В утро после нашего прибытия в гавань Святок главный штурман, мистер Паттерсон, взял лодки и (хотя пора была несколько ранняя) отправился на поиски тюленей, оставив капитана и юного его родственника на одном месте бесплодной земли к западу, ибо у них было некоторое дело, о котором в точности я не мог ничего разузнать, что‑то касавшееся внутренней части острова. Капитан Гай взял с собой бутылку, в которой было какое‑то запечатанное письмо, и направился с того места, где его высадили на берег, к одному из высочайших находившихся там утесов. Вполне вероятно, что намерением его было оставить письмо на этой высоте для какого‑нибудь судна, которое, как он ожидал, должно было прийти после него. Как только мы потеряли его из виду, мы направили наше крейсерование (Питерс и я, мы были в лодке штурмана) вкруг побережья, высматривая тюленей. Этим мы были заняты недели три и осмотрели с большим тщанием каждый уголок и закоулок не только на земле Кергелена, но и на нескольких небольших островах по соседству. Труды наши, однако, не были увенчаны каким‑либо значительным успехом. Мы видели очень много пушных тюленей, но они были чрезвычайно боязливы, и с самыми великими усилиями мы смогли добыть лишь триста пятьдесят шкур всего‑навсего. Морские слоны были в изобилии, особенно на западном побережье острова, но из них мы убили лишь два десятка, и это с большим трудом. На меньших островах мы нашли значительное число мохнатых тюленей, но не тревожили их. Мы вернулись на шхуну одиннадцатого, где нашли капитана Гая и его племянника, который рассказал нам всякие ужасы о внутренней части острова, изобразив его как одну из самых угрюмых и совершенно бесплодных стран, какие только есть в мире. Они оставались на острове две ночи благодаря некоторому недоразумению со вторым штурманом касательно посылки малого гребного судна со шхуны, дабы взять их.

Двенадцатого мы отплыли из гавани Святок, возвращаясь по нашему пути к западу и оставляя остров Мариона, один из островов группы Крозэ, с левой стороны судна. Потом мы миновали остров Принца Эдуарда, оставляя его тоже влево; затем, правя более на север, через пятнадцать дней мы достигли островов Тристан‑да‑Кунья, на 37°8′ южной широты и 12°8′ западной долготы.

Эта группа, так хорошо известная теперь и состоящая из трех круговых островов, была впервые открыта португальцами, а позднее ее посетили голландцы в 1643 году и французы в 1767-м. Три острова вместе составляют треугольник и отстоят один от другого приблизительно на десять миль, оставляя между собою открытые широкие проходы. Местность на всех них очень возвышенная, особенно на так называемом острове Тристан‑да‑Кунья. Это самый большой из всех, он имеет пятнадцать миль в окружности и настолько возвышен, что в ясную погоду его можно видеть на расстоянии восьмидесяти‑девяноста миль. Часть местности к северу поднимается более чем на тысячу футов перпендикулярно морю.

Плоскогорье на этой вышине простирается назад приблизительно к середине острова, и от этого плоскогорья поднимается возвышенный конус, подобный верхушке Тенерифе. Нижняя часть этого конуса покрыта деревьями значительных размеров, но верхняя часть являет из себя обнаженную скалу, обыкновенно скрытую облаками и покрытую снегом в продолжение большей части года. Вокруг острова нет отмелей или других опасностей, ибо берег удивительно приглубый и вода глубока. На северо‑западной стороне есть залив с отлогим берегом черного песка, где легко причалить лодке, если только дует южный ветер. Здесь можно достать превосходную воду в большом количестве, а также ловить треску и другую рыбу багром и на удочку.

Следующий по величине остров и самый западный из группы, это так называемый Неприступный. Его точное положение 37°17′ южной широты и 12°24′ восточной долготы. Он имеет семь или восемь миль в окружности и со всех сторон являет лик неприступный и крутой. Его вершина совершенно плоская, и вся местность бесплодна, ибо на ней ничего не растет, кроме нескольких хилых кустарников.

Соловьиный остров, самый маленький и самый южный, находится на 37°26′ южной широты и 12°21′ западной долготы. На уровне его южной оконечности есть высокий риф из скалистых островков; несколько подобных же островков видны к северо‑востоку. Почва неровная и бесплодная, и глубокая долина отчасти разделяет его.

