- Вот видишь, я был прав?
- Да.
- Катарина, обычно на этой площадке путники и отдыхают, и разговаривают с богами. А еще - делают им приношения. Вот у меня есть немного сухих лепешек, и даже - брикетик риса. Положим эту еду в дар богам?
- Конечно, Сухарто! А что, боги благодаря этому проявят милость к нам?
- Да! Но ты должна знать, что именно хочешь, чтобы просить о чем-то конкретно.
- А ты о чем хочешь просить богов? - она повернулась лицом к нему, словно пытаясь разглядеть в сумерках все его желания.
- О том, чтобы нам с тобой дойти благополучно до моего дома... О том, чтобы мама нас хорошо встретила и приняла... Но главное - о том, чтобы этот амулет стал твоим...
Катарина продолжала держать в руках свастику. Она словно боялась выронить ее и потерять. А если вдруг налетит шквальный ветер, закружит и унесет этот крест в пропасть, которая осталась позади, или вообще - в бездонную пучину, которая есть во многих сказках? Она уже и не представляла себе, что придется когда-нибудь расстаться с этим амулетом.
- Хорошие у тебя желания, Сухарто... А я чуть-чуть, самую малость сомневаюсь в том, что смогу стать тебе женой... Я ведь тебя еще плохо знаю...
Последнюю фразу она произнесла совсем неуверенно, и это было хорошо. Гораздо лучше, чем если бы она сказала: "Я ведь тебя не люблю..."
- А ты спроси у богов, - Сухарто был совершенно уверен в правильности своего решения, и потому считал, что боги это решение одобрят. - И если они дадут согласие на наш союз...
- О, всевидящие и всеслышащие боги, скажите мне, могу ли я стать женой Сухарто? - прокричала Катарина.
Где-то в горах послышалось эхо: "...женой Сухарто, Сухарто..." А через несколько секунд с вершины горы, до которой они еще не дошли, посыпались мелкие камешки, как будто прошел по ней великан, и прозвучал гулкий голос: "можешь, можешь..."
- Чей это голос? - испуганно вскрикнула Катарина. - Там кто-то есть?
- Не знаю, - ответил ей полушепотом Сухарто. - Я думаю, что кроме нас и богов здесь больше нет никого.
Не выпуская из рук амулета, Катарина сложила ладони рупором, приложив их ко рту:
- Может ли Катарина Блэнк стать женой Сухарто?
- Может, может... - послышалось со всех сторон, словно спрятались повсюду за камнями невидимки, и что странно - молчат они, не подают голоса, а отвечают только тогда, когда их спрашивают.
- Вот видишь, - обрадовался он, - даже боги не возражают. А ты сомневалась...
- Да это когда было, - рассмеялась она, - час назад? А сейчас я перестала сомневаться...
И тут Катарина услышала не только голоса. Где-то высоко зазвенели колокольчики, словно сидел на вершине горы великан и бросал в огромное великанское металлическое блюдо стеклянные бусинки. А они рассыпались по блюду, издавая хрустальные мелодичные звуки... Следом за колокольчиками мягко ударил гонг, а затем заиграла флейта... Да это же был какой-то оркестр! И он постепенно наполнял ночную тишину неземной мелодией.
- Ты слышишь музыку, Сухарто?
- Да.
- Странно, а кто же выступает ночью?
- Это музыканты заиграли в честь нашего бракосочетания! - радостно воскликнул он. - На свадьбах всегда играет гамелан.
- Нет, не думаю, - мягко высказала свое мнение Катарина. - Откуда им знать, что здесь мы с тобой?
- Ну, а если серьезно, - Сухарто так не хотелось расставаться с версией, что гамелан играет свадебный марш, - вон там, внизу, на западном склоне Великого Гунунг Агунга, стоит храм Пура Бесаких. Это очень древнее и величественное сооружение, поэтому считается оно матерью всех храмов острова. Вот оттуда и слышатся звуки гамелана.
- А что, в храме какой-то праздник?
- Если играет гамелан, значит, идет представление ваянг, театра теней. Кукольного театра...
- И как долго будет оно?
- Всегда! Ведь у этого ваянга нет ни начала, ни конца - он идет вечно.
- Но ведь музыканты устанут выступать...
