Васанов приступил к интубации. Арно ввела соответствующую команду в панель управления операционным столом, и голова Каро запрокинулась назад, облегчая Васанову введение специальных трубок для искусственной вентиляции легких. Система переливчато издавала множество сигналов. Мозг Каро впрыскивал стресс-гормоны в кровь. Через несколько секунд началась вентиляция. Малко сработал идеально, нейросеть, оплетающая сердце, не была затронута.

Арно промокнула марлей глаза Каро. Изо всех сил он сжимал веки. Его пальцы скребли о поверхность стола. Он непроизвольно дергался, но крепления жестко фиксировали его.

Настало время Карцеву сменить коллегу возле стола, рядом ассистирующая медсестра. Его ассистент с обратной стороны.

- Надеюсь крепления выдержат, - принимая скальпель, Карцев оглядел пациента.

Одна из младших медсестер пошатнулась и осела на пол. Две девушки, стоявшие рядом поспешили на помощь.

Карцев сделал первый надрез. Каро дернулся.

- Черт возьми! - ассистент отпрянул от стола.

- Спокойнее, - тихо пробормотал Карцев. - Сменим-ка инструмент.

Сверху спустился рукав роботизированного помощника. Первый хирург схватил лазерное лезвие. Бросив беглый взгляд на Каро, он еще раз посмотрел на множество ремней, держащих Каро, потом на Васанова у изголовья стола. Раздался тихий писк лазера. Через мгновение закричал Каро. Он кричал так громко, что его крик слышали даже за куполом. Несколько медсестер лишились чувств. Вопль был столь невыносим, что даже видавшие виды санитары выбежали из «Колпака». Датчики на стенах то и дело вспыхивали ярко-зелеными всполохами. Кроберг приказала засунуть Каро кляп. Но стоило Арно приблизится к столу, как она с ужасом обнаружила, что трубка, торчащая изо рта Каро не дает ему кричать. Лишь тихий пыхтящий писк, переходивший в вой. Она и Васанов ощутили один холод на двоих, когда оглянулись и поняли, что все вокруг слышат душераздирающий крик Каро. Лишь Карцев, сжав губы и хмурясь, продолжал резать плоть.

Тело Каро давало команды вырваться. Оно пыталось дергаться и трястись, ухватиться пальцами за что-нибудь. Но его еще крепче стягивали адаптивные ремни, которыми руководила программа операционного стола. Датчики регистрировали изменения в состоянии. Тело Каро испытывало перегрузку и яростно сопротивлялось, нагнетая давление. Васанов отдавал указания по стабилизации. Арно суетилась. Ей стало страшно от того, что она продолжала слышать крик Каро. Но гневные приказы Васанова плетью подгоняли ее и медсестер быстрее выполнять указания. Через несколько невыносимо долгих минут адский крик Каро сменился на вой, и все выдохнули.

- Я думала ты установил трубку, черт тебя подрал, - вспыхнула Кроберг и подлетела к столу. Настал ее черед поражаться.

- Охренеть, - оторопел Карцев, взглянувший на Каро с трубкой для вентиляции легких.

- Ты закончил? - на автомате спросила ошалевшая Кроберг.

- Первый разрез да, - на лбу Карцева проступил пот, раздражавший его. И маска со специальным микроклиматом не справлялась с ним.

Кроберг кивнула и молча вернулась на свой пост с датчиками. Карцев встретился взглядом с Васановым, подтверждавшим что они оба слышали то, чего слышать не должны были. Хирург отпустил рукоять лазера и отошел от стола, уступая место ассистенту. Дело за расширителем ребер. Медсестра передала его ассистирующему хирургу.

- Повысьте уровень подавителей, - командовала Кроберг. - И уберите эту с глаз.

Елена не забывала про тех, кто не угождал ей. И оплошность медсестры, в виде обморока, не затерялась в памяти даже после немого крика Каро. Напротив, она злилась из-за того, что не могла понять, как такое могло произойти и ей нужен был «козел отпущения».

