Мы уже упоминали о Первой битве при Маг Туиред, которая произошла между Туата Де Дананн и Фир Болг, заселявшими Ирландию до них. Одна из центральных саг Мифологического цикла повествует о Второй битве при Маг Туиред, где противниками Туата выступают фоморы, единственные мифические существа, сопоставимые с самими Туата в таинственности и искусстве магии. Именно в этом сюжете сущность «людей богини» проявляется наиболее ясно и полно. Фоморы давали знать о своем присутствии еще во времена Партолона. В «Книге захватов Ирландии» они изображаются как однорукие и одноногие существа12. Предводителем их назван Кихол Грикенхос сын Голла («одноглазого») сына Гарба («грохота»). У фоморов было четыре корабля, и команда каждого насчитывала пятьдесят мужчин и трижды по пятьдесят женщин, причем женщины эти обладали поистине жуткой внешностью, что особенно ярко видно из описания матери Кихола – Лот. Ее распухшие губы находились на груди, у нее было четыре глаза, причем все располагались на спине, а сила ее была столь велика, что равнялась силе всего войска фоморов. По некоторым версиям, фоморы потерпели поражение в битве с Партолоном; по другим, хотя это сражение и длилось целую неделю, «ни один человек не был убит, ибо это была волшебная битва»13. Немед, возглавивший следующую группу завоевателей, также сражался с фоморами, убил двух их королей и нанес им поражение в трех битвах. Однако после смерти Немеда потомки его потерпели поражение от фоморов, во главе которых стояли Морк и Конанд, и на каждый Самайн (1 ноября) должны были отдавать им две трети всего урожая, молока и приплода. В конце концов люди Немеда решились на штурм морской крепости фоморов, башни Конанда, и даже сумели ее разрушить, однако вскоре после этого у берегов острова появился Морк с шестьюдесятью кораблями, и после кровавой бойни, которая за этим последовала, лишь один корабль с тридцатью воинами Немеда сумел ускользнуть.
Во время Первой битвы при Маг Туиред королю Туата Де Дананн, Нуаду, отрубили руку, после чего14 между воинами Туата и их женами возник спор, вправе ли Нуаду теперь быть королем. Жены считали, что, лишившись руки, Нуаду потерял и право управлять островом, и требовали передать власть их приемному сыну Бресу, или Эохайду Бресу (Эохайду Прекрасному), сыну Элаты. Отец Бреса, Элата, сын Делбаэта, был королем фоморов, а мать его, Эрью, дочь Делбаэта, принадлежала к Туата Де Дананн. На первый взгляд это предложение, которое Туата, кстати говоря, приняли, может показаться странным, если учесть, что фоморы обыкновенно изображаются в текстах как жуткие существа, настроенные враждебно ко всем, кто прибывал в Ирландию, противники Партолона и Немеда, добившиеся, чтобы потомки последнего навсегда покинули страну. В текстах, относящихся к более позднему времени, само слово «фомор» даже приобретает значение «великан», а в церковной традиции они изображаются в одном ряду с эльфами, лошадиноголовыми и прочими уродливыми существами как племя, ведущее свой род от Каина и Хама, прóклятого сына Ноя15. Однако, несмотря на это, перед своим приходом в Ирландию Племена богини Дану заключили с фоморами союз, и Балор, внук Нета, король фоморов, отдал свою дочь Этне Киану, сыну Диан Кехта. От этого брака на свет появился Луг, главный персонаж всего цикла. Когда же начался спор между мужами Племен богини и их женами о том, кому править Ирландией, жены Туата настаивали, что власть над островом должна быть отдана Бресу, сыну Элаты, потому что это укрепит их мир с фоморами.
