Миссис Уэйзи не заставила себя долго ждать, потому как вопреки слухам она оказалась вовсе не зазнавшейся от важности особой, да и разговоры о ее богатстве, поводом для которых служил гигантский особняк, тоже на самом деле были далекими от истины. Скорее наоборот - над ней всерьез нависла угроза изъятия заложенной собственности за долги, и несчастье, произошедшее с Гаретом, заставило ее переосмыслить тот факт, что хотя в прошлом она вечно бранила сына за не взрослый характер, однако (как выяснилось потом, когда он перестал быть собой) именно он держал в порядке все бухгалтерские книги и препятствовал полному краху ее дел и банкротству.

Мать Гарета говорила с Сиднеем безо всякого чувства неловкости, совершенно не смущаясь его прошлого, и с ее стороны не последовало ни единого намека или упоминания о том, где он провел последние четыре с лишним года, и Сиднею даже подумалось, что поглощенная совершенно иными мыслями и воспоминаниями, она могла и не знать, что он сидел в тюрьме. Поэтому, в самом начале собеседования, он сам настаивал на том, чтобы все ей рассказать.

- Доктор Ульрик уже сообщил мне все, что мне нужно о вас знать, - решительно заявила миссис Уэйзи, исключив таким образом любое дальнейшее обсуждение данного предмета.

Она оказалась гораздо моложе, чем ожидал Сидней, и ей точно еще не было сорока. Ее светлые волосы смотрелись нисколько не тронутыми сединой, по крайней мере, в приглушенном свете в стенах старого особняка; ее кожа имела приятный кремовый оттенок, и единственной чертой, режущей глаз, были руки, носившие следы тяжелой работы, так что казалось, что несмотря прислугу в доме, хозяйка сама мыла за собой тарелки и скребла полы.

Из ее слов Сидней заключил, что она осталась вполне им довольна, однако, несмотря на то, что она постоянно говорила о Гарете и рассказывала о том, как они ездили к знаменитым специалистам в Нью-Йорк и Чикаго, сетуя как это дорого, ему показалось, что она собирается с минуты на минуту отпустить его на сегодня домой, так и не дав ему взглянуть на "подопечного".

- Могу я прямо сейчас увидеть Гарета, миссис Уэйзи? - перешел он, наконец, к делу.

Такой вопрос слегка ее огорчил, или, правильнее сказать, задел за больное. Но с другой стороны Сидней опасался, что хоть его и нанимают для Гарета, однако -- кто знает? -- может быть вообще не будут к нему пускать.

В итоге миссис Уэйзи кивнула и позвонила в колокольчик. Вошла девушка, встретившая его у парадной двери, и хозяйка обратилась к ней так тихо, чтобы Сидней по возможности их не услышал.

- Гарет одет?... Он уже что-нибудь ел? Хорошо... Иди к нему и передай, что я сейчас поднимусь вместе с этим юношей.

- Не хотите ли пока чего-нибудь выпить? - предложила хозяйка Сиднею. Тот отрицательно покачал головой.

У Сиднея почему-то возникло такое чувство, что они находятся на железнодорожной станции и ждут чьего-то приезда. Однако он знал, что на самом деле миссис Уэйзи просто выигрывала время.

- Жизнь сурова, мистер Де Лейкс... Впрочем, вам это и без меня известно.

Это был единственный с ее стороны намек на то, что она учла и тщательно взвесила факт, что он побывал в "трудном положении" - как говорили в их деревне о тех, кто угодил в тюрьму или забеременел не будучи замужем.

- Я больше всего на свете хочу получить эту работу, - громко признался Сидней.

Миссис Уэйзи взглянула на него так удивленно, словно он заговорил на древнегреческом.

- Я была вполне настроена вас взять еще до нашей встречи, - ответила она. - Доктор Ульрик рекомендовал вас как никого другого.

Едва она это сказала, как снова вошла девушка и кивнула головой хозяйке. Миссис Уэйзи поднялась и попросила Сиднея позволить ей пойти первой.

Сидней оказался не готов к подъему по такому длинному лестничному пролету. В то время как миссис Уэйзи, казалось, совсем не замечала ступенек, ему приходилось периодически останавливаться.

- У меня в боку покалывает, когда поднимаюсь по лестнице или быстро иду, - объяснил он свою медлительность.