Берега этих окрестных островов в надлежащую пору года изобилуют морскими львами, морскими слонами, волосатыми и пушными тюленями, вместе с большим разнообразием океанских птиц. Киты также часто встречаются поблизости. Благодаря той легкости, с которой ловили здесь раньше зверей, группа этих островов была много посещаема со времени ее открытия. Голландцы и французы бывали здесь в очень ранний период. В 1790 году капитан Паттен корабля «Промышленность» из Филадельфии пристал к острову Тристан‑да‑Кунья. где он оставался семь месяцев (от августа 1790 до апреля 1791) для собирания тюленьих шкур. За это время он собрал не менее чем пять тысяч шестьсот штук и говорил, что без труда в три недели нагрузил бы огромный корабль жиром. Когда он прибыл туда, там не было четвероногих, за исключением нескольких диких коз; теперь остров изобилует всеми нашими лучшими домашними животными, которые постепенно были привозимы мореплавателями.

Я предполагаю, что немного спустя после посещения капитана Паттена капитан американского брига «Бэтси», Колькун, пристал к самому большому острову для подкрепления. Он насадил лук, картофель, капусту и много других овощей, которые теперь находятся там в большом количестве.

В 1811 году некий капитан Гэйвуд посетил Тристан. Он встретил здесь трех американцев, которые обитали на островах для изготовления тюленьих шкур и масла. Имя одного из них было Джонатан Ламберт, и он называл себя повелителем страны. Он расчистил и обработал около шестидесяти акров земли и направил все свое внимание на разведение кофейного дерева и сахарного тростника, которыми снабдил его американский посол из Рио‑де‑Жанейро. Под конец это поселение, однако, было оставлено, и в 1817 году острова были взяты британским правительством, которое для этой цели послало отряд с мыса Доброй Надежды. Однако англичане не продержались здесь долго; но, после того как страна была очищена как британское владение, две‑три английские семьи поселились здесь независимо от правительства. Двадцать пятого марта 1824 года «Бервик» капитана Джеффри, выехавший из Лондона к Вандименовой земле, прибыл в это место, где он нашел англичанина по имени Глэсс, бывшего ранее капралом британской артиллерии. Он притязал на титул главного губернатора и имел под своим ведением двадцать одного мужчину и трех женщин. Он дал очень благоприятный отчет о здоровых свойствах климата и плодородии почвы. Население занималось главным образом собиранием тюленьих шкур и жира морских слонов, этим они торговали с мысом Доброй Надежды, ибо Глэсс имел небольшую шхуну. Во время нашего прибытия губернатор еще находился там, но его маленькая община разрослась, на Тристане было пятьдесят шесть человек, не считая небольшого поселка из семи человек на Соловьином острове. Нам нетрудно было достать всевозможного рода запасы, в которых мы нуждались, – там были овцы, свиньи, телята, кролики, домашняя птица, козы, всякая рыба и овощи, в большом изобилии. Бросив якорь совсем вблизи большого острова, на восемнадцати саженях, мы взяли на борт все, что нам было нужно, без какого‑либо затруднения. Капитан Гай купил также у Глэсса пятьсот тюленьих шкур и немного слоновой кости. Мы пробыли здесь неделю, в продолжение которой преобладали ветры с севера и запада и погода была несколько туманная. Пятого ноября мы отплыли к юго‑западу с целью окончательно расследовать группу островов, называемую Аврора, относительно существования каковой было много различествующих мнений.

Говорят, острова эти были открыты с 1762 года командиром корабля «Аврора». В 1790 капитан Мануэль де Оярвидо на корабле «Принцесса», принадлежавшем Королевской компании Филиппинских островов, проплыл, как он утверждал, прямо среди них. В 1794 году испанский корвет «Дерзновенный» отплыл с целью определить их точное положение, и в одном отчете, напечатанном Королевским гидрографическим обществом в Мадриде в 1809 году, в следующих словах говорится об этой экспедиции: «Корвет «Дерзновенный» сделал все нужные наблюдения, находясь в непосредственной близости с двадцать первого по двадцать седьмое января, и вымерил хронометром различие долгот между этими островами и портом Соледад на Малуинах. Островов этих три; они приблизительно на одном меридиане, средний скорее ниже, а другие два можно видеть на расстоянии девяти лиг». Наблюдения, сделанные на борту «Дерзновенного», дают следующие указания относительно точного положения каждого острова. Самый северный остров находится на 52°37′24″ южной широты, 47°43′15″ западной долготы, средний остров на 53°2′40″ южной широты, 47°55′15″ западной долготы; а самый южный на 53°15′22″ южной широты, 47°57′15″ западной долготы.