- Я не пью с молоком, - вдруг выдал Кир.

- Ты это помнил или только что пришло в голову? - Таш с прищуром посмотрел на Кира.

- Я не знаю: может и вспомнил, а может я так ощущаю, - потерянный взгляд соседа убедил Таша в его искренности. Староста сделал большой глоток из горла графина.

- Ладно, успокойся. Это не молоко, - сказал Таш, вытирая рот. Взболтав жидкость, он подошел к холодильнику и поставил графин обратно. - Этот раствор поможет твоим внутренним органам согреться, - он сел за стол и обхватил кружку ладонями. Из нее поднимался густой пар, но Таш словно специально взял ее так, чтобы Кир увидел это.

- Тут все так странно, - глядя на то, как староста дует на горячий чай, произнес Кир.

- Есть немного, - староста сделал хлюпающий глоток.

Кир посмотрел на свою чашку. Он попытался дотронуться пальцами до нее. Таш следил за Киром. Его изуродованные пальцы-веточки очень контрастировали с белой кружкой. Кир заметил, как староста рассматривает его обрубки и отдернул ладонь.

- Почему Каро не возвращается из лаборатории? - Кир быстро проговорил вопрос, чтобы Таш отвлекся от его рук. - Я думал, что они лишь берут анализы и отпускают.

- Мы не увидим Каро в ближайшие пару месяцев, - Таш сделал глоток и поставил кружку на стол.

Староста смотрел на Кира и никак не мог принять решение. Кто сидит перед ним: засланный или горе-неудачник?

- В этом виноват я? - Кир с тревогой смотрел на старосту.

- Я уже сказал, что нет, - Таш вздохнул, провел пальцем по краю кружки. В его голове созрела идея. - Как и все, Каро регулярно посещает лабораторию. Там у него берут кое-какие анализы. Но в отличие от нас с тобой, от наших соседей по улице, от всех нас, он уникален. Каждый год, в день его рождения, его забирают на обширное обследование. Ученые считают, что он ключ к лечению «белой язвы». И что он способен, вернее... Они полагают, что в его теле можно найти необходимые знания для лечения нашей болезни.

- Ты говоришь так будто они ставят над ним эксперименты.

Таш промолчал. Он глазами указал соседу на его стынущий чай. Кир осторожно дотронулся до кружки несколькими пальцами. Ташу уже были не интересны уродства его рук. Кир пытался расслабиться. Он схватил кружку двумя ладонями и едва пригубил чай. Вкус был терпким и горьковатым, но приятный жар, растекающийся следом за первым глотком, склонил Кира сделать еще парочку.

- Зачем ты вообще ходил к ночным? - Таш перевел тему.

- Хотел посмотреть, что там.

- И они увезли Эльзу и Павла у тебя на глазах?

Кир кивнул. Перед глазами стояла жуткая картина: отрешенный взгляд Павла и последние слова его жены.

- Когда санитары посадили Эльзу в машину, она произнесла, что все мы здесь смертники.

Таш взял кружку. Поднеся ее ко рту, он закрыл глаза. Он хорошо знал и Павла, и Эльзу. Но друзьями их назвать нельзя было. Они не ладили из-за деятельности старосты, но каждый из них сохранял друг к другу уважение. То, что обычно бывает не у врагов, но противников. Таш вздохнул. Он пригубил чай и взглянул на Кира.

- И что ты сделал потом?

- Я испугался, - Кир пожал плечами. - Мне было так страшно. Все вокруг начали разбегаться по домам. Стояли на крыльцах и просто смотрели. А я? Почему-то мне стало не по себе. У меня даже подкашивались ноги, когда я бежал сюда, - Кир смотрел на старосту, пытаясь понять свои собственные чувства, испытанные тогда. Но ответа не было. Давящий взгляд Таша, постоянно наполненный злостью, стоял стеной перед ним.

- Так всегда бывает, когда впервые видишь, как кого-то увозят в последний путь.

- В последний?!

- Ты пей, - Таш сделал несколько глотков. - Остынет чай, и его уже будет невозможно пить.

Кир слушался. Чем теплее становился чай, тем горше был вкус. Кир сделал большой глоток. Он чувствовал себя отвратительно: слова старосты не укладывались у него в голове. Он смотрел то на него, то в глубину своих мыслей, вспоминая как прибежал ночью, как его встретил Каро - его злой взгляд.

- Мне все же интересно, что такого могло между вами произойти, чтобы Эльзу и Павла отправили в последнюю ссылку?

- Меня не покидает ощущение, что как только я появился здесь, у всех начались проблемы.

