- Но ведь он поправится, миссис Уэйзи... Ирен, - Сидней протянул к ней ладонь, но так как этот жест остался ею незамеченным, уронил руку себе на колено.

- Выпей еще чашку кофе, - произнесла она после короткого молчания, во время которого обдумывала его слова. - Сегодня, Сидней, я хочу, чтобы ты помог мне справиться с одной из самых, пожалуй, трудных задач... а именно... накормить его завтраком... понимаешь, сам он есть отказывается...

Отголоски предупреждений Ванса и мрачные подозрения вихрем пронеслись у Сиднея в голове.

- В этот раз я все сделаю сама, но если ты будешь время от времени помогать ему... разжевывать и проглатывать небольшие кусочки... это уже будет хорошее начало...

Сидней кивнул и постарался придать себе уверенный вид.

- Я знаю, что ты не брезгливый, - продолжала Ирен. - И еще знаю, что ты жестоко пострадал а потому способен понять тех, кого жизнь тоже не пощадила.

Она встала, и Сидней последовал за ней вверх по лестнице.

- Вам не обязательно подниматься так медленно, - сказал Сидней, дыша ей в затылок. - Не настолько уж я плох.

- В любом случае, спешить нам некуда, Сидней. В этом доме не заведено какого-то строгого распорядка.

На верхней площадке лестницы их захлестнула оранжевая волна солнечного света. Дверь в комнату Гарета была широко открыта, но портьера из штофа скрывала внутренность помещения от глаз. Миссис Уэйзи отбросила ее назад и жестом пригласила Сидней войти первым.

Гарет сидел в том же кресле, что и накануне. Однако, на этот раз его волосы были с особой тщательностью причесаны, и на нем был пиджак с новеньким галстуком. В правой руке у него была свежесрезанная белая осенняя роза, которую он держал явно по чьему-то настоянию, и от которой ему не терпелось избавиться. Миссис Уэйзи взяла у него из пальцев цветок и поцеловала его в губы.

- Ты ведь помнишь нашего хорошего друга Сиднея, милый?

Гарет утвердительно кивнул.

Человек лет тридцати вошел в комнату, неся в руках тяжелый поднос, который он водрузил на столике перед Гаретом, в ответ на что тот вначале пробуравил его взглядом, а затем выразил лицом властное и презрительное распоряжение уйти прочь. Слуга удалился, не произнеся ни слова.

Ирен и Сидней сели рядом, и если бы кто-то в эту минуту заглянул в комнату за колышущуюся от сквозняка портьеру, то он бы мог подумать, что они ожидают начала торжественной службы.

- Я уверена, Гарет, - нарушила молчание миссис Уэйзи, - что ты будешь очень доволен Сиднеем. Я это чувствую, милый.

Гарет перевел взгляд своих больших, блестящих глаз на нового "товарища".

- Гарей, - заговорил Сидней, и голос его от напряжения зазвучал басом, - хоть меня и не было долгое время, и у обоих у нас случились в жизни перемены... Он осекся, потому что эмоции переполняли его. - Я сделаю для тебя все, что только смогу, ты это знаешь, - закончил он, собрав силы.

Гарет отвернулся от обоих посетителей.

- Приступим к твоему завтраку, - Сказала миссис Уэйзи тоже дрожащим голосом, глядя при этом не на сына, а на лежавший под ногами ковер. Когда же она подняла глаза на Гарета, то увидела, что тот яростно замотал головой, и левой рукой рванул в бок, наполовину стащив с шеи, свой безупречно повязанный галстук.

- Но ты должен есть, милый... иначе совсем ослабнешь...так что если будешь сегодня умницей, мистер Де Лейкс поможет тебе и с другими вещами... Видишь какой он добрый и замечательный! Он понимает нашу проблему, милый, и кроме того... Его тоже не обошли стороной... жизненные трудности...

В это мгновение у Сиднея по позвоночнику пробежал мороз, ибо юноша закричал, как кричит дикое животное, которое почувствовало, как пуля вскользь задела ему череп.

Миссис Уэйзи закрыла глаза.

- Тебе необходимо питаться и ты будешь есть, - немного помолчав произнесла мать и встала.

Юноша отрицательно замотал головой, которая в эту минуту показалась Сиднею головою какого-то зверя, ибо желтая копна его волос очень походила на гриву лесного животного.

