Сегодняшний день для Кирилла выдался более чем обычным. Профессор Данилевский даже не обратил на него своего сурового внимания. Он ограничился лишь отстраненным взглядом, когда брал из рук Кирилла отчет о приготовлении концентрата. Кирилла это ничуть не смутило. Профессор всегда был сильно занят или строил из себя очень занятого. И чтобы ни было на этот раз, Кирилл понял, что день выдастся скучным и вялым, как и все дни младшего сотрудника. Рутинная работа всегда отнимает силы. Ее Кирилл ненавидел больше всего. Ее не надо было обдумывать, ломать голову, выводить формулы, решать возникающие задачи. Но это была его работа. Он выбрал ее сам. «В конце концов, ты идешь к своей мечте», - раз за разом утешал себя Кирилл.
Любимое место работы, к которому он стремился, где желал достичь высот. Он всегда представлял сколько здесь работает гениев. И быть равным им, а потом превзойти. Это было обязательным пунктом. Но сейчас его окружают лишь лаборанты. Обычные, ничем не примечательные серые мыши в белых халатах. Они сидят за своими приборными столами и упорно трудятся на благо лаборатории. Кирилл смотрел на них и невольно сравнивал их с собой. Равны ли они ему: насколько горят их глаза и сколько в них амбиций? Ему не нравилось, что среди его коллег в лаборатории много девушек. Он называл их пренебрежительно «туфельками», несмотря на то, что абсолютное большинство женщин носили обычные мокасины. Рабочая обувь была куда удобнее.
Кирилл мало общался с коллегами. Лишь когда это было необходимо, он вспоминал, что кроме него здесь работают еще семь лаборантов. Хотя со всеми у него были доверительные профессиональные отношения, один из лаборантов демонстрировал Кириллу откровенное пренебрежение. Им был Константин Хавеев - неофициальная правая рука и заместитель профессора Данилевского. В институте он работает уже восьмой год. И, в отличие от Кирилла, за спиной у него была докторская степень и расположение начальства. Хавеева уважали и коллеги, хотя вспыльчивость его нравилась не всем.
Кирилл старался не замечать выпады Хавеева в свою сторону. Благо общались они нечасто. Когда же их связывала общая цель, то каждый из них демонстрировал профессионализм. Для Константина Кирилл был надоедливой мошкой, вдруг залетевшей в окно. Хотя на самом деле его злила самоуверенность коллеги, которую Кирилл всегда с радостью выставлял напоказ, желая поразить Данилевского.
День медленно тянулся к концу. Мысли о произошедшем отходили на второй план. Однообразные и неторопливые движения рук, пальцев, глаз - все усыпляло. Кирилл знал лишь одно лекарство от этого - терпение. Он ждал конца рабочего дня, когда он придет домой и сядет за бумаги. Там он действительно сможет заняться настоящим делом.
Часы показали шесть часов вечера. Кирилл с облегчением вздохнул. Можно идти домой. Он неожиданно поймал себя на мысли, что забыл сходить на обед. Кирилл стоял и смотрел на большой циферблат под потолком, над столом руководителя группы. И мысль о том, что он не только забыл об обеденном перерыве, но и о том, что его, как всегда, ждала Елана за их столиком в кафетерии, пилила его совесть. Кирилл виновато потупил глаза. Он бросил последний взгляд на лабораторию за стеклянной стеной и оковы совести треснули по швам. «Это ради тебя», - этой мыслью он усмирял мечущуюся совесть, которая звала его на встречу с Еланой у центрального входа.
Кирилл спустился на лифте вместе с коллегами в общий холл. В центре находились четыре широкие лестницы, ведущие вниз, на подземные уровни. На первом подземном этаже находились пропускные пункты и четыре эскалатора, которые доставляли сотрудников института прямо в метро. Все было продумано так, что два раза в день поезда метро с дополнительными вагонами, проходя свой обычный путь, забирают еще и сотрудников института. В тоннелях метро открываются пути в институтскую подземку и поезда, делая крюк, становятся служебными. Утром и вечером в три захода, поезда привозят и увозят сотрудников института. В каждом вагоне, который перевозит сотрудников, находятся по два сотрудника безопасности. Само же метро полностью закрыто от тоннеля стеной с дверями для вагонов. Сам же перрон метро принимает поезда только с одной стороны и рассчитан на одновременный прием двадцати вагонов в длину, однако обычно количество вагонов не превышает десяти.
