- Да, давайте, - наигранно рассуждала профессорша, - опыт. Но смею предположить, что афирмаций станет еще больше.

- Анестезиолог здесь я.

- А я - исследователь.

- Все же мы попробуем, - Ольга подошла к танкам с растворами анестезии.

Несколько медсестер помогали ей. Они быстро сделали концентрат, усиливавший действие анестезии и ввели в общий сосуд с раствором. После чего увеличили скорость поступления жидкости по трубке, введенной в вену.

Все внимательно смотрели на мониторы. Лекарство начинало действовать. Его становилось в разы больше. Но не прошло и минуты как концентрация железистых афирмаций выросла в три раза. Приборы подали предупредительный сигнал.

- Ха! - воскликнула Кроберг. - Афирмаций стало не только больше, но возросла их агрессивность - они нейтрализуют анестезию.

- Невозможно! - поражался анестезиолог. Он метался от мониторов к Каро. Осматривал его зрачки. Вслушивался в дыхание, перепроверял датчики.

- Верь показаниям своим. Это ведь чудо-ребенок... - Кроберг смотрела на Каро. - Надо резать так.

- Ты предлагаешь резать человека, который не погружен в сон, - Карцев взял в руки автоматическую пилу, - ты выжила из ума?

- Если мы не начнем резать сейчас, то через два часа он может уже полностью проснуться, - Кроберг стояла рядом с Каро с разведенными в стороны руками.

- Не слишком ли много ты на себя берешь, Елена? - Васанов возник перед ней, наклонив голову. - Ведь я еще здесь.

Кроберг посмотрела на ворочавшегося Каро. На ее лице появилась едва заметная улыбка.

- У меня есть право крестной матери решать за него, - она посмотрела на хирурга, - и он - не человек, - она выдержала паузу. - Ты анестезиолог. И твоя задача, - сделать все чтобы растворы действовали, и он перенес операцию. Приступайте.

Все стояли. Что-то держало их на своих местах. Первым двинулся Карцев.

- Приступаем, - обратился он к Васанову.

- Ты сошла с ума, - анестезиолог вплотную подошел к Елене, - или ты действительно думаешь, что я буду за это отвечать?

- Это твоя работа.

- Моя работа отключить тело и не дать ему умереть от этого. Тело не отключено!

На мгновение воцарилась абсолютная тишина. Многие впервые видели, как кто-то повысил голос на Кроберг. Рост позволял Васанову немногим возвышаться над Еленой и если не авторитетом, то физическим превосходством он намеревался воспользоваться на полную.

- Твои дальнейшие действия, Валера, - процедила сквозь зубы Кроберг.

- Прекратить операцию. Вывести пациента из недонаркоза и думать.

- Отличный план. И долго ты будешь думать? Твоя команда почти год искала способ преодолеть усиливающееся сопротивление моний наркозу. А когда нашла, то бактериям потребовалось три дня, чтобы превзойти его.

- Я не буду отвечать за его жизнь, - сопротивлялся Васанов. - Мы понятия не имеем, как организм поведет себя в новых условиях. Он умрет на столе и всех собак ты спустишь на меня.

- Ты этого боишься? - Елена брезгливо сморщила лицо. - Все мы знаем, что его с каждым годом сложнее оперировать. Делай свою работу... Моя лаборатория - моя ответственность.

Кроберг развернулась и направилась к мониторам. Васанов кусал губы и сжимал кулаки. Он видел недовольные взгляды коллег. Они наверно посчитали его трусом. Человеком, не желавшим взять на себя ответственность. А может, они думали, что он сумасшедший, раз решил возразить воле Кроберг в ее научном королевстве. Васанов выругался и направился к операционному столу.

- Как ты собираешься его резать, когда он дышит? - он встал у изголовья Каро, держа в руках дыхательную трубку.

- Уникальный мальчик - уникальная операция. Будем действовать по обстоятельствам, - в глазах Кроберг не было злости, лишь исследовательский интерес.

- Стоп-стоп-стоп, - вмешался первый хирург. - Его нужно отключить. Как вы предлагаете вскрывать грудную клетку?

Карцев выражал общую обеспокоенность всех хирургов в зале.

- О, консилиум над телом пациента, - Елена всплеснула руками.

- Эта проблема, которую нужно решить, - бескомпромиссно заявил Карцев, глядя Кроберг в глаза.

- Вот и решайте.

Она обвела всех присутствующих врачей рукой.

- Вообще-то нам не обязательно вскрывать его, - за спиной Карцева раздался сухой голос второго хирурга. Им был Малко Сергей, старший нейрохирург. Маленького росточка, но крепкого телосложения.