Ассистент вставил инструмент в образовывающуюся щель. Карцев внимательно следил за действиями и реакцией Каро. Хирург задал угол разворота и инструмент начал разводить ребра. Казалось, что глаза Каро вот-вот лопнут от боли. Слезы бежали ручьем. На коже обильно проступал пот и непонятная белая жидкость. Народ выбегал толпой из «Колпака». Наблюдать за разделкой человека в сознании оказалось многим не по силам. Через минуту Каро потерял сознание. Все вздохнули. Когда же грудина была открыта, все забыли про Каро. Перед ними предстала удивительная картина. Кроберг подошла к столу и принялась осматривать органы. В том году они пересадили Каро второе сердце. И сейчас они видели, что оно полностью поглощено мониями «белой язвы» и полноценно функционирует. Однако оно не срослось с «родным» сердцем Каро, а располагалось в тканевой сумке рядом. Легкие трансформировались так, что у второго создались условия для нормального функционирования. Сами легкие приобрели бело-сероватый оттенок. Место, из которого была удалена большая часть легкого, зарубцевалось новообразованием. Врачи брали из этого места пробы для анализов. Визуально врачи отметили сокращение площади легких и существенное их уплотнение. Однако Каро никогда не демонстрировал нехватку воздуха и проблем с дыханием из-за этого у него не было. Дальнейшее диагностическое вскрытие показало, что структура легких усложнилась в несколько раз и стала представлять собой многослойную губку в губке. Причем каждый слой был отделен от другого тонкой мембраной.

Кроберг же заинтересовалась функционированием нового сердца. Как оно устроено и почему оно отображалось при ультразвуковом исследовании как опухолевое образование. Профессорша совещалась с коллегами о возможности временной трансплантации сердца в другое тело. Однако существовал риск потерять второе сердце. Врачи не могли окончательно сделать вывод о зависимости сердца. После получаса споров и обсуждений было решено провести временную трансплантацию, но в конце операции. Когда все основные задачи будут выполнены.

- Он приходит в себя, - раздался голос Ольги с едва заметной дрожью в голосе.

Кроберг подбежала к Каро.

- Боец, - она погладила его по лицу, как мать гладит сына, - лучше тебе еще поспать, - произнесла она нежно и тихо, чтобы никто не слышал.

Васанов вопросительно смотрел на Елену.

- Продолжаем, - тихо утвердила она.

Хирурги отошли в стороны. Васанов начал вводить главный катетер в районе шейного отдела Каро для отвода секрета монии. Здесь, рядом с нейротоком, находился один из основных узлов скопления секрета монии. Ольга Арно с медсестрами ставила дополнительные катетеры на руках и ногах. Она внимательно смотрела на то, как другие медсестры вставляют и подключают катетеры. Их лица были перекошены отвращением и ужасом. Арно готова была вцепиться в каждую, кто сделает неловкое движение и причинит ее пациенту дополнительные страдания. Через несколько минут все было готово. Дополнительные танкеры для чистой монии были установлены. Как только секрет начал в них поступать, заработала центрифуга для отделения его от крови.

Двери шлюза из криохранилища шумно распахнулись, заставив обернутся всех в зале. Санитар выкатил стол-каталку, на котором лежало бледное тело старого Павла. По всему его телу проходили глубокие рубцы. Такие же появляются у яблок, когда они высыхают. Тело выглядело старым и очень хрупким. Никаких отметин «белой язвы». На грудине Павла выделялся черно-фиолетовым длинный шрам от операции на сердце.

Медсестры обработали левую руку Павла. К столу подошел хирург-трансплантолог Антон Сибур. Он вел за собой лазерный нож. Подойдя к телу, он прощупал руку. Многозначительно хмыкнул. Подозвал двух медсестер и нажал на кнопку «пуск» лазерного ножа. Через несколько минут он отрезал от тела руку до локтевого сустава. Перенеся руку на другой стол, Сибур принялся «раздевать» руку, разрезая на куски сморщенную кожу. Там, где поражение тканей было глубоким, Сибур аккуратно вырезал мышцы. Аккуратно и неторопливо, стараясь не задевать нервных узлов монии. Их было немного, но располагались они в хаотичном порядке. Хирург несколько раз выругался, вспоминая руки Каро, то что его узлы находятся в идеальном состоянии и расположены строго в определенных местах.