеть нечто необычайное. Действительно, вскоре он видит прекрасную даму, которая медленно едет верхом на великолепной белой лошади. Пуйлл посылает за нею слуг, но три попытки догнать ее терпят неудачу, несмотря на то что слуги садятся на самых быстрых коней и гонят их изо всех сил, между тем загадочная дама, как кажется со стороны, по-прежнему едет медленно. Тогда в седло садится сам Пуйлл и, устремляясь за дамой, кричит, чтобы она остановилась и подождала его. Прекрасная белая лошадь немедленно останавливается, и Пуйлл беспрепятственно подъезжает к даме. Она представляется как Рианнон и объявляет, что приехала специально, чтобы стать его женой. Проходит еще год, и вот во время брачного пира Пуйлл необдуманно обещает подарить неизвестному гостю «все, что тот пожелает». Гость, который оказывается не кем иным, как Гуаулом, отвергнутым поклонником Рианнон, требует в качестве дара невесту Пуйлла. Тому ничего не остается, как смириться, но Рианнон настаивает, чтобы свадьба с Гуаулом состоялась не раньше чем через год, что позволяет Пуйллу прибегнуть к той же хитрости и вернуть себе невесту. Пуйлл появляется на свадебном пиру переодетый нищим и ухитряется посадить своего противника в волшебный мешок, заранее полученный от Рианнон. Когда Гуаул попадает в мешок, Пуйлл сбрасывает с себя нищенские лохмотья, а его воины бросаются на мешок и начинают избивать Гуаула, оказавшегося, наверное, первой жертвой жестокой игры, известное впоследствии под названием «барсук в мешке».