Метро хорошо охраняется, так как считается самым уязвимым местом всего комплекса. В моменты, когда прибывают или уезжают сотрудники, внимание службы охраны особенно сконцентрировано. Экстремистские группировки неоднократно делали попытки проникнуть в институт через этот, как они считали, слабый участок. Однако вскоре стало ясно, что несмотря на кажущуюся уязвимость метро, укрепление его силовыми структурами, всевозможными датчиками, да и просто толстыми стенами, разработанными специально для подобных станций, делает его самой неприступной задней дверью.
Решив отправиться домой на метро, Кириллу придется сделать ненужный крюк: выйти за несколько километров от дома и шагать до квартиры пешком, либо садиться на автобус. И все эти ухищрения только для того, чтобы избежать встречи с Еланой. Сейчас в голове Кирилла ей не было места. Он не хотел отодвигать момент, когда засядет за свой стол и начнет анализ утреннего опыта. Он ждал этого очень долго: делал расчеты на бумаге, просчитывал ходы и варианты в уме. И сегодня утром у него что-то получилось. Он почти получил билет в высший мир. И Кирилл не собирался от этого отказываться. В его голове не было и мысли о том, что он обидит своим поступком Елану, когда она устанет ждать. Когда она в последний раз посмотрит на здание, в поисках света в окне, с надеждой на то, что Кирилл задержался. На глаза навернутся слезы. Ведь все снова повторяется. Кирилл вновь ухватился за соломинку. И его не заботят чужие страдания и обиды. Лишь его опыт, который он готовил целых три месяца. По большому счету из-за этого опыта Кирилл остался в Химграде. Он возлагает большие надежды на него. Все должно получиться и ему наконец-то выдадут пропуск в большую науку. На карту поставлено все. И главное из этого всего - жизнь близкого человека. Мысли об этом служили ему щитом, когда он запрещал себе растрачивать свое внимание на других людей. На горизонте вновь мерцает его звезда и упорный труд вскоре возвысит его.
Уже в вагоне поезда Кирилл стал обдумывать сегодняшний опыт. На дверном стекле он пальцем выводил невидимые формулы. Он был полностью погружен в мысли. Это сейчас - самое главное и он не заметил, как доехал до конечной станции, проехав свою остановку. Делать было нечего. Злиться на свою увлеченность сил не было. Нужно было как можно быстрее попасть домой. Кирилл знал этот район. Не раз он, задумавшись или задремав, доезжал до самого конца, где его приводил в чувства сотрудник станции. Выйдя на поверхность, Кирилл дошел до остановки, благо она была в десяти метрах от метро. На удивление, автобуса ждали многие. Обычно малолюдная в это время, остановка была просто забита людьми. Вылавливая обрывки слов, Кирилл понял, что где-то в трех кварталах демонстранты перекрыли дорогу. Кто-то считал, что это опять ученики-атахиды, последователи нового духовного учения. Другие клялись, что видели на дороге малокровок - полулегализованное общественно-политическое крыло чистокровников. Хотя Национальный центр всячески отрицал связь с группировками из «Чистой крови». Чьи бы слова не были правдой в общем гуле недовольства, но участь Кирилла они не облегчали. Чтобы совладать с накатывающейся злостью, он пошел по тротуару по направлению к дому. Стоять на одном месте, среди таких же недовольных, было губительно для его мыслей. А так, дорога располагала к размышлениям.
Через полтора часа Кирилл зашел домой. Половину пути он прошел пешком, отчего гудели ноги. Заперев за собой дверь, Кирилл прислонился к стене в тесной прихожей и закрыл глаза. Он отдыхал и думал. Думал о том, как начать раскладывать утренний опыт, и отдыхал от бредового дня. Так всегда бывает: безделье и однотонная работа изматывает и утомляет хуже любого насыщенного действия. И вечерняя прогулка: если люди на остановке и были правы насчет демонстрантов, то это первая крупная акция протеста в Химграде за всю его историю. Кто бы ни перекрыл уличное движение: малокровки или ученики просветленного, это было слишком странным для тихого наукограда.
