Осталось воткнуть куда-нибудь эти озорные стишата, а если не получится, засунуть их себе в задницу. А пока они должны были пролиться бальзамом на Вольдемара Хабловски – не на толстый зад неудачливого мытищинского литератора, а на его пропитавшуюся кислятиной больную, как и у Геныча, гуттаперчевую душу. Некоторым странно будет услышать, но иногда письмо из Мурома в Мытищи ковыляет более двух недель, хотя даже по меркам тесноватой Европы от Мурома до Мытищ-грязищ рукой подать. В письмах Володенька продолжал буквально рыдать горючими эпистолярными слезами.
Салют, mein Herz!
Дела идут не так, как нам хотелось бы. Насчет «Ад маргинем». Никак не могу туда наведаться. Да и, пожалуй, не время сейчас. У них в данный момент происходит тяжба из-за В.Сорокина: с одной стороны, его в порнографии обвиняют; с другой, он сам на пару с главным редактором кому-то там инкриминирует нарушение авторских прав. Короче, идёт крутой пиар – хотя при чём тут он?
А я истекаю потом в своем эскалаторном трюме. Духота ужасная, как в песне «Раскинулось море широко». Купался в речке в отличие от тебя, муромского «руссоиста», всего два раза – рискованное это занятие. В акватории Москвы-реки прямо-таки смертельное – это тебе не озеро Кривое и тем более не Свято! Но всё же лето лучше, чем зима (очень свежая мысль!), потому как пар костей не ломит, а женщины, пользуясь случаем, раздеваются до невозможных пределов. Глядя на аппетитные прелести, рехнуться можно. И это не пустые слова. Представь себе, с каким удовольствием пару разочков оттянулся на стороне, и работаю над тем, чтобы с окончанием лета удовольствие не кончилось.
Жизнь, к сожалению, дорожает – и так стремительно, что оборачивается семейными скандалами. Приходится отдавать практически всю зарплату, а с заначкой возникла напряжёнка. В одной редакции распустили персонал на отпуск, в другой поменялся редактор, а вместе с ним и требования к материалу. Пустился искать другие вакансии, но с этим делом непроханже – предложений раз два и обчёлся. С достойной оплатой тоже трудности: во-первых, целый месяц жди, пока начислят; во-вторых, собирать по сусекам – набегаешься.
Такие вот пироги. Поэтому я временами в тоске.
У меня лазерный принтер с придурью: WINDOWS не воспринимает – не хватает оперативной памяти (чудеса!), а в «Лексиконе» печатает без проблем. Можно новый купить без хлопот, но всё как-то недосуг – время летит, и непредвиденные обстоятельства.
Тут вот у меня мобильник свистнули на Киевском вокзале: разговаривал в толпе, сунул в сумку – и нет его. Пять минут. И это мне влетело в копеечку – два с лишним куска плюс потерянное время. Сначала сим-карту восстанавливал, затем аппарат купил с рук на том же Киевском вокзале. Трубка хорошая, но заблокирована на MTS. Вот я и крутился то с одним, то с другим. Но теперь, слава Богу, всё в порядке – даже номер прежний.
Суета сует. Физкультурой времени нет заниматься, но только тогда хорошо себя чувствую, когда делаю пробежку до леса и обратно. Плохо, что урывками. Бродишь целый день по жаре, придёшь домой, пожрёшь – с полным-то брюхом, конечно, никуда неохота бежать, рукой пошевелить лень. И думаешь: туда сегодня не успел, сюда опоздал – и т.д. и т.п.
А ты молодец. Для меня это подвиг – подняться в 4.40 утра и месить муромскую грязь в кромешной тьме. Девять-десять километров для мужика за пятьдесят – это вам не хрен собачий. Преклоняюсь. Пока есть возможность, надо держаться. И в литературе тоже.
Спешу тебя успокоить насчет «Авторского Двора», хотя бы частично. Рукописи я оттуда забрал. Сомнение вызывает вещь, посвященная битлам. Я всё твое завернул в целлофан и закинул на антресоли. Проверить, там ли она в куче, просто лень. В отношении дискет не было разговоров, поэтому я их не востребовал. Но это можно исправить.
