Таш крепко держал голову ее матери. Взгляд его был напряжен и сфокусирован на лице Екатерины. Через минуту сопротивлений она обхватила графин обеими руками и уже сама держала его. Екатерина Валерьевна пила воду так, словно не чувствовала ее вкуса многие месяцы. Она с жадностью глотала живительную жидкость. Ее ноги уже не бились о кровать. Допив воду до конца, она ослабила хватку и выронила графин. Стеклянный сосуд покатился вниз и аккуратно упал на ногу Ташу. Екатерина потеряла сознание. Староста бережно положил ее голову на подушку.

- Успокойся, - он присел на кровать Маргариты, стоявшую у него за спиной. На лице девушки застыл немой ужас. По щекам стекали слезы. Она смотрела то на недвижимую мать, то на него. - Она просто без сознания. Успокойся.

Марго зажмурилась и закрыла рукой лицо. Она села на мамину кровать, тихонько всхлипывая. Таш смотрел на нее, раздумывая над словами, которые предстояло озвучить. Он провел ладонью по лбу. Хотя это Марго следовало убрать со слаб нелепо торчащие и спадающие локоны. Давно ли она их мыла? По чернеющему медному цвету Таш предположил, что может и недели две назад.

- Маргарита, твоя мама умирает, - девушка открыла лицо и покрасневшими глазами посмотрела на старосту.

- Я знаю, - она несильно кивнула несколько раз.

- Ты не поняла, девочка. Она умрет совсем скоро.

- Но нам сказали, что мы умрем через два-три года, когда мы поступили сюда.

- Они многим так говорят. Деградация моний у твоей матери в активной фазе и прогноз о сроках жизни только что снизился до нескольких месяцев.

Маргариту начало трясти. Она обняла себя, пытаясь утихомирить тело. Но оно не слушалось. Ее не слушались руки, голос дрожал. Вот-вот и она сорвется в истерику.

- К этому нельзя подготовиться - Таш смотрел на хрупкую девушку с грязными волосами и опухшим лицом. Он старался не стать тем, кто раздавит ее словами, как стеклянный графин букашку на столе.

- К тому что она умрет? Нет, - Марго посмотрела на безмятежное бледное лицо матери. На нем впервые за последние три дня не отображались спазмы боли, и она спокойно дышала. - К тому что умру я? Я не знаю, - Таш смотрел не понимая. - За последнее время столько всего ужасного. Ведь там, за изгородью у меня остался муж, - на ее глазах наворачивались тяжелые слезы. - И вдруг в один момент все рушится. Гибнет брат. Потом узнаем, что мы какие-то перерождающиеся, а теперь еще и это. Я не могу этого всего принять. Это ведь не на самом деле, - Маргарита широко раскрытыми глазами смотрела на старосту. - Дикость. Невозможно! И я должна согласиться с тем, что мы умрем?

- Все умирают.

- Вот так? Это невозможно! Все это... Это место, это чудовищное место, - Марго смотрела по сторонам, - кажется не реальным. Как человек может додуматься до такого?

- Мне нечего вам сказать, чтобы облегчить вашу участь, - сухо произнес Таш.

Давно уже он не видел истерик обреченных. Тех, кто еще не свыкся с этой мыслью.

- Почему бы им не дать нам чего-нибудь смертельного? Просто уснуть и не проснуться, - Марго посмотрела на старосту.

Таш догадался, о чем она просит его. Он перевел взгляд на датчики на стенах и понурил голову.

- Все мы здесь со своей целью, милая, - скрипучим голосом произносил он. - Вот и смерть твоей матери тоже послужит своей. В лаборатории нужен смертельно опасный фермент, который образовывается из-за деградации «белой язвы». Этот процесс достаточно редкий и фермент очень ценится. Вам не дадут никаких обезболивающих, чтобы фермент был чище.

- Даже сейчас мы для них всего лишь скот? - комком из горла выдавила она.

- Не сейчас... Всегда.

- А что вы ей дали?

- Это адреналин. В этом состоянии мозг, получив большую его дозу, отключается. А вода, чтобы утолить жажду из-за воздействия большой дозы на отравленный мозг.

- Спасибо, - слово едва слышно растворилось в воздухе.

Таш подошел к изголовью кровати Екатерины.