- Мы не станем на тебя ее надевать, любимый, если ты добровольно согласишься поесть.

Еще один дикий вопль разодрал горло юноши, и все вены и артерии на его шее вздулись, отчетливо проступив из-под кожи.

Ирен позвонила, и ждавший снаружи слуга вернулся в комнату принеся с собой что-то вроде смирительной рубашки, которую он быстро и умело нацепил на Гарета.

Сидней почувствовал что теряет сознание: из подмышек у него, как это бывало в тюрьме, заструился ледяной пот. Однако он твердо решил выстоять до конца, чтобы не возвращаться к Вансу провалив все дело, и кроме того, Сидней хотел так или иначе быть рядом с этим странным, нездоровым юношей, который отказывался едой поддерживать в себе жизненные силы.

- Всего один кусочек хлеба, не больше, милый... Одну крошечку, вот, из моих рук...

Миссис Уэйзи умелым движением разжала сыну рот, сунула ему на язык кусок хлеба и насильно закрыла челюсти.

- Жуй, Гарет... жуй!

Гарет, истекая слюной, с величайшим трудом попробовал прожевать мякиш, и взгляд его вытаращенных и полных ужаса глаз переметнулся на Сиднея.

Внезапно он энергично закивал головой на нового "помощника".

- Хочешь, чтобы Сидней тебя покормил?

Глаза Гарета выразительно расширились.

- Думаю, он хочет, чтобы его кормил ты, - заключила миссис Уэйзи, повернувшись к Сиднею.

Сидней встал, и взглядом ища у матери Гарета поддержки или подсказок, поднес кусок хлеба ко рту юноши. Тот взял пищу у него из рук и прожевал.

- Может быть еще? - осведомилась миссис Уэйзи еле слышным голосом, который был даже тише, чем шепот.

Но Сидней уже положил Гарету в рот второй кусочек. Юноше прожевал и проглотил и его. Прилежно повторяя эти действия, Сидней вскоре скормил ему весь ломоть хлеба.

Но как только Сидней собрался убрать руку, юноша поймал ртом его средний и указательный пальцы и зажал их в оскаленных зубах. Миссис Уэйзи сейчас же бросилась к сыну, однако Гарет, как видно, не собирался укусить Сиднея или сделать ему больно, а просто держал его пальцы нежной хваткой у себя во рту.

Видя, как спокойно и доброжелательно Сидней отреагировал на эту выходку, миссис Уэйзи не стала ничего делать. Она лишь дожидалась конца этой сцены, так смиренно и тихо, словно застала их двоих за молитвой.

Потом, так же неожиданно, Гарет выпустил из зубов пальцы Сиднея и новый "товарищ" подался назад и сел на стул, который Ирен расторопно поставила ему поближе.

Миссис Уэйзи принялась усердно вытирать Гарету рот от слюней и крошек.

Она, казалось, не решалась посмотреть на Сиднея. Но вот она оторвалась от "подопечного", и сделав несколько шагов к "помощнику больного", сказала почти нараспев: "Тебе просто цены нет... Если ты останешься, это будет настоящее счастье... Я и не мечтала о том, что у нас в доме появится такой человек как ты... Я буду твоей вечной должницей".

Мать Гарета вышла из комнаты и осталась ждать снаружи, за колышущейся портьерой. Оттуда послышались ее всхлипы, но Сидней почти не обратил на них внимания, ибо тем временем Гарет устремил на своего нового товарища такой жадный и требовательный взгляд, что тот, не замечая счастливых стенаний матери, подошел к юноше и быстро склонившись над ним и поцеловал его в губы, тотчас получив ответный поцелуй.

Вниз по бесконечным ступенькам Сидней спускался ужасно медленно. Ирен Уэйзи ждала его у подножья лестницы, положив левую руку, на которой красовался огромный желтый камень, на старинную опору перил.

- Милый, ты выглядишь безумно уставшим. Голос ее опять звучал жестко и суховато. Но видя, что она проявляет о нем искреннюю заботу и беспокойство, Сидней почувствовал легкость и умиротворение.

- Это скорее не усталость... а счастье, - ответил он ей.

Мать Гарета на секунду задумалась над его словами, а потом ответила: "у тебя есть для этого все причины".