Ну и конечно, коктейли Молотова, проклятые зажигалки. Чаще всего бутылки не долетали до строя силовиков, падали на нейтральной земле, взрываясь снопом огня. Островки огня, нещадно чадили черным дымом, который ветер сдувал в сторону силовиков.

Пару раз бензиновая смесь собрала все-таки богатый урожай — бутылка влетела в небольшую «коробку», состоящую из восьми «беркутовцев». Вспышка и объятые пламенем люди катаются по земле, пытаясь сбить пламя. К ним на помощь бросились человек десять с огнетушителями и распахнутыми брезентовыми полотнищами. Секунды и еще несколько бутылок, взорвались в том же месте, превращая, катавшихся по земле людей в сплошные клубы огня и дыма. Толпу отогнали, парней потушили, но обгорели они страшно, врачи в «скорой» только растерянно разводили руками, говоря, что в ожоговой хирургии все забито и куда вести новых раненых никто не знает. И все это происходило под восторженный рев с другой стороны. По земле катаются, объятые пламенем живые люди, которые сгорают заживо, а такие же молодые парни и девушки, только радуются и хлопают в ладоши, восторженно крича и улюлюкая. Жесть!

Когда демонстранты получали в очередной раз отпор, они отходили назад метров на двести — триста и от их рядов доносились проклятья и угрозы:

— Ты умрешь! Сегодня ночью твой труп будут грузить в морг!

— Саня, сука, я тебя узнал, твоей семье хана! Понял? Их всех убьют, а жену пустят по кругу!

— Чтобы вы все сдохли, паскуды! Твари!

— Игорь — ты труп!

На эти крики милиционеры не обращали внимания, ну, еще бы каждый раз кричат одно и тоже, ну, может только имена меняют, а смысл особо не меняется. Грозят убить конкретно тебя или твою семью, только имена меняют, но всегда выбирают наиболее распространенные имена: Саша, Николай, Сергей или Игорь. Это только в первый раз страшно слышать свое имя из уст бойцов вражеской стороны, когда тебя обещают убить. Но потом привыкаешь, зная, что на самом деле, все эти фокусы с именами — всего лишь выдумка наемных инструкторов, которые обучают сторонников Майдана. Психологи, хреновы!

— Парни, не боись, водометы подъехали, щас, как окатим их водичкой, вмиг охолонут! — пробежавший позади шеренг боец, известил радостную весть.

Владимир только криво ухмыльнулся, понимая, что на одурманенную жаждой крови толпу вода особого эффекта не произведет, как лезли вперед, так и дальше лезть будут. Зомби, фуевы!

— Слон у тебя есть кетанов или анальгин? — Жбан протиснулся вперед, дергая Словника за рукав куртки. — Рука болит спасу нет, а колоться не хочу.

— Держи, — Владимир не глядя, протянул полупустой блистер с болеутоляющим Жбану. — Иди сдавайся медикам, а то еще от боли кони двинешь.

— Не пойду! — затянул свою пластинку Жбаницкий. — Я не хочу в плен попадать.

— Да, ты сходи, пусть тебе, хоть перевязку нормальную сделают и рану обработают!

— Хорошо, — не споря, согласился Жбан, видимо, все-таки рука, действительно сильно болела. — Только вы никуда не уходите, я перевязку сделаю и сразу же к вам!

— Ага, уйдешь тут, как же, — еле слышно прошептал, стоящий рядом, парень из Симферопольского отряда. — Сдохнем мы все здесь. Сдохнем!

— Не нагнетай тоску, — одернул его Слон и мрачно посмотрел на врага, сквозь отверстия в щите.

Враг, повинуясь командам из громкоговорителя, перегруппировывался. Одни отряды отходили в сторону, сменяя других. Мужчины, парни, и даже девушки, все как один со спрятанными под балаклавы, платки и маски лицами, сменяли друг друга в передних, атакующих рядах. В какой-то момент Словнику показалось, что он увидел в центре вражеского строя знакомую фигуру парня, очень сильно похожего на своего старинного друга Степки Левченко, но бойцы противника вновь перемешались и Слон потерял его из виду.

— Гля, Слон, перегруппировываются. Мля, прям, как на учениях! — стоявший рядом Панас, сплюнул под ноги. — Ща, попрут!