- Она пробудет в таком состоянии часов восемь, может меньше. Она не умрет сегодня... и завтра. У нее как минимум есть еще три месяца, - Марго посмотрела вслед уходящему старосте.

- Три месяца такой жизни? - она указала рукой на Екатерину.

Таш остановился у окна. Он вытащил из автошприца пустую ампулу и поставил ее на узкий подоконник.

- Могу дать вам совет, - староста обернулся и посмотрел на Маргариту. Ее слезы высыхали на щеках, но глаза все еще были ими полны. - Если хотите облегчить страдания вашей матери. Колите ей глюкозу: шесть ампул в день. Глюкоза питает мозг, но в данном случае она станет катализатором для яда. Это заберет ее жизнь гораздо раньше.

Маргариту передернуло. Она не верила в то что добровольно слушает рецепт «долголетия». Ей стало тошно от того, что где-то в глубине, слова седовласого зацепились за нее. Она накрыла рукой, кривящийся от ужаса рот.

- Вы можете попросить дополнительные ампулы у соседей. Их выдают всем вместо витаминов, - Таш закрыл за собой дверь и медленно спустился.

Он вдохнул прохладный воздух. Вечер накрывал дома. Сейчас как никогда Ташу хотелось вырваться и бежать. Бежать, не оглядываясь. И наблюдать, как дома-копии скрываются за горизонтом. Серые стены страданий и слез до омерзения были противны. Они были покрыты влагой. Мелкие капельки стекали вниз, врезаясь друг в друга и булькая падали в лужу. Пахло дождем и влажной землей. Таш повернул в сторону дома и сделал первый шаг, когда ему на руку упала первая капля, слетевшая с края неба. Таш поднес руку к лицу, чтобы посмотреть на мокрого вестника весны. Прозрачная капля дрожала под порывами ветра, но крепко держалась за место. Таш посмотрел вперед. И медленно зашагал. Во рту был гадкий привкус чего-то очень горького и противного. И сколько ни сглатывай, гадость не уходила. Темнело на глазах. Хмурые тучи перекатывались друг через друга. Таш не любил этот серый мрак, когда тяжелые уродливые облака спускались так низко, что сливались с домами. Железное небо придавливало их к остывшей земле с нарастающей силой, так, что дома вместе с людьми становились тонкой прослойкой. Еще одна капля разбилась о лицо. Таш посмотрел на скалящиеся тучи. Начинался дождь. Он ускорил шаг. Ему хотелось как можно быстрее очутиться дома.

Тучи кружились хороводом над одинаковыми крышами. Сегодня у них был бал. Они несли в себе влагу, и она начала изливаться еще на подступах к Деревне. Тяжелыми частыми каплями жителей извещали о приближении наказания. Оно как стеклянные плети будет хлестать и сковывать холодом. Ведь небеса знали, что это единственное, чего жители не переносили. Сильный промозглый ливень тысячами хрустальных игл, вонзался в кожу. Деревенские спешно разбегались по домам. Дождь усиливался. И скоро плотной стеной обрушился на улицы.

Таш издалека увидел, что на веранде его дома стоит Сата. Он радовался ее появлению. И пока он подходил, староста уже думал о том, почему девушка не ждет его в доме. Впрочем, ответа ждать долго не пришлось. Через окно Таш увидел, что на кровати сидит Кир. Лицо старосты тут же стало мрачнее туч над Деревней. Он указал Сате на стул на крыльце. Сам староста вошел в дом.

- Давно ты здесь?

Вид мокрого соседа напугал Кира.

- Недавно пришел, - сдавленно произнес он. - Капли дождя уж сильно бьют по коже.

- Так мы его ощущаем, - отрешенно пояснил Таш. Он прошел в ванную комнату.

- Как там Каро? - робко спросил Кир.

Но Таш не отозвался. Из ванной доносилась возня. Через пару минут Таш вышел с тазом в руках.

- Этого никто не знает, - Таш вышел из дома на веранду.

Он прошел к перилам мимо Саты, сидевшей на стуле. Высунувшись наружу под дождь, он положил на крышу навеса таз дном верх, немного выдвинув его за край. Тяжелые капли забарабанили по железному днищу. Сата улыбаясь, смотрела на мокрого старосту.

- Так будет спокойнее, - он сел рядом на стул, смахивая с головы и рук капли. Таш говорил шепотом, чтобы его голос терялся в тарабанящем ритме, который отбивал дождь по тазу.