- Оркестр играет сам, и куклы, и маски - тоже выступают сами... Потому что они - живые, ведь в куклах находятся души умерших... Идет необычное представление... Это бесконечный ваянг без музыкантов, без кукловодов и без зрителей... Ваянг только для богов...
- Подожди, а разве души умерших живые?
- Да, ведь человек бессмертен. Когда он рождается, то покидает мир божественных предков, чтобы на маленьком отрезке жизни в мире иллюзий, Майе - исполнять различные роли. А когда он снова умирает, то опять возвращается в мир предков. И только в четвертом поколении он снова вернется в мир иллюзий - Майю. То есть, в земной мир.
- Так не бывает, Сухарто... Что получается - и моя душа вернется?
- И твоя, и моя тоже...
- А может быть такое, что наши души не просто вернутся, а... даже встретятся?
- Вполне. Подойду к незнакомой девушке и скажу ей: Катарина, а я тебя узнал!
Сухарто сделал паузу, словно прокручивая в голове подобную ситуацию, а потом добавил:
- Обязательно встретятся! Может, и не в четвертом поколении, а гораздо позже, но - встретятся. Ты веришь мне?
- Да, конечно. Я ведь на самом деле слышу музыку!
Она сжала в ладонях крест, напряженно вслушиваясь в звуки оркестра, и только когда почувствовала боль он вонзившихся в кожу острых металлических кончиков, немного разжала руки. В голове метались мысли. Она уже не хотела расставаться с Сухарто, и даже боялась того, что это путешествие закончится, и он исчезнет из ее жизни. Она уже не хотела выходить из-под его опеки, он был так заботлив и так обходителен с ней... А на душе стало уютно и спокойно, словно все, что случилось с ней совсем недавно в Батавии, произошло с другой женщиной. Или воздух на этом острове был настолько легким и умиротворяющим? Не случайно ведь боги решили поселиться именно здесь!
Под ногами пробежала маленькая ящерица. Она приостановилась, словно решила посмотреть, кто же это сегодня пожаловал сюда, и быстро юркнула в расщелину между камнями.
- Сухарто, видел ящерицу? А вдруг она съест наши подарки богам?
- Это хорошо, что она здесь, значит, боги приняли наше приношение. А если съест - и это не страшно, мы ведь не знаем, может, это кто-то из богов превратился в ящерицу?
- Точно такие были в Батавии. Я со временем привыкла к ним и подумала, что ящерицы обитают только в домах...
- Это - кадал[174], и живет он и в хижинах, и в дворцах. Так что не удивительно, что поселился и в храме богов.
Катарина с жадностью вдыхала наполненный ночными ароматами воздух. Здесь не росли ни цветы, ни деревья, но легкий фруктовый аромат, смешанный с чистой влагой, не шел ни в какие сравнения с душным и сухим воздухом в Батавии. Или это из-за креста? Грозовое небо с оставшимися где-то там, в черных тучах, Диком и Альбертом, незаметно превращалось в светлую безоблачную лазурь. Неужели исчезнут даже страшные воспоминания? Неужели можно будет безжалостно расстаться с Прошлым?
- Мы не сможем идти вниз, пока не наступит рассвет...
Голос Сухарто показался ей таким родным, что она присела на камень, облокотившись о выступ скалы, и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони с зажатой свастикой. Ее плечи слабо вздрагивали, а губы стали солеными от слез.
- Ты плачешь? - удивленно спросил он.
- Да, - ответила она. - Я вспомнила еще одну страшилку, самую грустную...
- Неужели бывают грустными даже страшилки?
- Бывают... Там одна красивая, неземная девушка попросила партнера по танцам подержать ее перчатки. Он взял эти перчатки, но не захотел их возвращать, потому что полюбил ее... И решил он узнать, где живет эта незнакомка... Пошел за ней до самой реки Мёз и... и увидел, как та постояла немного на высоком утесе, а потом... прыгнула в реку... На следующее утро, когда влюбленный снова пришел к реке, вода в ней покраснела, и это была вовсе не вода, а кровь...
- Да, история не просто грустная, но и трагическая... Тебе нужно хорошо отдохнуть, - сказал он и подложил ей под голову свою котомку.
