— Разве? — Я моргнула в недоумении.

— В Девяносто Девятом, половина слухов были только про это.

— Серьезно? А остальная половина о чем? — С веселой улыбкой поинтересовалась Грэйс.

— Обо всём остальном, — ответила я.

Грейс изумленно подняла брови, а затем выражение ее лица стало немного недоумённым.

— Я сожалею, но эту шутку я не поняла, — ответила она.

Я посмотрела на Глори в ванной, а потом снова перевела взгляд на Грейс.

— Но я и не шутила… — Глори прикрыла копытом мордочку, а Грейс уставилась на меня, залившись краской.

Глори вздохнула, улыбнулась и покачала головой. — Блекджек… — беспомощно начала она.

— Что? Мы поступали именно так, ежедневно! Да в стойле и поговорить-то особо не о чем, — произнесла я в свою защиту, раскинув копыта и моля о понимании, а вот Глори начала смеяться.

Казалось, Грейс, задумчиво, анализировала происходящее, её румянец постепенно пропал, как только она с лёгкостью себя успокоила:

— Понятно. Полагаю, мы можем сделать этот разговор совсем откровенным, — произнесла она, дипломатично. — Ну, он всегда был очаровашкой. Полагаю, он говорил вам, насколько трудна, должно быть, ваша жизнь, и как сильно он вами восхищается?

Глори нахмурилась и села прямо:

— Точно! Откуда ты… — Она ссутулилась в ванне. — Дай угадаю. Он очень часто использует эту линию поведения?

Грейс тихо вздохнула:

— Если говорить начистоту, «нет». На самом деле, он весьма проницательный. Скорее всего, он был, по-своему, искренним, — произнесла она, с напускной важностью, поднимая маленькую кисточку и начиная наносить на моё лицо пудру. — Сплендид всегда был хорош во всём, что он задумывал.

— Он был первым жеребцом в моей жизни, который открыто мною заинтересовался, — насупившись, произнесла Глори. — Я не могла поверить в то, что это случилось, и когда, я действительно приняла в этом участие…

Она тряхнула головой:

— Я не знаю, что со мной не так. Обычно, все жеребцы получают от меня категорическое «нет». Он был первым, кто услышал «возможно», и превратил в «согласна».

— Возможно, он сколдовал на тебя какое-то заклинание очарования. Пуф. Мгновенная любовь, — предположила я.

Если это было правдой, то решить, как с ним нужно поступить, стало бы намного проще. Опыт в решении подобных вопросов у меня уже есть.

Грейс испустила, полный снисхождения, тихий вздох и улыбнулась, левитируя с кровати фиолетовый свёрток.

— Это маловероятно. Сплендид просто знает, как нужно говорить с кобылами. Смесь из лести, полу-честных восхвалений и небольшой толики искреннего восхищения — это эффективное сочетание. У меня никогда не было подобного таланта, но с другой стороны, я обычно защищаюсь от пустой лести. — Она замолчала и уставилась на фиолетовое платье с серебряным шитьём, — Во имя Селестии… это… это же Раритет!

— Агась, я уже догадалась, что платья в Пустоши встречаются довольно редко, — ответила я.

— «Раритет» не в смысле: редкость, а в смысле: одно из тех, что сшила лично Рарити. — Грейс повернула его.

— Они были бесценны ещё до того, как началась война. Мне кажется, я видела его в старых выпусках журнала «Мода». Оно из коллекции одежды «Ночной пейзаж Луны», что была создана за пять лет до того, как Луна заняла трон! А это! — Она подняла платье Глори.

— Это, то самое платье, что она сшила для Реинбоу Деш, и в котором та посетила своё самое первое Гала. Ооох! — Она была переполнена наслаждением и тёрлась щекой о мягкую, белую отделку. Затем, уловила мою ухмылку, и тут же зарделась. — Кхех… простите. Модные тенденции довоенного времени — моё маленькое хобби.

— Прям как и твоего отца, — заметила я. Я подозревала, что Лакуна вытребовала у Чарити немного помощи. Мне стало интересно, а сколько я буду ей должна, за аренду бесценного платья. — Ну, надевать на меня это платье — грешно. Я, скорее всего, разорву его за три шага.