- Может ты и прав, - ухмыльнулся Таш. - Но мой тебе совет: не бери в голову. Забудь, что здесь ты что-то значишь. Твое существование ограничено весьма осязаемым железным периметром. Ты тень для лабораторных и не существуешь для всех остальных.  А раз так: то кому ты можешь причинить проблемы? - Таш поставил пустую кружку на стол и поднялся.

Кир проводил взглядом седеющего старосту до кровати. Расправив ее, Таш стал устраиваться. Кир посмотрел в кружку. В мутной жиже показались длинные полоски чайных листьев. Горьковатый вкус чая даже нравился Киру. Он сделал последний глоток. Как вдруг ощутил, что в спину ему вонзили что-то острое и широкое. Кир попытался закричать, но у него перехватило дыхание. Клинок медленно поворачивался. За что?! Мысли стремились к торчащему в спине ножу. Боль раздирала под лопаткой и стремительно расползалась по спине. Кир хотел повернуться, но боль прострелила его еще раз. Он умрет! Мысли о том, что он умрет сейчас, истекая кровью, иглами вонзались в мозг. Он умрет, и никто не узнает, что это сделал его сосед. А сосед ли? Кир, превозмогая колющую боль, медленно повернул голову в сторону, откуда последовал подлый удар. Но рядом никого не было. Кир ошарашено глядел на кровать старосты и видел, как тот корчится от боли, широко раскрывая рот, пытаясь вдохнуть и кричать. Таш кряхтел и выгибался корпусом. Он был на краю, но руки не слушались его. Таш сдавленно ахнул и рухнул на пол. Что это? Но Кир не мог думать дальше. Мысли меркли перед болью, вонзившейся в голову. Она обручем сжала его череп, заставляя сгибаться, пока он не упал. В хаосе боли, между поворотами невидимого клинка внутри тела он слышал хриплый, сухой шепот седовласого старосты.

- Каро... они с ним... Ка-ро...

Глава 17. Заговорщики

Таш стоял на крыльце дома и смотрел, как просыпается Деревня. На часах было десять утра, но улицы были пусты. Никто не спешил встречать новый день весны. Таш посмотрел вверх. Тучи сегодня ведут себя странно. Несутся мимо и даже не желают задерживаться над домами-копиями. Словно откуда-то зная, что сегодня ночью с Каро приключилось нечто страшное в лаборатории и им не хочется становиться немыми свидетелями. Староста проснулся тридцать минут назад. Сегодня он спал всего два часа. После непонятного и пугающего приступа ночью, он долго не мог заснуть. С содроганием Таш размышлял о произошедшем перед сном. И каждый раз он делал один единственный вывод: «Каро». О нем он подумал в первую минуту во время приступа. И мысли о нем висели на сердце тяжелым камнем, сдавливая его и порождая все новые и новые волны страха перед неведомым.

Мокрые от ночного ливня улицы, лужи под домами и свежий, по-весеннему прохладный, ветер. Это то, чего так ждали все. Первое настоящее объятие весны. Таш посмотрел на небо, на быстро проносящиеся тучи. Беглецы, скрывающиеся с места преступления. Или наоборот: они как покорное стадо, гонимое Солнцем, что яростно пригревает сверху. Но на улицах все еще никого не было. Даже соседи, обычно ранние пташки, не выходят на веранду, чтобы сесть на стул с газетой из прошлого. Ташу становилось не по себе. Влажный воздух, оставленный свидетелем ночного буйства дождя, проникал в легкие. Таш не чувствовал усталости. Казалось, что у него даже достаточно сил на пробежку вдоль девятой улицы. Он спустился с крыльца и пошел по направлению к главной дороге. Ему надоело ждать пробуждения соседей. И, чтобы облегчить ожидание, решил пройтись. Может Сата уже проснулась, и они смогут начать собирать рисунки. Таш вздохнул. Только сейчас он представил, что это возможно будет одна из самых сложных задач.

Очень часто староста был свидетелем того как Каро отдает в руки ребенка очередной рисунок. При этом он предупреждал, чтобы дети никому не отдавали листок с загадкой, а хранили его как великую тайну. Каро создавал для детей мир приключений с секретами, которые стерегли служители. Чаще всего этими служителями были санитары. Некоторые даже подыгрывали Каро, те с кем у него были хорошие отношения. Таш пнул камень с досады. Меньше всего он любил беседовать с детьми. В таких случаях его терпениях едва хватало на десяток минут. Учитывая любовь и преданность ребят Каро, легким делом собирание рисунков просто не могло быть.