Решение вопросов о генерации сознания мозгом позволит сменить направление анализа и задаться вопросом о собственной активности сознания и о возможном обратном влиянии сознания на мозг и на поведение. А ответ на этот вопрос — вопрос о влиянии сознания на поведение — позволит составить более полное представление о динамике взаимодействия мозга и сознания.
Более полное представление об этой динамике, в свою очередь, может открыть путь для ответа на вопрос о механизмах порождения сознания мозгом, а также о том, почему вообще существует сознание, почему функционирование мозга сопровождается субъективным опытом. Эти вопросы составляют так называемую трудную проблему сознания (термин, придуманный Д.Чалмерсом в 1993 г.[70]), и логичным было бы завершить этой темой обсуждение проблемы «сознание — тело». Если и эта часть данной проблемы окажется посильной, то все основные задачи, связанные с ней, будут решены.
Вопросы, собранные под рубрикой «проблема „сознание — тело“», выше были представлены в определенной последовательности и зависимости друг от друга — и в определенной зависимости от тех или иных решений предшествующих вопросов. Это, однако, было сделано в дидактических целях, а также в плане предвосхищения последующего изложения. В действительности эти вопросы можно задавать в любом порядке, и они могут задаваться независимо друг от друга. Вместе с тем предложенный порядок может оказаться наилучшим в том плане, что именно он, когда начинают с самых легких вопросов, позволяет надеяться на решение труднейших из них, а значит, и на полное, насколько это вообще возможно, решение проблемы «сознание — тело».
Итак, сейчас нам предстоит обсудить вопросы, указующие на серию шагов решения проблемы «сознание — тело» (для логического упорядочения я чуть изменю их последовательность): 1) Является ли сознание физическим? 2) Порождает ли мозг сознание, и если он действительно порождает его, то 3) каким образом? 4) Супервентно ли сознание на мозге? 5) Может ли сознание каузальным образом влиять на самого себя? 6) Влияет ли сознание на поведение? 7) Почему функционирование мозга сопровождается сознанием?
2
Мы начинаем с вопроса, является ли сознание физическим. Но мы уже подробно обсуждали его. Физическое должно пониматься как то, что может быть дано в публичном опыте, а ментальное — как приватное. Это мы вообще берем здесь за аксиому. Однако можно было бы сказать, что сами по себе различия не накладывают запрета на тождество (Утренняя звезда отлична от Вечерней звезды, но это тем не менее одна и та же планета), и поэтому ментальное все же может быть де-факто тождественно физическому. Между тем ранее мы уже показали, что этот тезис не может быть верифицирован.
Из неверифицируемости тезиса о тождестве ментального (квалитативных состояний) и физического (нейронных состояний или процессов в мозге) мы сделали вывод о несостоятельности тезиса тождества и тезиса, что сознание как совокупность квалитативных состояний является чем-то физическим. Однако наш способ доказательства нефизической природы сознания мог бы натолкнуться на критику такого рода, что используемый нами принцип верификации давно уже дискредитирован философией и не имеет никакой силы.
Поэтому, чтобы быть уверенными в правильности сделанных выводов, надо посмотреть, насколько весомы эти утверждения и действительно ли принцип верификации не может быть надежным инструментом при решении определенного рода вопросов. Говоря о верификации, мы подразумеваем возможность наглядного представления тех положений дел, о которых идет речь в некоей пропозиции, причем это представление не должно совпадать с наглядными представлениями положений дел, связанных с другими пропозициями, от которых, по предположению, отлична данная пропозиция. Верификация требуется для того, чтобы такую пропозицию можно было считать хотя бы возможно истинной. Трудно понять, как можно избежать этого требования. Ведь оно вытекает из самой природы истины. Если истинность — это определенная характеристика пропозиций, указывающая на то, что они отображают реальное положение дел, то отсутствие отображаемых предметов — о котором свидетельствует невозможность наглядно представить последние (предметы как единичные сущности могут быть даны только в наглядном представлении, в опыте; мы не можем поверить во внеопытные предметы, так как наша вера функционирует так, что она рождается только в сфере опыта) — автоматически делает их неистинными. В общем, принципиальная невозможность наглядного представления положений дел (не связанная с ограниченностью наших когнитивных способностей), выражаемых в той или иной пропозиции, означает либо то, что соответствующие пропозиции ничего не значат, т. е. бессмысленны, либо то, что отображаемые ими положения дел вообще не могут существовать, а невозможность существования этих положений дел означает необходимую ложность подобных пропозиций.