— Пф. Нет, если моё мнение вам интересно, — произнесла Грейс, накладывая на меня платье:

— Разумеется, это преступление против моды, но я думаю, что смогу восстановить его, — произнесла она, а её рог светился.

— Подожди. Что ты… — Я моргнула, как только почувствовала, что накинутое на меня платье зашевелилось, и стало изумительно удобным. Я снова моргнула, и покрутив головой, сделала несколько пробных шагов. Но наряд ни за что не зацепился, и ни где не порвался.

— Как ты это сделала? — Я повернула голову и увидела, что усиливающие позвоночник пластины, почти идеально, сливались с фиолетовой тканью.

— Заклинание переделывания одежды. В Обществе, нет ни одного единорога, который бы умер, не зная его. — Во всей Пустоши, только в Обществе может найтись заклинание подобное этому. Она закончила со своими кисточками и поместила головной убор мне на макушку. Несколько заколок-невидимок… так вот для чего они нужны… и она, слегка, кивнула. — Ну вот. Теперь ты выглядишь впечатляющей, властной и красивой.

Она мягко подтолкнула меня от столика к высокому зеркалу в углу.

— Ну да, конечно, потребуется нечто большее, чтобы сделать меня… — по ту сторону зеркала стояла незнакомая кобыла в тёмно-фиолетовом платье с вышитой на груди серебристой луной в окружении звезд. Её прическа была украшена полумесяцем, окруженным четырьмя серебряными звездами идеально подходящим к фиолетовым перьям. У неё также были черные металлические конечности, но их цвет так сочетался с темным цветом ткани, что почти невозможно было сказать, где кончается сталь и начинается шелк. Её безупречно белая шкурка ничуть не выдавала перенесенных её владелицей поруганий и невзгод.

И этой кобылой была я.

Я ничего не могла сказать Грейс из-за наворачивающихся на глаза слёз. Если бы только мама увидела меня такой.

— Спасибо, — пробормотала я, потупив взгляд.

Глори вышла из ванны, отряхнулась, помахала крыльями и подошла ко мне.

— Если ты скажешь, что не заслуживаешь такого вида, я тебя стукну, — сказала она, тыкнувшись в меня мокрым носом.

Грейс улыбнулась, левитировала полотенца и занялась Глори с тем же вниманием, что и мной до этого.

— У тебя здорово выходит, Грейс, — прокомментировала она, глядя, как её радужную гриву расчесывала одна летающая расческа, в то время как другая занималась хвостом.

— С тех пор, как опрятный внешний вид стал настолько редок в Пустоши, что стал признаком превосходства, Гала превратилось в нелепую пародию, в которой участвуют пони, которые делают вид, будто выглядят великолепно. И всё же, содержание я всегда ставила превыше актёрской игры. Запуганная своим отцом, я не желала выглядеть ужасно и зависеть от кого бы то ни было. Эта игра, в которую играют здесь многие, донельзя нелепа. Поэтому, я, просто-напросто, подняла планку, и всем остальным, в свою очередь, тоже пришлось приложить немного усилий, чтобы соответствовать. Я, возможно, не могу требовать совершенства, но могу подать пример, — торжественно заявила Грейс.

Глори поморщилась, как только Грейс, с помощью своих щёток, укротила её гриву:

— На самом деле, всё это напоминает мне мой дом.

— Серьёзно? — спросила я, удивлённо.

— Там, в вышине, Анклав поддерживает заблуждения, что Пустошь заканчивается у границы облаков. Жизненно необходимое оборудование разваливается на части по всему Анклаву, но населяющие его пони улыбаются, и настаивают на том, что всё в порядке. Даже когда они стоят на пороге голода, а половина наших городов покинута, ввиду отсутствия реальных ресурсов для их поддержки, все делают вид, будто всё просто великолепно потому, что мы не Пустошь. Тандерхед не пожелал следовать этому курсу и, именно поэтому, и дабы искоренить иллюзию его превосходства, Добровольческий Корпус был принудительно отправлен обратно. — Глори одарила Грейс сердечной улыбкой. — Полагаю, я могу полностью поддержать твоё стремление к содержанию.

— Если Общество желает быть лучше, чем Пустошь, то мы обязаны быть лучше в действительности, а не в наших высокомерных заявлениях, — произнесла Грейс, важно кивнув головой.