Так Брес стал королем Ирландии, но при этом ему было поставлено условие, что он добровольно откажется от власти, если будет решено, что дела его дурны и недостойны правителя. Однако заступничество Бреса ни в коей мере не ослабило тягот, которые терпели Туата, ибо к тому времени три правителя фоморов – Индех, сын Де Домнанн, Элата, сын Делбаэта (и отец Бреса), и Тетра – обложили всю Ирландию такой данью, что ни драгоценности, ни скот, ни пища, ни самый дым из очагов Туата не были от нее свободны. Дагда, «бог друидизма», вынужден был каждый день таскать камни и копать рвы, строя крепость для Бреса, силы же его все более истощались, потому что три лучших куска из своей доли он отдавал уродливому шуту по имени Криденбел, который всячески им помыкал. Огма, самый сильный из героев Туата, тоже голодал и должен был таскать дрова для очага фоморов, но каждый раз, когда он собирал вязанки на ближних островах, море подхватывало их и уносило две трети запаса. Скупой Брес лишил Туата радости видеть подвиги своих героев и слушать чудесную музыку и пение, более того, «ножи их в ту пору не покрывались жиром, и сколько бы ни звал их король, изо ртов уж не пахло пивом». В конце концов Брес стал жертвой первой насмешки, песни поношения, которая была спета в Ирландии: «Ничего, кроме пагубы, не будешь знать ты с этого часа»; после этого Племена богини потребовали вернуть им королевство. Однако Бресу было разрешено остаться королем до конца семилетнего срока, и он использовал это время, чтобы собрать вокруг себя могучих мужей из чудесных холмов-сидов, т. е. фоморов, от Лохланна до Западных островов, чтобы напасть на Племена богини и силой подчинить их себе. «Воистину не знала Ирландия врагов страшнее и ужаснее, чем те, которых вели за собой Балор, сын Нета, и Индех, сын Де Домнанн».
Тем временем лекарь Племен богини Диан Кехт сделал для короля Нуаду серебряную руку (airgetlám), и потому стали его называть Нуаду Аргетлам (Нуаду Серебряная Рука). Позднее же Миах, сын Диан Кехта, нарастил на этой руке плоть и так исцелил Нуаду. После этого Нуаду вновь был провозглашен королем Племен богини Дану. Однажды задал он в Таре большой пир, когда вдруг привратник заметил, что к ним приближается группа незнакомых людей, во главе которой шел молодой воин, светлый обликом и статный, отмеченный знаками королевского сана. На вопрос привратника, кто он, молодой воин представился как «Луг, сын Киана, сына Диан Кехта и Этне, дочери Балора, приемный сын Таллан, дочери Магмора, короля Испании, и Эхайда Гайруха, сына Дуаха». Привратник спросил его, что он умеет, «ибо не знающий ремесла не может войти в Тару»16. «Можешь спросить меня, – сказал тот, – я плотник». Привратник ответил: «Ты нам не нужен, есть уже у нас плотник, Лухта, сын Луахайда». Тот сказал: «Спроси меня, привратник, я кузнец». Привратник ответил ему: «Есть между нами кузнец, Колум Куалленех» и т. д. В результате между ними произошел следующий диалог:
– Спроси меня, я герой.
– Ты нам не нужен. У нас уже есть герой, Огма, сын Этниу.
– Спроси меня, я арфист.
– Ты нам не нужен, ибо есть уже среди нас арфист, Абкан, сын Бикелмоса, люди трех богов из сидов дали ему его чудесную силу.
– Спроси меня, я воин.
– Ты нам не нужен…
– Спроси меня, я филид и сведущ в делах старины.
– Ты нам не нужен…
– Я чародей.
– Ты нам не нужен, есть уже у нас чародеи, да немало и магов и друидов.
– Спроси меня, я врачеватель.
– Ты нам не нужен. У нас уже есть врачеватель Диан Кехт.
– Я кравчий.
– У нас уже есть кравчий.
– Спроси меня, я могу обрабатывать металлы.
– Ты нам не нужен, у нас занят этим Кредне Керд.
Тогда тот воин заговорил вновь. «Пойди и спроси своего короля, – сказал он, – есть ли при нем человек, что искусен во всех этих ремеслах сразу. Если же найдется такой, я покину Тару».
Тогда привратник отправился в королевские покои и доложил о приходе Самильданаха, «человека всех возможных искусств», король же велел расставить перед ним доски для игры в фидхелл. Они сели играть, и всякий раз выигрывал Луг. После этого король сказал: «Его следует пропустить, ибо до сей поры равный ему не приходил к воротам этой крепости». Привратник пропустил Луга, тот вошел и сразу сел на место мудреца, «ибо и вправду был он сведущ во всяком искусстве». Выступил тогда вперед Огма и бросил ему свой вызов. Метнул Огма такой камень, что потребовалось бы четырежды по двадцать бычьих упряжек, чтобы сдвинуть его с того места, куда он упал. Луг же снова бросил его во двор Тары, так что камень точно лег на прежнее место. Тогда король потребовал, чтобы он сыграл для собравшихся на арфе. Луг сыграл три волшебные мелодии, которые сначала погрузили их в сон, а потом заставили смеяться и плакать. Видя все это, Нуаду сообразил, что Самильданах способен помочь им освободиться от ига фоморов, и предложил Лугу на время поменяться с ним местами. «Сел тогда воин на королевское место, и сам Нуаду вставал перед ним до исхода тринадцати дней».