Да, «Авторский Двор» по-прежнему жив – был по крайней мере ещё недавно. Владимир Соломонович имел беседу с Тамарой Олеговной. Она не такая дура, чтобы заниматься провальным бизнесом: не идут рукописи – переключилась, кажется, на кадры. Сидит там же на пятом этаже.
У меня был трудный период. Какое-то время я не работал по графику, а учился на курсах повышения квалификации. Голова была не тем забита, некогда было ездить по издательствам. Тот телефон «Ад маргинем», что я тебе давал, – верный. Проверял и нарвался на какого-то типа (не представился). Я взял неверную интонацию: начал запанибрата, перепутал Соколова с Сорокиным, – словом, облажался. Но в принципе они рассматривают рукописи, претендующие на элитность. По разговору можно понять: пижоны и снобы, но попытка не пытка.
С «Икс-Мо» я тоже не до конца разобрался. Когда забирал твою рукопись, ни о каких маленьких папочках речь не заводил: что дали, то и взял. Если теперь ворошить прошлое, то, боюсь, господа из «Икс-Мо» не поймут, о чём речь. Или сделают вид, что не поймут – дискету с твоим зубодробительно-эклектичным опусом «Кукловоды и марионетки» они ведь так и не нашли.
Грустно, мин херц: планы рушатся, а сил не прибавляется. И здоровьичка тоже. И работа эта, будь она неладна. Ну никакого продыху. А если всё-таки удаётся соорудить маленький праздничек для души и тела, очень и очень скромный, то как же быстро он пролетает!
Бывает, препятствия возникают самые неожиданные и неприятные. Тут было договорился с одной выйти на природу с гитарой, так у неё вдруг ни с того ни с сего брат умер. Знак с небес – «не прелюбы сотвори».
Шутки шутками, но иногда раскинешь пасьянс, загадаешь, сбудется, или нет. И, знаешь ли, очень точно предсказывает – процентов на семьдесят. Приходится и на такую ерунду обращать внимание, потому что очень уж хрупок наш маленький мир – в любую минуту может хрустнуть от ничтожного толчка. Честное слово, бывают моменты, серьёзные и необъяснимые, когда вдруг ни с того ни с сего остаёшься в одиночестве посреди толпы. Все чем-то озабочены, куда-то спешат, а тебя кто-то невидимый цап за грудки – стой, подожди! И тогда уже, право, не до шуток, настаёт момент истины.
Надо полагать (вернёмся к творческим вопросам), ты не оставишь избранную фантастическую тему, пока не покажется дно: какой дурак зарежет курицу-несушку, да и времени в обрез. Но вдруг в перерыве между двумя макабрами тебе захочется написать что-то принципиально другое по стилю, характеру, материалу? Впрочем, ты моё пожелание можешь засунуть в любое место, какое тебе понравится, потому как воплощённая идея ни хрена не стоит. Пример христианства – нагляднее некуда. Две тыщи лет бьются как рыба об лёд. Замысел едва ли не блестящий, а что получилось – коню под хвост не положишь.
Вот пока и всё. Погода и настроение не располагают к тому, чтобы бегать по издательствам, извини. Прошедшее лето как обычно получилось у меня чумовым. Зато неожиданно образовалась возможность подзаработать на выборах. За страницу удачного текста (примерно 2000 знаков) можно было снять червонец – баксов, разумеется. Горячая пора – полтора-два месяца. То есть выгода очевидная, и грех было не воспользоваться моментом.
Ну, будь здоров. Желаю удачи. Как только представится случай, я сразу попробую толкнуться в издательства. На кону мочало – начинай сначала.
Вольдемар Хабловски.
Итак, Вольдемар был верен себе, вновь и вновь уговаривая Геныча оставить фантастическую тему. А Геныч уже принял решение, но скрывал свой наполеоновский замысел даже от собственной тени – не то что от трогательно наивного Володеньки.
Уговорил Генку не Вольдемар, а другой, более известный писатель – Ивлин Во. Уговорил давно – почти год назад.
Если падать – то с высокого верблюда. Тот, кто вынашивает планы завоевания книжного рынка, должен проникнуться психологией туалетного работника: поигрывающий вантусом рубаха-парень знает, что ему непременно придется замараться. И Геныч, превозмогая себя, пустился во все тяжкие.
