Кирилл стоял в прихожей. Серая и промозглая, как и все в этой халупе. Обрыдлое место обитания и притеснения. Тело просило лишь об одном: завалиться на кровать и отключиться. Но у Кирилла были дела. Нельзя позволять отдыху взять над собой верх, когда на горизонте показалась твоя мечта. Постояв несколько минут у стены, Кирилл прошел в комнату, одновременно служившей и спальней, и гостиной. Не спеша переоделся, при этом обдумывая и повторяя опыт в голове. Наконец он уселся за стол справа от кровати. Достал из выдвижного ящика большую кипу бумаг и разложил их по своему установленному порядку - на пять кучек. Все готово. Ручки и карандаши параллельно друг другу лежали на листе чистой бумаги перед Кириллом. И он принялся расписывать все, что произошло в лаборатории утром.

Порядок на столе с ровными стопками бумаг быстро перерос в упорядоченный хаос, в котором мог разобраться только Кирилл. Его рука быстро передвигалась по листку, выводя все новые и новые формулы, линии, длинные предложения пометок. Подчас он выводил одну формулу единой цепочкой, на нескольких листах.

Через час, на полу вокруг Кирилла было небольшое полукруглое поле из десятков листов бумаги. Кирилл аккуратно раскладывал все записи по порядку и в строгой последовательности, выкладывая нечто вроде большого полотна из маленьких кусочков. Кирилл часто обращался к ним, поднимал с пола и подставлял к точно такой же мозаике на столе. Через два часа полотно из кусочков заполнило всю комнату уже двойным слоем. А сам Кирилл аккуратно передвигался по белому бумажному «ковру», рассуждая и обдумывая новые ходы. Раздался треск; лампочка ярко вспыхнула и погасла. Кирилл оказался в темноте. Лишь тусклый свет из окна рассеивал мрак комнаты. Кирилл стоял не двигаясь. Какими бы надежными не были современные лампочки, старая проводка угробит все. Кирилл вспоминал куда сунул запасные, благо они были дешевыми. Но внезапно в тишине темно-синего мрака раздалось урчание. Кирилл вспомнил, что совсем ничего не ел. Мысли о месте, где хранились лампочки, пришли следом. Вкрутив новую, Кирилл отправился на крохотную кухоньку сразу за прикроватной стеной. Впрочем, полноценной кухней ее назвать было сложно. Больше это походило на длинный чулан с кухонной утварью. Вернулся он быстро. С чашкой чая и тарелкой, нагруженной восьмью легкими бутербродами. Кирилл бросил взгляд на стол, но на нем не было и островка свободного места - бумаги были везде. Тогда Кирилл решил отужинать на кровати. Тем более что все бумаги, лежащие на полу и на столе, будут доступны его тяготеющему взору. И мысли займутся делом, пока тело подпитывает себя.

Кирилл не заметил, как лег на подушку, дожевывая последний бутерброд. Он снова и снова возвращался к своим записям. Что же могло произойти такого, что вещество могло выпасть в осадок? Кирилл никак не мог выдавить из себя ответ и все больше злился на свою беспомощность. И снова треск! Лампочка вспыхнув навеки угасла. Прав был управляющий - проводку нужно проверить.

Свет от окна проникал до середины комнаты, освещая белый покров из бумаг. Легкий сквозняк, гуляющий по полу, тревожил уголки листов и поднимал над ними крохотные пылинки. Словно живые, невесомой взвесью они парили над полом. Постоянные спутники Кирилла - сквозняк и пыль. Он смотрел словно завороженный. То на пыль, танцующую над бумагами на полу, то на записи. И среди этого множества исписанных листов, что стали невольной сценой, Кирилла привлекла одна единственная формула, на которой сходились все его думы. Формула, не имеющая продолжения. Формула, заводившая его в тупик.

- Не может быть... - произнес он скрипящим шепотом.

Именно! Кирилл нашел выход.

- Воздух, - уже чуть громче проговорил Кирилл. - Опыт проводился... и формулы я выводил без... а что если... то тогда...

Кирилл пытался справиться с нахлынувшим волнением и не упустить волосок, за который ухватился. Он наклонился к столу, ухватился за первый чистый лист. Дотянулся до карандаша. И лежа на животе, стал выводить.

- Если к изначальной формуле, - рассуждал он, - добавить кислород...