Неожиданно позади строя, в тылу у «Беркута» началась какая-то возня — послышался звук работающих моторов и раздались крики командиров. Вышестоящее начальство, следуя своей, совершенно не понятной, для обычных бойцов логике, решило отвести милиционеров на несколько десятков метров назад, а на улице оставить заслон из бетонных блоков и самосвалов. Идея была настолько идиотской, что у Словника возникло жуткое желание подойти к ближайшему киевского начальнику и начистить ему морду. Нельзя было отступать назад. Нельзя! Во-первых, позади дорога понижалась и шла под уклон — то есть «майдануты» заняв нынешние позиции милиционеров, сразу же оказались на возвышенности, а значит в более выигрышном положении. Ведь с возвышенности можно заняться столь любимым среди митингующих делом — скатывать в сторону щитов «Беркута» обьятые пламенем автомобильные покрышки. Во-вторых, заграждение из бетонных блоков, а тем боле из большегрузных автомобилей никак не удержит протестантов: бетонные блоки они элементарно перелезут, а машины подожгут. А если еще учесть, что дым по прежнему будет нестись в сторону милиционеров, то объятые пламенем машины настолько усложнят ситуацию, что просто швах! Ну и самое главное — это пресловутый психологический момент: отход «Беркута» и «внутряков» воспримутся врагом, как пусть маленькая, но ПОБЕДА! Это придаст им сил, это вдохновит их на новые подвиги.

Нет, отходить нельзя, никак нельзя! Неужели высокое, многозвездное начальство этого не понимает?! Ведь все получиться только хуже. Сволочи! Не хотят помогать, так хоть бы, не мешали!

Отход «Беркута» вызвал неслыханный ажиотаж с той стороны. Протестанты ринулись в бой, так и не закончив перегруппировку. Только это и спасло милиционеров от трагедии и больших жертв. «Майдануты» смешали строй и побежали вперед мешая друг другу. Многие падали, подскальзываясь на мокром от растаявшего снега асфальте. Сами же швыряли бутылки с горящим бензином, а теперь сами же и падают из-за этого. Толпа неслась вперед, не обращая внимания, что они на смерть затаптывают своих же. Многие из тех, кто бежал в первых рядах, на бегу метали камни и взрыв. пакеты, причем это касалось не только первых рядов, но и последующих. В итоге эти метательные снаряды накрывали своих же.

Медленно отступая назад Словник, неожиданно четко, как в замедленной съемке увидел бегущего на него немолодого дядьку в куртке — энцефалитке с большим капюшоном. Голова бегущего была прикрыта армейским стальным шлемом. Откуда то сзади, со стороны протестантов вылетела обмотанная изолентой самодельная граната. Описав широкую дугу, граната приземлилась точно в капюшон куртки — энцифалитки. Взрыв! — и оторванная голова упала под ноги набегающим протестантам. Мощный фонтан крови, ударивший из разорванной шеи, окатил горячим водопадом всех, кто был рядом в этот момент с бедолагой.

Нельзя было бездумно бежать. Нельзя просто убегать, оставляя тыл не прикрытым. Опытные милиционеры из числа давнослужащих ветеранов, сбивались в небольшие группы, прикрывая друг друга щитами и дубинками.

Рядом с Владимиром оказался Панас, Леший и еще несколько парней из Львовского отряда «Беркута». Так впятером, ощетинившись дубинками и щитами, пятились назад к своим.

Стоять на месте нельзя — толпа нагонит и затопчет, каким бы ты крутым рукопашником не был, толпе по фигу — наваляться и задавят массой, забьют ногами, битами и кусками арматуры, а потом еще труп на части разорвут.

Горячий пот заливал глаза, сквозь мутное стекло забрала шлема были видны перекошенные от злобы и боевого азарта лица врагов. Но, лица мелькали редко, чаще всего — балаклавы, платки, маски и натянутые до самых бровей шарфы. Крики, ор, ругательства и поверх всего это грохот самодельных барабанов.

Владимир вертелся как уж на сковородке, только и успевал, что уклоняться от ударов, прикрываться щитом, отражая брошенные камни….и бить, бить в ответ… яростно, вкладывая в удар всю свою силу, всю ярость, которая накопилась за это утро… бил жестоко, не думая о милосердии и пощаде. Бил, не разбирая, кто перед ним, молодой парень, пожилой мужчина или еще совсем зеленый юнец. Они сейчас все для него были врагами….врагами, которые хотели крови милиционеров. Почему он должен их жалеть, они сами пришли с оружием в руках, они первые напали.