После его слов все удивленно уставились на него. Ведь вскрытие и визуальное изучение мутировавших органов - одна из ключевых целей операции.

- Нет, позже мы его разрежем и вскроем. Но, перед этим нам необходимо остановить дыхание. И раз уж анестезия нам не помощник, то придется перерезать канал нерва, по которому идут импульсы к легким.

Карцев одобрительно хмыкнул. Его коллега оказался прозорливее его самых смелых мыслей. Переведя взгляд на Елену, он заметил, что она взвешивает все за и против.

- Через микроразрез очевидно? - уточнила она.

- Для такого мелкого вмешательства вскрывать ничего не нужно. Обойдемся малой кровью. Операции по извлечению части легкого проводятся без погружения пациента в глубокий наркоз, - напомнил Малко.

- Может не стоит резать, - осторожничал Васанов, - и просто заморозить нерв?

- Я надеюсь, ты говоришь глупости из-за внезапного стресса, - с металлом в голосе произнесла Кроберг. - Нейроволоконные токи моний не реагируют на заморозку и, как мы только узнали, на твою анестезию. Так что перерезать их, очевидно, не самый хреновый вариант.

- А как дальше? - прищурился Карцев. - Там тысячи волокон в токе. Сшивать долго и сложно.

- И сложно и долго, - кивнул нейрохирург. - Мы здесь как раз для такой работы. - Малко сделал легкий наклон корпусом в сторону троих своих нейрохирургов-ассистентов. - Самое худшее что может случиться - Каро не сможет дышать сам и грудина будет парализована, - Сергей Малко проговаривал слова не спеша, взвешивая каждое слово. - Но как профессор нам всем напомнила, Каро оперировать сложнее год от года. И, возможно, это его последняя комплексная операция. И, если оценивать риски, то его можно вечность поддерживать на искусственном дыхании. Или вы будете скучать по общению с ним?

Елену окатил жар. Она видела, как врачи смотрят на нее, как их мысли окружают ее, ожидая решения. И второй раз за свою жизнь она пожалела, что за ней наблюдают десятки пар глаз за колпаком. Главное не смотреть наверх и не выдать себя. Кроберг повернула голову к столу, на котором дернулся Каро. Ее чудо. Она должна рискнуть. Риск - дело благородное.

- Значит поступим так, - Елена подошла к столу. - Идея хорошая, исходя из обстоятельств. На данной стадии нейроток никогда еще не перерезался. Но раз Малко считает, что они с этим справятся, то будем рисковать. Во всяком случае мы добьемся отключения дыхания. Затем в дело вступает Васанов с девочками.

- Так зачем я вам, пусть мясники другие токи перережут, - огрызнулся анестезиолог.

- Придет время разрежут, - подхватил Карцев, под одобрительные смешки коллег.

- Время! - осекла Кроберг - Как только с дыханием будет все решено, вступает его величество Карцев с ребятами. Остальные по старому плану.

Всем оставалось лишь кивнуть. Спектакль для зрителей за колпаком продолжился.

Васанов приказал медсестрам дополнительно закрепить руки и ноги Каро. Его тело слабо реагировало на болевые уколы, однако не было отключено. Две сестрички следили за показаниями приборов. Васанов с Арно готовили Каро к проникновению роботизированного гибкого скальпеля, которым собирался управлять Малкин.

Место разреза определили с помощью сканера на правой стороне шеи, как можно ближе месту расхождения нейротока. Васанов стоял слева, контролируя состояние пациента. И лишь Арно, отходя от стола, заметила блеск набухающих слез, на прикрытых глазах Каро.

Малко приступил к работе. Впрочем, на данном этапе, сложности она не представляла. Нейрохирурги давно определили, что нейроток мутировал из ствола спинного мозга и постепенно брал на себя ту же функцию. Из-за неуживчивости моний с другими клетками, нейроток моний наслаивался с внешней стороны позвоночного хребта, образуя таким образом вторую независимую магистраль, но более плотную и разветвленную. По предположениям нейрохирургов из команды Сергея Малко, со временем спинной мозг Каро должен был полностью утратить свою значимость и нейроток поглотит его. Однако до этого еще было очень далеко. Сама нейросеть развивалась неравномерно, где-то даже спонтанно. Так, например, в районе шейных позвонков нейроток разделялся на три рукава, один из которых уходил в сторону от ствола мозга и пронизывал сетью грудную и брюшные полости. Именно эту ветку собирался обрезать Малко. Добраться до нее не составляло труда. Ломать не строить, и вскоре легкие Каро выдохнули в последний раз.