На листе мгновенно выводились новые цепочки формул. Кирилл, не слезая с кровати, подобрал несколько бумаг с пола и, подставляя к ним новые цепочки, выводил новые формулы. Скоро чистых листов на столе не осталось, и Кирилл остановился.

- Ему нужно дышать, - с волнением глядя на листок в руках, проговорил он.

Кирилл нахмурился, глядя на последний лист - запасаться надо лучше, закончились в самый важный момент. Но формула уже писалась в уме. И он просчитывал возможное действие нового вещества на живые клетки. И чем дальше уходили его мысли, тем радостнее становилось его лицо. Он шел по верному пути, и он это чувствовал. Как вдруг! Его взгляд стал мучительно напряженным. Его терзало острое желание приступить к опыту над биоматериалами, что регулярно привозил от мамы.

Кирилл обдумывал: сможет ли он найти нужный предлог, чтобы прийти в лабораторию в неурочное время? Тем более что за этим строго следят. Может в субботу? Кирилл изо всех сил старался отыскать способ. Завтра в институте большой слет биоинженеров. Будет усилена безопасность. Как сегодня утром, не получится прийти в лабораторию, да и вечером задержаться не выйдет. Но ведь двери института все равно открыты для его сотрудников. Нужно попытаться прийти в субботу. Кирилл посмотрел на время. Три часа сорок две минуты. Он соскочил на пол, быстро собрал все разложенные бумаги в одну кучу и лег спать.

На улице светило яркое зимнее солнце. Природа, недавно очнувшаяся ото сна, играла с городом: его улицами и декоративными каналами, зазывая народ бросить свои будничные дела и присоединится к ней. Жизнь била ключом, но не в Кирилле. Он совсем забросил себя. Его мысли были заняты лишь работой - исследованием, которое не желало становиться пропуском в мир большой науки. Что говорить о весеннем ласкающем солнце, когда в жизни все идет наперекосяк? Прошла почти неделя с того самого, первого удачного опыта, в котором у Кирилла получилось вещество. Формула которого пугала и настораживала. Но вместе с тем давала возможность строить амбициозные планы, в достижении которых Кирилл постоянно терпел крах. Через неделю по планам он должен был поехать домой. Но с чем ему ехать, он не знал. Окажись рядом колодец Кирилл непременно бросился бы в него. Чтобы умереть? Нет, чтобы спрятаться ото всех. Еще один день для неудачника. День - черная дыра. Вязкий, как болото, и пустой, как тишина. Лаборатория сегодня будет для всех исследований закрыта - распоряжение профессора Данилевского. Лаборанты будут заниматься бумажной работой, которую Кирилл ненавидел больше, чем свою жалкую жизнь.

- Что-то ты сегодня поздно, - решил пошутить охранник, отметив приход Кирилла на двадцать минут позже обычного. Но шутка увязла в напряженном взгляде молодого лаборанта.

В лаборатории уже сидели две «туфельки». Они готовились к рутинному дню с бумагами. Кирилл, сонно поздоровавшись, сел за свое рабочее место. Фронт работы известен. Но на фронт идти не хотелось. Подошли остальные лаборанты, не хватало лишь Хавеева. Кириллу было лень даже позлорадствовать на тему опоздания правой руки профессора. Через пять минут начнется рабочий день, и каторга станет реальностью. Вдруг скучную тишину прервал запрещающий сигнал двери. Кто-то ввел неправильный код, и система ответила отказом. Но через несколько секунд она открылась, и в лабораторию влетел ураганом профессор Данилевский. Он подбежал к своему столу. Сел на стул и стал открывать ящики стола.

- Кирилл! - неожиданно обратился профессор. - Собирайся! Достань подтверждение по анализу первой стадии мутации гриппона. Одевайся и поедешь со мной.

Профессор проговорил все так быстро, что Кирилл не сразу приступил к действиям. Впрочем, опешившим был не только он один. Кирилл быстро опомнился и не теряя даром времени стал перекидывать отчеты на электронные носители. Это были данные о том, что опыт был проведен с учетом предъявляемых параметров, и при его выполнении не было допущено никаких огрехов. Только он закончил с последним документом, как профессор Данилевский пулей вылетел из лаборатории. Кирилл, слегка оторопев от прыти старого профессора, схватил куртку, в охапку бумаги и побежал за шефом, оставив в ступоре весь коллектив.