Проблема, однако, в том, что не совсем ясно, как пользоваться этим принципом в случае положений, наглядность которых не может быть чем-то непосредственным. Здесь нужна какая-то формализация принципа верификации. Можно ли, к примеру, сказать, что какое-то положение верифицируемо, если и только если его можно вывести из некоего набора опытных положений наблюдения? Приняв такую трактовку, мы не сможем ничего сказать о верифицируемости общих утверждений, таких как положение «каждое событие имеет причину», так как мы не располагаем соответствующим набором наблюдений (вывод о его верифицируемости будет проходить лишь при полном перечислении событий, но такое перечисление может оказаться невозможным). А это может подорвать сам принцип верификации, выдвигавшийся во многом для того, чтобы отсечь положения естествознания, такие как закон причинности, от бессмысленных метафизических утверждений.
Отвечая на эти вопросы, сторонники принципа верификации проводили различие между сильной и слабой верификацией[71]. Сильная верификация имеет место как раз тогда, когда утверждение может быть дедуцировано из конечного набора положений наблюдения. К примеру, мое утверждение, что в этой комнате кто-то что-то делает, сильно верифицируемо, так как оно может быть тривиальным следствием наблюдаемых фактов. И именно схема сильной верификации неприменима к общим тезисам. Что же касается слабой верификации, то она требует лишь того, чтобы верифицируемое утверждение вносило какие-то наглядные изменения в ожидаемый ход событий. С этой точки зрения принцип «каждое событие имеет причину» (и другие общие утверждения) оказывается в полной мере верифицируемым: без допущения этого принципа я не могу ожидать, что мне удастся находить устойчивые корреляты у событий, а с его допущением я ожидаю этого. Проблема, однако, в том, что, как утверждается, было показано, что слабый принцип верификации слаб до такой степени, что верифицируемой оказывается вообще любая пропозиция. Если так, то принцип верификации действительно не работает и не может иметь никакой ценности для аргументов.
Чтобы понять, насколько все это серьезно, рассмотрим только что упомянутое доказательство верифицируемости любой пропозиции. Оно было предложено еще И. Берлином и А. Черчем[72], а одна из его последних версий выдвинута Скоттом Сомсом, текстом которого[73] я чуть позже и воспользуюсь.
Доказательство Сомса довольно сложно, но начиналось все с простых соображений. Идея слабой верифицируемости была четко сформулирована Алфредом Айером в книге «Язык, истина и логика» (1936). Пропозиция слабо верифицируема, когда из нее «в сочетании с другими посылками могут быть дедуцируемы некоторые опытные пропозиции [положения наблюдения], без того, чтобы их можно было дедуцировать из одних этих посылок»[74]. И. Берлин, однако, заметил, что если О — положение наблюдения, то, каким бы ни было положение S, О следует из конъюнкции S и S О, не следуя из одного лишь положения S → О[75]. Айер, впрочем, нашел, как ответить на это возражение. Он провел различие между прямо и косвенно верифицируемыми положениями. Положение прямо верифицируемо, «либо если оно само по себе является положением наблюдения, или же таково, что в сочетании с одним или несколькими положениями наблюдения оно влечет по меньшей мере одно положение наблюдения, которое не может быть дедуцировано из одних лишь этих других посылок»[76]. Положение косвенно верифицируемо, «во-первых, если в сочетании с рядом других посылок оно влечет по крайней мере одно прямо верифицируемое положение, которое не может быть дедуцировано только из этих других посылок; и, во-вторых, если эти другие посылки не содержат каких-либо положений, не являющихся аналитическими, прямо верифицируемыми или такими, относительно которых можно независимо установить, что они являются косвенно верифицируемыми»[77].