- Вам бы надо показаться с этим доктору Ульрику, - заметила хозяйка, видя, как он запыхался. - С Гаретом, конечно, он никак не сумел помочь, но с другой стороны, и ни один специалист тоже.

- Мистер Де Лейкс, я должна вас попросить об одной вещи..., - миссис Уэйзи обернулась к гостю. - Пожалуйста, не проявляйте при Гарете никаких сильных эмоций на лице... Постарайтесь сохранять непроницаемый вид покерного игрока... он тяжело переносит присутствие посторонних.. А теперь, мы очень тихо зайдем и взглянем на него, потому что я хочу, чтобы именно вы стали его... (она замялась, подбирая слово, и Сиднею подумалось, что она сейчас скажет сиделкой) товарищем. Я хочу, чтобы эту должность непременно заняли вы, сэр, и, надеюсь, вы это понимаете.

Миссис Уэйзи постучала в дверь и громко позвала с нотой благоговейного страха в голосе: "Это мама, Гарет... можно нам войти?... со мной один молодой человек, он пришел тебя проведать..."

В этот миг Сиднея пробрала дрожь ужаса, потому что ему вспомнилось, какое у него самого всегда было чувство, когда Ванс приходил навещать его в тюрьме.

-Заходите, - раздался довольно низкий, но при этом почти ребяческий голос.

Тогда миссис Уэйзи отворила большую дверь молочно-белого цвета и на мгновение оба они задержались на пороге, откуда их взгляду открылось просторное, тускло освещенное помещение.

Юноша лет двадцати сидел в высоком, изготовленном на заказ кресле, сложив руки на коленях. И если выражение его глаз и поддавалось какому-то описанию, то это была стеклянная неподвижность. Но как только он заметил брата Ванса, его рот судорожно задвигался.

- Это Сидней Де Лейкс, Гарет, и теперь он останется с нами. Конечно, если ты сам этого захочешь, милый...

Миссис Уэйзи можно сказать толкнула Сиднея в сторону сына.

- Доброе утро, Гарет, - гортанно произнес Сидней, приподняв руку юноши -- тяжелую, словно из сырого песка -- которая мертвым грузом лежала у того на колене. Несколько секунд подержав его кисть в ладонях, Сидней отпустил руку Гарета и она вновь безжизненно рухнула вниз.

- Видите ли, мэм, я уже знаком с вашим сыном. И довольно давно, - принялся было объяснять Сидней, но вид изумления и растерянности, выразившийся на лице матери, исключил любые дальнейшие рассказы.

- И я надеюсь, мы опять станем хорошими друзьями, Гарет, - вымолвил соискатель, но так как он произнес эти слова, глядя на миссис Уэйзи, та мягко коснулась пальцами его лица и повернула его голову к сыну.

- У меня совсем вылетело из памяти, что вы, мальчики, знакомы! - воскликнула Ирен, видя как юноши не сводят друг с друга глаз. От смущения и удивления голос ее задрожал.

- Что до меня, - продолжала она очень мягко, почти молитвенно, - я счастлива, что мистер Де Лейкс согласился остаться с нами, и по выражению твоего лица, Гарет, я вижу, что ты тоже... Сейчас, - добавила миссис Уэйзи, нервничая еще сильнее при виде того, как они самозабвенно поглощают друг в друга взглядами, - мы зашли просто зашли пожелать тебе доброго утра, Гарет, милый, и нам нужно будет заняться всеми необходимыми приготовлениями.

- Салотоп знает, что ты на воле, Сидней? - неожиданно полюбопытствовал юный инвалид отчетливым и громким голосом, в котором слышались почти угрожающие нотки.

Сидней замялся, но только на секунду. "Кажись, уже все в курсе, Гарей".

- Остальные не в счет Сид, ты сам знаешь. Главное он...

- Ну все, милый, мы не будем тебя больше утомлять, - вмешалась миссис Уэйзи в своей обычной прохладно-покровительственной манере, и, наклонившись к сыну, поцеловала его.

-Мама, - в голосе "подопечного" Сиднея послышался панический испуг, - его ведь не мог подослать салотоп, правда?

- Ни в коем случае. Мистер Де Лейкс пришел исключительно по собственному желанию, милый... Потому что он знал тебя раньше, понимаешь -- и как только это вылетело у меня из памяти -- и теперь захотел снова быть с тобой.